But my smile still stays on

После каждого нового рубежа Дрейвен убеждал себя в том, что это – только начало. За его плечами осталась жизнь на улице, служба в рядах ноксианской армии, работа палача и даже роль чемпиона Лиги Легенд. Увы, этого всего оказалось недостаточно. Обожание поклонников и безбедное существование не могло утолить его тщеславия. Не могло успокоить зависть и обиду. Не могло изменить прошлое, в котором он плелся вслед за старшим братом, обреченный вечно находиться в его тени. Дрейвен стоял на старой пристани и наблюдал за размеренным течением мутных вод. Это место было, пожалуй, единственным, где ему нравилось находиться наедине с собой. Он не мог понять, чем его привлекла грязная речушка, но отчего-то приходил сюда снова и снова. И, перед тем как уйти, непременно бросал монетку – привычка, которой не хотелось изменять. Этот ритуал не был связан с желанием вернуться, скорее, стал своеобразной благодарностью за возможность избавиться от лишних мыслей. Вода поглотила тускло блеснувший металл. Дрейвен представил, как монета падает на дно, скрываясь под толщей ила – так же, как его старые обиды. Лига требовала трезвого ума и ясного сознания, а отягощать себя эмоциональным грузом было как минимум неразумно. Тем не менее, сегодня река не приняла подношение – оно застыло в толще воды. Дрейвен озадаченно почесал затылок, но предпринимать ничего не стал, просто развернулся, собираясь уходить. Жители местной деревушки говорили, что порой здесь происходит всякая чертовщина: река пела, заманивая в свою темную пучину неосторожных путников, а после их уже никто не мог найти. Сегодня она решила показать свое истинное обличье. Дрейвен обернулся, услышав громкий плеск. На пристани появилось огромное чудище, похожее то ли на жабу-переростка, то ли на жирного сома. Одетый, словно билджвотерский франт, монстр проглотил пойманную монетку и удовлетворенно ухмыльнулся, обнажая ряды острых зубов. - Нечасто доводится видеть людей, готовых платить за уединение. Ты мне уже нравишься, парень, - пророкотал он. – Позволь представиться – Таам Кенч, речной владыка. - Дрейвен, блистательный палач, - он широко улыбнулся в ответ. Улыбка была универсальным решением для любой эмоции – даже удивления. Все уж лучше, чем каменное лицо брата. - Каждый раз, когда ты приходил на эту пристань, я чуял горький аромат фальши и обиды, сынок. Не хочу лезть тебе в душу, но мне кажется, ты достоин гораздо большего. Жизнь – это река, а вы с братом идете по самому берегу. И единственные следы на песке, которые я вижу – его следы… Впервые за последние десять лет улыбка сползла с лица Дрейвена. - Вот так, вот так, - учтиво кивнул Таам. – Это уже искренне. Пожалуй, я мог бы помочь твоей беде – за умеренную плату – но, для начала, хотелось бы узнать об истоках проблемы. Сам понимаешь – решение находится там, куда нас приведет течение. Молчание длилось достаточно долго. Дрейвен не собирался делиться с речным чудовищем тем, в чем не мог признаться даже самому себе, но его предложение звучало донельзя заманчиво. Если частью платы станет час душевного эксгибиционизма – мир уж точно не рухнет. - Не сказал бы, что у меня есть проблемы, - снова улыбнулся он. – Но… - Нет-нет-нет, - Таам цокнул языком. – Я люблю честные сделки, парень. Подумай хорошенько, я тебя не тороплю. Что отравляет твою жизнь? Точнее – кто? Ответ проследовал незамедлительно: - Мой брат. Дариус. Они рано остались без родителей. Дрейвен, в отличие от старшего брата, даже не помнил их. Не помнил родной дом, не помнил день, в который узнал, что остался сиротой. Его воспоминания о детстве начинались с трущоб Ноксуса, где они жили до тех пор, пока не ушли в армию. Жили? Ох, как глупо. Выживали. А еще точнее – выживал Дариус, за спиной которого Дрейвен чувствовал себя в относительной безопасности. Старший сразу уяснил непреложную истину: в Ноксусе понимали только один язык – язык силы. И он быстро научился на нем говорить. Местная шпана неоднократно пыталась выжить новичков со своей территории, но, в итоге, получив достойный отпор, обходила братьев десятой дорогой. Дрейвена всегда удивляло, как Дариус умудрялся побеждать в поединках с более взрослыми и опытными противниками. Его исключительный талант воина был заметен еще тогда. Временами Дрейвен пытался участвовать в потасовках вместе с ним, но неизменно отправлялся в нокаут первым. Однажды дело дошло до серьезного ранения – и Дариусу пришлось принять одно из первых взрослых решений в своей жизни. - Я нашел работу, - сказал он, перебинтовывая сломанную руку младшего. – Человек, которому я буду помогать, пообещал вытащить тебя. Сам я не смогу. И еще – забудь о совместных похождениях. Ты вообще не умеешь драться. - Вот еще, - фыркнул Дрейвен. – Так я никогда и не научусь! - Я не могу рисковать тобой. Просто не лезь, куда не просят, - казалось, что сказана искренне только вторая часть. Наверное, так оно и было. В итоге, пришлось согласиться с доводами Дариуса относительно драк и обучиться иным, не менее ценным навыкам: ловкости рук и театральному мастерству. Хитрость и умение отвлечь на себя внимание публики не раз спасало братьев из различных передряг. Они выходили победителями – плечом к плечу, на равных. Тем не менее, все неудачные проявления собственной яркой индивидуальности заканчивались хорошенькой взбучкой и очередной воспитательной беседой. Младший обижался, он не чувствовал понимания и поддержки. Язык силы заменил все остальные языки, которые Дариус знал до того. Дрейвен надеялся однажды вырваться из давящего капкана суровой братской заботы, но все его планы поломало твердое намерение старшего отправиться на службу в армию. Вместо того, чтобы идти своей дорогой, он вновь поплелся за ним, словно привязанный. След в след. - Он пытался заменить тебе отца, парень, - Таам слушал внимательно, задумчиво теребил ус и наблюдал за течением реки. - Да его хлебом не корми – дай покомандовать. «Дрейвен то», «Дрейвен сё», чтоб его, - он раздраженно сплюнул в сторону. – Я не хотел и не хочу жить так, как ему удобно. - Тем не менее, ушел в армию вместе с ним. А что еще оставалось? Дрейвен не мог прокормить себя на тех работах, которые ему все же рисковали поручить. У него был выбор: остаться посыльным до конца своих дней или попытаться найти место под солнцем. Пусть даже поначалу пришлось прятаться в тени авторитета Дариуса, который уже с первых дней заслужил уважение командования. Служба сделала из него величайшего воина Ноксуса… и самого плохого брата, которого врагу не пожелаешь. Армейская дисциплина повлияла на Дрейвена по-своему. Его скверный характер стал и вовсе бунтарским: он систематически нарушал дисциплину, дерзил начальству, третировал сослуживцев, нагло пользуясь тем, что Дариус мог сгладить все эти неприятности. В конце концов, очередные увещевания всяко лучше, чем чистка картошки или полевых туалетов. Однако это не могло продолжаться вечно. Однажды Дрейвен страшно опоздал на утреннее построение. Недовольный командир взвода требовал объяснений и грозился взысканием, мол, теперь-то его уже не спасет доброе имя брата. Выразительно улыбнувшись, Дрейвен объяснил, что с утра его послали в Бездну, и он долго не мог найти дорогу, но теперь, кажется, понял, что находится на месте. Налившееся кровью лицо командира и побледневший от ярости брат – пожалуй, лучшее его воспоминание об армии, хотя, справедливости ради, взыскания в виде десяти внеочередных нарядов и очередных избиений дались тяжело. И это его не остановило. Дрейвену нравилось всеобщее внимание. Он наслаждался бранью начальства, хохотал от очередных эпитетов, которыми его награждали товарищи по взводу, удивлялся тому, как быстро Дариус научился не оставлять синяков. Боялся за свой авторитет, гнида. Тут-то и случилось событие, перевернувшее все с ног на голову. Военная кампания, изнурительная битва с демасийцами. Дрейвен продолжал вести себя вызывающе, поле боя стало его персональной сценой, где он мог продемонстрировать все свои таланты. Дариус, устав от воспитания братца, махнул на него рукой, решив, что если тому суждено убиться – значит, так тому и быть. То сражение они проиграли. Офицер приказал отступать, но, среди сотен «Так точно» прозвучало одно «Никогда» – из уст образцового Дариуса. Он вышел из строя молча, с непроницаемым лицом, на котором не дрогнул ни один мускул. Дальнейшее Дрейвен помнил настолько хорошо, что, даже не мог вменяемо описать. То, как был обезглавлен командир. Его бившееся в конвульсиях тело, хлеставшую из горла кровь, окрасившую тусклую, выжженную солнцем траву. И самого Дариуса, которого он прежде не знал… - Хотите сказать, вы согласны с этим трусливым псом? Один наш воин стоит сотни демасийцев! Умереть героями или вернуться предателями – что из этого, по-вашему, лучше? Испытавшие ядреную смесь восторга и ужаса воины пошли вслед за Дариусом. Его стремительный взлет по карьерной лестнице был вполне предсказуем – подобная решительность принесла Ноксусу долгожданную победу. После произошедшего Дрейвен принял окончательное решение уйти из вооруженных сил и применить свои таланты где-нибудь еще. Тень Дариуса стала настолько огромной, что больше походила на вечные сумерки, из которых нужно было бежать. К счастью, один из сослуживцев ранее работал в уголовно-исполнительной системе и посоветовал ему примкнуть к палачам. Мол, люди любят зрелища, а уж такой как ты стопроцентно это обеспечит. - И ты впервые вышел на свет, - Таам усмехнулся. – Ожогов не получил? - После побоев братца я уже ничего не боялся, - покачал головой Дрейвен. В самом деле, после побега от тотального контроля со стороны старшего, дела пошли в гору. Дариусу было уже не до родни – гораздо больше его занимали политические интрижки и люстрация ноксианской власти. Достаточно своеобразная, надо сказать, но дьявол с ней. Дрейвену хватало своей новой работы – каждая казнь превращалась в красочное шоу, где был осужденный, умолявший о милости, и ревущая в экстазе толпа. По правде говоря, даже судьи частенько выносили смертный приговор не потому, что того требовала буква закона, а для того, чтобы увидеть представление собственными глазами. Вскоре в расход пошли военнопленные и переселенцы – судебная машина не жалела никого, а Дрейвен – и подавно. Он получал то, о чем мечтал с самого детства, он, наконец, обрел такую же популярность, как брат и даже больше… Дрейвен знал, что Дариуса откровенно недолюбливают приверженцы старого режима. Его же обожали абсолютно все – даже приговоренные готовы были целовать ему ноги, лишь бы остаться в живых. Этого не случалось. Никогда. Пресыщение наступило, когда Дрейвен понял – он знает каждого зрителя в лицо. У него был собственный круг почитателей, но их не становилось больше – слава блистательного палача гремела лишь в пределах Ноксуса. Этого было мало. Идею, сам того не желая, подкинул Дариус. Он был на одном из выступлений брата, но, кажется, оно его совершенно не впечатлило. Привычное каменное выражение лица сохранилось вплоть до самого конца, когда осужденный испустил дух. Но Дрейвена обидело не это. Он пришел в ярость, когда понял, что все внимание его фанатов приковано к Дариусу. Вечные сумерки стали беспросветной тьмой, добравшейся до него и на этом поприще. - Впечатляюще, - сухо похвалил он младшего после казни. - Катился бы ты отсюда, у меня еще трое приговоренных в очереди, - театральная улыбка на все случаи жизни в этот раз плохо скрывала раздражение. - Вообще-то я пришел сказать, что собираюсь стать одним из чемпионов Лиги Легенд. Не думаю, что это тебя интересует, но… Дрейвен его не слушал. Затея с Лигой захватила его настолько, что он… да, он снова пошел по стопам старшего брата. - Вот такое дерьмо, - закончил свой рассказ Дрейвен. – Лига хоть иногда дает возможность надрать зад этому высокомерному ублюдку. После армии я потерял его. И, если честно, жалею о тех временах, когда он еще пытался быть мне братом. - Так чего же ты хочешь, сынок? Чтобы брат относился к тебе на равных? Чтобы ты – конечно же, заслуженно – затмил его? Чтобы вы поняли друг друга и простили былые ошибки? Дрейвен задумался. Он не мог сказать, что Дариус не заслужил того, что ныне имел. Его рвение впечатляло, его старания вернуть Ноксусу былое могущество достойны уважения. Но, среди этого всего остались их отношения – скорее враждебные. Дрейвен все еще слишком хорошо помнил, как Дариус заступался за него, когда они были детьми. Потом, конечно же, ругал за неосмотрительность, но он – человек дела, и его поступки всегда были громче слов. В то же время, старший стыдился его в армии и частенько врал, что Дрейвен был усыновлен, потому не приходится ему родным братом. Разве можно простить подобное предательство? Что бы ни произошло между ними – Дрейвен никогда не был подлым. Он мог бросить топор в спину осужденному, но брату – никогда. Пусть их тяжелые отношения останутся между ними…и этой рекой. - Моя просьба столь мелочна, что тебе, как человеку, прошедшему через столько испытаний, она покажется смехотворной, - Таам заговорил первым. – Услуга за услугу, все в лучших традициях современного бизнеса. Так как? По рукам? К счастью, Дрейвен не любил соглашаться на сделки, условий которых не знал, потому ответом послужила привычная ослепительная улыбка: - Спасибо, Таам. Твоего внимания достаточно. Полагаю, за него я ничего не должен?