Игрушка

На белом фоне стерильной квартиры это выглядит чужеродно. Мартин, откинувшись на стуле, прищуривается на яркое желтое пятно, единственный цветной акцент в этом тщательно выбеленном и выхолощенном помещении. Раньше он не замечал его. Оно болтается на длинной веревочке, подвешенное на ручку кухонного шкафа. Может, Раст принес откуда-то? Мартин закуривает. — А это что за хрень с щупальцами? — спрашивает он, указывая на игрушку сигаретой. — Марти, оно теперь будет жить с нами, — без тени улыбки отвечает Раст, не отрываясь от папки с делом. Он сидит на другом стуле, напротив напарника. На полу вокруг них стоят пивные банки. — Не говори мне, что ты веришь в игрушки с душой или там куклы вуду. — На практике все, кто действительно занимаются вуду, утверждают, что куклы довольно эффективны. — Серьезно?! Ты не веришь в религию, но веришь в бабушкины сказочки? — Мартин. — Раст наконец отвлекается от фотографий с места преступления и смотрит на Харта своим оловянным взглядом полуспящей совы. — Проблема не в куклах. Проблема в человеческой склонности к самогипнотизированию. Когда человек внушает себе что-либо, он заставляет это работать. Если он верит в черных котов, они действительно приносят ему неудачу. — Это не коты приносят ему неудачу. Он связывает проблемы, которые случились сами по себе, с котами. — Зависит от точки зрения. С точки зрения суеверного, именно черный кот доставил ему хлопоты. С точки зрения вудуиста, именно иголки заставили страдать его жертву. Самое интересное, что жертва действительно страдает. Это работает. Мартин подозрительно смотрит на Раста. — Вот теперь ты скажешь, что лично проверял это, тыкая иголками в куклу кого-нибудь из наших коллег. — Нет. — Слава Богу. — Бог здесь ни при чем. — Не беси меня, Раст. — Моя дверь всегда открыта, — двусмысленно отвечает напарник. Мартин скрипит зубами, но не трогается с места. Он поднимает полупустую банку с пола и глотает немного пива. Игрушка мелко дрожит силиконовыми щупальцами, покачиваясь на веревочке из стороны в сторону. — Так, ладно. Откуда ты принес эту игрушку? — Из города. — Ты спер ее с помойки? — Нет. Помойки — это место не только физического, но и энергетического загрязнения. Никогда не следует тащить грязное к себе домой. Неизвестно, что может перейти с подобранного мусора к тебе. Некоторое время Мартин переваривает ответ. — Ты сломал мне мозг. — Не моя проблема, что у тебя слишком просто устроенный мозг, — все так же сухо отвечает Раст, продолжая читать дело. Мартин поднимает брови, думает и решает не реагировать. В общем-то, Раст прав. По сравнению с ним, у Коула как раз слишком сложно устроенный мозг, и в этом вся проблема. Однако, Раст хитро уклоняется от прямого ответа. Что это за игрушка такая и чем она особенна? — Тебе ее подарили? — Да. — Кто? — Твоя дочка, Одри Харт. Мартин поднимается со стула, начиная закипать. — Если ты, паршивец... — Мартин, прекрати проецировать свои собственные тенденции на окружающих. Если ты не способен пропустить ни одной юбки, это не значит, что и другие ведут себя так же. Харт с хрустом сжимает жестянку в руке и запуливает ей в стену. Раст медленно и безразлично встает со стула, разгибается, раскладывается и взглядывает в упор, выжидая. Мартин не питает иллюзий на свой счет и знает, что будет дальше. Он уже как-то прижимал Раста в раздевалке. Он уже видел этот стальной стержень, проступающий на поверхность вместо Коула, превращающий его в расчетливую и хладнокровную машину. Мартин выбирает другой путь. Он пинком открывает дверь и марширует прочь от чертового Раста. Машина стоит в паре метров. Он с яростью врубает зажигание и пулей мчится домой. Одри же еще школьница. Школьница! И если этот ублюдок посмел хотя бы посмотреть на нее, он сотрет его в порошок голыми руками, пусть даже и сядет за это пожизненно, ему плевать! Руки Мартина на руле дрожат от ярости. Он тормозит у своего газона и топает по крыльцу. — Чшш, — шипит Мэгги с кухни, — разбудишь детей. Мартин разувается и поднимается наверх, стараясь не шуметь. Он осторожно открывает дверь в комнату Одри. Стены увешаны черными плакатами со страшными образинами, на стульях валяются тряпки, и компьютер гудит, явно что-то загружая. Воняет плохими сигаретами. Мартин готов вытащить эту негодную шестнадцатилетку за шкирку, но она спит в своей кровати, прижав медвежонка к груди. Злость Мартина куда-то улетучивается. Он замечает, что между постерами с рок-звездами висят ее картинки. С каждым годом Одри все лучше рисует. На одном из альбомных листов, прикнопленных к обоям, он видит спирали, из них вырастает пейзаж — волнистая земля, кучевые облака. Черные звезды. Красивый рисунок. Мартин осторожно закрывает дверь. Он думает, что вопрос насчет желтых щупалец можно задать и утром. Пусть дочка спит.