Ты помнишь, что такое счастье?

«Ты помнишь, что такое счастье?» Этот тихий вопрос, заданный братом, рассеял густой туман тишины, что окутал клетку. Здесь я провёл множество столетий. Здесь я мечтал о том, что когда-нибудь выберусь и уничтожу ненавистных мне людей. Сюда меня загнал мой брат. А теперь, как по иронии судьбы, он сидит рядом со мной. Сидит рядом и молчит. Мы молчим очень долго. С того самого момента как попали сюда вместе. От длительного молчания мне иногда кажется, что язык прирос к нёбу. Но я не открываю рта. Лишь изредка губы подрагивают, выказывая желание что-то сказать, разорвать эту толстую плёнку тишины, которая облепила стены нашей общей тюремной камеры. Туман, о котором я говорил ранее, с каждым часом становится всё гуще и гуще. Я почти чувствую кожей, как он окутывает моё тело. И Михаил тоже это чувствует, я знаю. Но мы молчим. Я, потому что мне нечего говорить брату, который предал меня уже дважды. Если ему есть что сказать, я готов выслушать. Но Михаил молчит так же упрямо, как будто если он скажет хоть слово, то случится что-то ужасное. Причину его молчания я не знаю, и знать не хочу. Мы не общались кажется уже больше вечности. С того самого дня, как ты скинул меня в эту, чёртову, клетку. С того самого дня, как твой пламенный клинок врезался острым раскалённым лезвием в мои крылья, обращая перья в прах. И за что? За что, Михаил? За то, что я сказал правду? За то, что не захотел отмалчиваться, как это сделал ты и ещё сотни ангелов. За то, что я не побоялся гнева отца?! Мы молчим, и эта тишина приносит нам обоим невыносимые страдания. Я вспоминаю Гавриила. Его озорную улыбку и искрящиеся глаза цвета расплавленной карамели. Кажется, ты любил сладкое? Мой маленький брат стал так похож на…людей...Если ты слышишь меня, брат, я хочу сказать, что бесконечно сожалею. Я не буду просить прощения…ведь тому, что я сделал, прощенья нет. Глупец… Как я мог забрать жизнь у единственного по настоящему дорогого мне существа? Но как ты мог? Как ты мог после стольких лет разлуки направить на меня клинок? Боль и обида переполнили меня в тот момент, перерастая в ярость. Но ты был готов. Даже не смотря на страх передо мной. Я видел это в твоих глазах. Окончательное решение убить меня. Убить, чтобы спасти людей. О, как же хорошо было без них. Перед глазами пролетают воспоминания тех светлых дней на Небесах. Вспоминаю Михаила, Гавриила, малыша Рафаила и Смерть, который был частым и желанным гостем на Небесах. Я помню всё, все те прекрасные, ясные дни. Вспоминаю наши тренировки с Гавриилом, шуточные бои с Михаилом и то, как мы заботились об Эдеме. Мне плохо. Я давлюсь картинками как осколками стекла или фарфора. Меня выворачивает наизнанку, разрывая остатки моей и без того истерзанной благодати на мелкие кусочки. Лёгкие будто заполыхали огнём. Я пытаюсь сделать вздох, заполнить грудь воздухом, но не могу… От тумана воздух стал густым и горячим. Становится только хуже. К сожалению, кондиционеры в клетке не предусмотрены. «Ты помнишь, что такое счастье?» Так спросил меня Михаил и туман, наконец, рассеялся, хотя неприятная густота воздуха до сих пор причиняла дискомфорт. «Ты помнишь, что такое счастье?» Я помню, братец. Помню, как никто. Воспоминания — это единственное, что у меня осталось. Единственное, что осталось у нас обоих. Именно они не дали мне сойти с ума в этой клетке, а тебе в том хаосе, который наступил на Небесах после ухода отца. Я помню… Счастье — это те далёкие и беззаботные дни на Небесах. Счастье —это играть с Гавриилом и младшими ангелами. Счастье —это частые, когда-то, беседы со Смертью, чья мудрость может стоять наравне с мудростью Создателя. Счастье —это то далёкое время, в котором наш Отец даже не помышлял о создании людей. — Я помню… брат мой, — отвечаю тихо после пятиминутного раздумья. Налившиеся свинцом веки сами собой опускаются. Наше молчание продолжается, но каждый понимает одно. Эта клетка станет нашим Адом. Потому что тут счастья нет.