Джек: жизнь после смерти

      Голограмма уже несколько минут как потухла, а Джек все продолжала стоять на одном месте, бездумно уперев взгляд в бетонную стену, не в силах выкинуть этот нелепый разговор из головы. Сказанное между ними не имело смысла, пустая формальность, и появился неприятный осадок, словно зуд на коже от укуса комара.       «Скажи я ему эти чертовы три слова, мне стало бы от этого легче? — спросила она саму и себе и тут же ответила: — Не стало бы».       «А ему?» — встрял внутренний голос.       — Мэм, Вам нехорошо? — обратился к ней вошедший в помещение техник связи.       — Я в порядке, — солгала она, запоздало порадовавшись, что офицер деликатно оставил ее одну, когда связь с Шепардом была установлена, а не остался на своем месте согласно инструкции, став невольным свидетелем треклятого разговора.       Обменявшись с техником вымученными улыбками, Джек на ватных ногах направилась к выходу, но как только вышла из бункера, ненависть к Жнецам вытеснили все иные чувства, и она бегом припустила к своим ребятам.       «Время скорби приходит после победы», — сказал ей Шепард, когда она потеряла первых двух студентов из «чертовой дюжины». Через несколько месяцев война забрала еще троих. И Джек с каждым днем становилось все труднее гнать от себя мысль, что однажды она потеряет их всех, включая Родригез с милым коротким хвостиком на макушке.       «Я не могу их потерять», — подумала Джек чуть ли не с мольбой.       «А его?» — не унимался внутренний голос, но тут же потонул в царящем на позиции грохоте.       За полчаса, что ее не было, атаки Жнецов стали яростнее, и в свете непрерывного огня орудий и пламени биотики Джек не заметила, как на землю опустились густые сумерки, а вслед за ними наступила самая долгожданная ночь для всего человечества.       Худшая ночь в жизни Джек…       Обратный отсчет начался с недвусмысленного приказа незадолго до полуночи — перетянуть огонь на себя. Приказ сродни самоубийственной миссии, из разряда несовместимых с жизнью.       Первой это подтвердила Стокли Митчелл. Бетонная плита придавила ее к земле, раздробив кости ног и отдав на съедение огню. Крики сгоревшей заживо студентки еще долго потом преследовали Джек по ночам. Она пыталась пробиться к ней и пока бежала, все кричала в рацию, чтобы Стокли сдвинула эту чертову плиту с помощью биотики, но, когда до места осталось меньше ста метров, в эфире наступила гробовая тишина. Следующими были Зик и Стэн, ставшими добычей тварей. Их тела на месте бойни Джек опознала лишь по жетонам. Встречу с баньши Дженетт пережила лишь благодаря вовремя появившейся наставнице. А вот Марк помощи не дождался.       И обрабатывая дрожащими пальцами рваные раны и ожоги на теле потерявшей сознание курсантки, Джек взывала, сама не зная к кому, чтобы Шепард остановил этот ад. Физической боли Джек не чувствовала — ее болевой порог был крайне высок, чего не скажешь о боли, что разрывала ей душу и разум.       «Это жизнь», — сказал ей Шепард, когда после гибели курсантов она разнесла половину его квартиры на Цитадели.       «В чем смысл такой жизни?! — кричала она на него, задыхаясь от слез. — Чтобы терять их один за другим?!»       «Чтобы было кого терять», — спокойно пояснил он в ответ, собирая разбитую посуду и расставляя мебель по местам.       И закрыв Марку остекленевшие глаза, Джек поняла, что лучше умрет сама, чем увидит смерть еще одного из своих учеников.       С этого момента счет пошел на минуты, а Джек и остальным бойцам осталось лишь гадать, что происходит в районе луча. Командир их отряда погиб, как и старшие офицеры. Выжившие остались в полном неведении того, что творится за пределами их квадрата. Ясно стало одно — если в течение часа помощь не прибудет, эту ночь они не переживут.       Восстанавливая силы в укрытии и готовясь к новой атаке, Джек не сводила глаз с луча — где-то там Шепард. А вот как он остановит Жнецов — не единой мысли. Джек сомневалась, что даже Кали, Хакет и Андерсон понимают, что нужно для этого сделать. Разве что сотворить чудо…       Утробный, пробирающий до костей, гул заставил Джек вжать голову в плечи и крепко зажмуриться, отчего правый глаз тут же отозвался резкой болью. Когда он покраснел и начал слезиться несколько часов назад, Джек объяснила это защитной реакцией на пыль и усталость, но сейчас стало очевидно, что все намного хуже. Жнец снова подал голос, словно протрубил сигнал о начале атаки, и Джек осторожно выглянула из укрытия. Бегло оглядев здоровым глазом стремительно прибывающих хасков и тварей, Джек с ненависть полоснула взглядом возвышающегося над разрушенными небоскребами Жнеца и предложила отступить. Возражений не последовало: от сотни бойцов-десантников осталось восемнадцать человек, вооруженных лишь биотикой и крупнокалиберными пистолетами. Достаточно, чтобы дать отпор не одному отряду тварей или хасков, но явно маловато, чтобы одолеть Жнеца.       Отступили они на один квартал, ровно настолько, чтобы не выйти за пределы своего квадрата, но оказаться на безопасном расстоянии от Жнеца. Джек открыла план местности. Подсвеченное красным цветом здание находилось совсем недалеко, в сотне шагов, не более, и Джек направилась туда. На первом этаже располагались пустые офисные помещения, изрядно пострадавшие от взрывов, но нетронутые огнем. Джек включила фонарик, недоверчиво покосилась на потолок и по стенке направилась к несгораемому сейфу, внутри которого лежали термозаряды, гранаты, оружие и панацелин. Альянс раскидал такие «тайники» по всей местности. Полностью перезарядив свое оружие, Джек достала сумку и до отказа набила ее термозарядами и панацелином, прихватила по паре дробовиков и пистолетов-пулеметов. Немного подумала и открыла план первого этажа — санузлы были в конце коридора. Оставив сумку на полу, Джек дошла до нужной двери и вошла внутрь. Воды, конечно же, не было, а жажда становилась все невыносимее. Облизав пересохшие губы, Джек подняла голову и вздрогнула, испугавшись в темноте своего собственного отражения.       «Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи», — усмехнулась она, осматривая лицо.       Кожа покрылась кровавой коркой, но рана на голове больше не кровоточила.       «Останется шрам, — подумала Джек. — Сделаю еще одну татуировку…».       «Если выживешь», — напомнил внутренний голос.       Правый глаз продолжал слезиться и налился кровью. Дрожащими пальцами Джек оттянула веко, но ничего не увидела. Между тем, теперь даже при моргании боль была адская. Правая щека изодрана в лохмотья, губы кровоточат.       Здание вздрогнуло и застонало, напомнив, что снаружи ее ждут с боеприпасами. Вернувшись к своим, Джек раздала «подарки» и заняла позицию. Варрен устроился рядом, но первым сорвался с места, когда из-за баррикад выскочила тварь.       Эн-Э кружил вокруг нее, дразня и отвлекая от людей, расстреливающих тварь из укрытий. Вылетевшая следом толпа хасков осложнила дело.       Джек выбежала им навстречу и смела ударной волной. Конечно же, это не осталось незамеченным для твари, но потому Джек и вышла из укрытия — остальных под удар подставлять нельзя.       Варрен оскалился и вспыхнул биотикой. Тварь несколько секунд переводила взгляд с человека на животное и обратно, а потом резко рванула к Джек. Расценила ли она ее более легкой добычей или наоборот, посчитала сильнее варрена, а потому решила уничтожить первой — было неважно.       Джек едва успела увернуться. Запнулась за арматуру и рухнула на землю.       Игнорируя выстрелы, тварь приготовилась к новому прыжку.       Джек запаниковала — слишком маленькое расстояние, чтобы уйти от удара. И тварь это знала.       Она рванула к жертве. Джек вскочила на ноги и выхватила дробовик.       Выстрел в голову даже не замедлил тварь. На второй не осталось времени.       Смертоносная клешня нацелилась в грудь Джек…       И вдруг тварь остановилась, несколько секунд буравя взглядом стоявшую в метре от нее жертву, а потом медленно рухнула к ее ногам.       Джек осмотрела труп и увидела, что голова твари превратилась в решето.       Обернувшись к десантникам, Джек показала им большой палец, и тут же была отброшена в сторону мощным ударом в грудь. Упав на спину, она приподняла голову и увидела отряд опустошителей. Все они целились в нее, не замечая остальных. Варрен подскочил к Джек и оскалился в сторону врагов. Она попыталась оттолкнуть его, но зверь не желал покидать свою хозяйку.       «Теперь точно конец, — усмехнулась Джек. — Зря я не сказала ему эти несчастные три слова».       От звона в ушах мутило, и все-таки она попыталась встать. Напрасно. Руки и ноги не слушались. Джек заработала сотрясение мозга и была на грани обморока. Стоя на четвереньках в луже крови и рвоты, Джек не сразу поняла, что земля дрожит от взрывов, но она все еще жива.       А потом ее снесло взрывной волной и опрокинуло на землю. И лежа на спине, Джек увидела, что луч погас, а небо окрасилось красным.       К ней подбежали выжившие студенты и начали галдеть. Джек не могла разобрать слов, да и не пыталась. Один из десантников склонился над ней, просканировал тело и кости и начал обрабатывать раны и ожоги…       А она смотрела в кровавое небо и улыбалась.       «Шепард, ты все-таки сотворил чудо…»       В подтверждение где-то вдалеке раздался ликующий возглас, его подхватили десятки голосов, приумножили, понесли от дома к дому, от улицы к улице, провозглашая победу.       Но люди, столпившиеся вокруг Джек, молчали.       «Смерть и жизнь всегда идут рядом — так устроена жизнь», — говорил Шепард.       И сегодня Джек не имела ничего против, чтобы умереть. Пожалуй, даже наоборот, лучшего дня, чтобы умереть, и желать нельзя. Она закрыла глаза, с наслаждением погружаясь в тишину. Вмиг стала противна вся эта суета вокруг нее — она все равно не жилец. И страх, как удар током:       «А он?!»       Она распахнула глаза. Звуки резанули по ушам, и боль вспыхнула с новой силой. Джек увидела перекошенные лица Прэнгли, Шон и Райли, рыдающую навзрыд Родригез, застывшего со шприцом в руках десантника. Джек протестующе замахала руками, и попыталась сесть, но сильные руки второго десантника намертво пригвоздили ее к земле. Сил противостоять им у нее не было, язык не слушался ее, но взгляд Джек был красноречивее всяких слов.       Боец с явной неохотой отложил шприц и с нетерпением глянул в сторону приземляющихся на землю шаттлов. От одного отделился и бросился в их сторону солдат, в котором Джек с трудом признала Хикса. Его отряд держал соседний квадрат, и им тоже пришлось несладко. Но хоть Хикс и выглядел паршиво, чувствовал он себя явно лучше распластанной на земле подруги.       «Хикс…» — попыталась выдавить она из себя, но рот тут же заполнился сгустками крови, и Джек закашлялась.       — Что с ней? — спросил Хикс, занимая место державшего Джек десантника, и бегло осматривая ее голову и грудь.       — Перелом ребер, нарастающая одышка, тахикардия, а теперь вот еще и внутреннее кровотечение.       — Ушиб легкого? — предположил Хикс.       — Скорее всего. В любом случае нужна срочная госпитализация.       — Что с глазом и головой?       — Инородное тело и сотрясение головного мозга.       — Я забираю ее, а Вы займитесь другими ранеными. С несовместимыми для жизни травмами в больницы, координаты вышлю. Остальных в пункты оказания первой помощи.       — Есть, сэр!       Она попыталась возразить, но вырвался лишь неразборчивый хрип. Хикс нахмурился и послал за носилками. Джек почувствовала, что времени осталось крайне мало. И, собрав всю свою волю в кулак, на грани сознания, выплевывая кровь, прошептала еле слышно:       — Шепард…       Хикс расслышал или догадался, и бросил взгляд в сторону, где еще недавно сиял луч. Джек с мольбой в глазах ждала ответа — она не могла умереть, не узнав, что с Шепардом.       — Я не знаю, Джек, жив ли он, — покачал Хикс головой. — Но я найду его. Только сначала доставлю тебя в цепкие лапки доктора Мишель.       — Спасибо… — прохрипела Джек и отключилась.       Очнулась она спустя сутки, но самостоятельно смогла дышать лишь через трое. Но даже после выписки боль была такая, словно ей переломали каждую кость и разворотили всю грудную клетку, но обошлось без осложнений. Правый глаз тоже удалось спасти.       А вот Шепарда спасти не успели…       Когда его нашли, тело еще не остыло. Даже по самым грубым подсчетам Шепард был жив в течение семи часов после взрыва. Врачи в один голос заверили Джек, что капитан все это время был без сознания, но Джек не могла не думать, что умирая, он был в сознании и в полном одиночестве.       «А я так и не сказала ему эти три треклятых слова», — ругала она себя.       И еще Шепард был прав — скорбь приходит после победы.       Джек пережила гибель курсантов и Шепарда, их похороны, а вот воспоминания о них чуть не сломали ее.       Она почти не спала и не ела, жалуясь на кошмары и тошноту, стала раздражительной и ранимой, каждую ночь засыпала в слезах. Ее не радовала победа, она не строила планов на будущее и плыла по течению, подобно сломанной ветке, брошенной в воду. Несвойственная ей покорность и апатия были во сто крат хуже ее ярости и агрессии — никто не знал, чего ждать дальше. За месяц с лишним от нее остались лишь кости. Хикс с Аленко не на шутку перепугались, что она такими темпами сведет себя в могилу, и обратились к Миранде.       Разговор двух женщин был коротким, после чего Джек пулей вылетела из кабинета Миранды и заперлась в своей комнате. На все вопросы Хикса и Аленко Миранда лишь пожала плечами, улыбнулась и пообещала, что теперь все будет хорошо.       Но Джек была настроена куда менее оптимистично. Сидя на кровати и обхватив ноги руками, они активировала ВИ «Шепард», и по щекам ее покатились слезы.       — Ты снова заставляешь меня идти дальше, — с укором произнесла она, глядя на изображение. — Но я не могу.       — Можешь, — возразил Шепард.       Джек вздрогнула, и в ужасе уставилась на голограмму.       — Ты сильная, Джек, и все можешь. Вопрос — хочешь ли? Поговорим об этом?       — Да, — кивнула Джек.       — Джек, что я встретил в тюрьме, погибла на базе Коллекционеров. Я понял это, едва увидел тебя в академии Гриссома. Новая прическа, новый взгляд, новая жизнь. Ты всегда боялась разочаровать меня, но продолжала удивлять. Я ожидал, что ты станешь моей верной спутницей, но ты предпочла свой собственный путь. Мне было нелегко примириться с твоим решением, но ты оказалась права. Свой путь я должен был пройти в одиночку. Но ты не обречена на одиночество.       Голограмма замолчала, словно задумалась, и Джек придвинулась ближе к изображению.       — Я не верю, что война унесет жизни всех, кого ты любишь. Это невозможно, недопустимо, неправильно. И сейчас ты нужна им, как я нужен тебе. Будь той, кем я видел тебя. Сильной, независимой, решительной. Я прошел этот путь до конца ради тебя, так пройди и ты его до конца. Будь счастлива, Джек. Ради меня.       — Шепард…       — Я люблю тебя, Джек, — голограмма погасла.       — Даже после смерти ты заставляешь меня идти дальше, — всхлипнула Джек и свернулась калачиком.       В ту ночь ей приснился малыш, темноволосый и кареглазый, вылитый Шепард. Играя с ним во сне, наяву Джек мирно спала и улыбалась.       Время скорби прошло. Пришло время перемен.