Специи.

Мать обеспокоено держала меня за плечи, переодически трогая губами мой горящий лоб. Наверное, у меня высокая температура. Понятия не имею, как я умудрилась простудиться, ведь вчера чувствовала себя абсолютно здоровой. Хмурюсь, сильнее укутываясь в одеяло, пока мать носится с таблетками. Она слишком волнуется, но я не могу не подметить, что это действительно приятно. Приятно, когда о тебе кто-то заботится. Даже если этот кто-то — твоя мать. Перед глазами все плывет, мой рассудок мутнеет, от чего я прикрываю глаза, вновь проваливаясь в сон. *** Мама и Мэтью ушли на работу, оставив мне записку, где сообщали о том, что сегодня они работают в ночную смену и больной мне придется пережить эти сутки без взрослых, что, конечно, не шибко радовало. Но я ведь уже не ребенок, чтобы со мной возиться, ведь так? Поднимаюсь с кровати, по прежнему укутавшись в одеяло, и зачем-то бреду на балкон. Воздух в комнате сгустился и стал каким-то непосильно тяжелым. А мне хотелось дышать. Улица встречает меня холодным ветром, от чего я ежусь, хмуря нос. Кажется, мои пятки леденеют, и я уже собираюсь зайти обратно в помещение, как тут замечаю сидящего на пуфике парня. — И почему ты не в школе? — тихо спрашиваю. Дилан поворачивает голову, одаривая меня раздраженным взглядом, после чего вновь отворачивается, возвращаясь к своей сигарете. Затягивается, после чего медленно выпускает струйки сгустившего дыма, приподняв голову. Я слежу за его движениями и впервые ловлю себя на мысли, что О'брайен вообще умеет быть таким расслабленным. — Какое тебе дело, тупица? — хмыкает он. От последнего слова меня передергивает. Но вместо того, чтобы уйти, я подхожу ближе, вглядываясь в горизонт. — Ты пыхтишь, как паровоз. — изрекаю я, качая головой, по прежнему не смотря на Дилана. Слышу, как медленно парень встает с пуфика, подходя ко мне. Я немного пошатываюсь, когда он становится рядом. Жду, пока Дилан скажет хоть что-нибудь, но он молчит. Молчу и я. Я не привыкла к его обществу. От этого человека можно ждать любых подколов и упреков, колких фраз. Он напоминает несносного подростка из типичного американского сериала о старшей школе, который в итоге остается один на один со своими издевками, пока главные герои весело танцуют макарэну на выпускном. — На, — вдруг говорит он, протягивая мне пачку. — возьми сигареты, только не сдавай Мэтью за прогулы. — Я не курю, но и Мэтью ничего не скажу. — откашливаюсь, резко чувствуя боль в горле. Черт, кажется, это типичная ангина. Трогаю свой лоб, решив, что температура снова поднялась. Я разворачиваюсь на пятках, проходя в коридор, чтобы выпить жаропонижающее. POV Дилан. Она меня напрягает, даже слишком. Не могу не сжать зубы, когда Карри уходит обратно в комнату. Не могу понять почему эта тупица так сильно выбешивает меня. Кажется, сегодня она впервые не улыбнулась. Господи, спасибо, пусть ее болезнь длится вечно. Аминь. «Воистину в запой», — поддакивает мне мой испорченный рассудок, от чего я только хмыкаю. Мэтью с… Как ее там? Плевать. С матерью Карри сегодня в ночную смену, а это значит, что хотя бы сегодня можно не прятаться в комнате, где так уютно и спокойно, чтобы лишний раз не натыкаться на эти счастливые морды. Докуриваю вторую сигарету и выхожу в коридор. Значит, сегодня дома только я и Карри. Встречаю девушку на кухне. Она жмется к батарее, с довольным выражением лица пожевывая свой тост с джемом. Ее ноги едва прикрыты длинным свитером, от чего мой взгляд не может не скользнуть по ним. Невольно подмечаю, что фигурка у Карри подтянутая, но одергиваю себя, напоминая, что она, блять, просто тупица, от которой меня в обычное время воротит. Делаю себе кофе, приметив план на день: просидеть перед ноутбуком, заново пройдя очередную видео-игру кажется не такой херовой идеей. Беру в руки чашку, отправившись в гостиную. За мной плетется Карри, шмыгая носом. Какого хера? POV Карри. Я откидываю прядь волос, ерзая в мягком кресле, и принимаюсь переключать каналы, орудуя непослушным пультом. Когда он в очередной раз не слушается, ведь кнопка вечно заскакивает, я ворчу себе под нос, надавливая сильнее, но громкость рекламы шампуня стремительно повышается. — Блять, Карри, сделай тише, блять! — ругается Дилан, до этого момента тихо сидевший в другой части комнаты за ноутбуком. Я давлю кнопку еще сильнее, но она по прежнему не слушается. — Я не могу! — пищу ему в ответ, стараясь перекричать телевизор, который к этому времени уже начал воспроизводить заставку какого-то мультика. Дилан резко поднимается со своего кресла и направляется в мою сторону. Он зло выхватывает пульт из моих рук, называя меня нехорошими словами, после чего звук вдруг понижается. В моих ушах до сих пор звенит. — Какая же ты тупица. — говорит Дилан, возвращая мне пульт. — А мне казалось, ты уже начал называть меня по имени, идиот. — отвечаю, почему-то улыбаясь. — Не дождешься, перчик. — он ухмыляется. Впервые вижу такое лицо Дилана. Кажется, эта ситуация уже не злит его, а наоборот, забавляет. Я шмыгаю носом и снова кашляю. Дилан сразу же реагирует, морщась, и возвращается на свое место. — Небось еще и заразная, блять. Я переключаю внимание на телевизор, принявшись вновь листать каналы, но вдруг что-то в кармане вибрирует. Я зеваю, потирая щеку, второй рукой извлекая телефон из кармана. Сообщение от Йена: «Хэй, Карри, я зайду завтра?» Мои щеки мгновенно вспыхнули, а горло начало дереть, от чего я мгновенно начала заливаться кашлем, рефлекторно постукивая ладошкой по ручке кресла. Кажется, Дилан даже обернулся, покосившись на меня. Взяв себя в руки, я написала ответ: «Хэй, Йен! Боюсь, не получится, я заболела. Извини: (» Ответ приходит незамедлительно: «Для особо больных прихвачу с собой мандаринов. Завтра в пять, жди;) » Мое лицо одаривает широченная улыбка. Неужели, он действительно придет ко мне? Проведает? Может, он переживает за меня? Так-с, Карри, это уже безумие. Йену просто нужна неплохая оценка по химии. Но сам факт того, что завтра он наведается сюда, уже заставляет обезьянку в моей голове бить в музыкальные барабаны. Хлопаю ладонью по коленке, невольно отмечая, что день подходит к концу, а я до сих пор не поела, все так же сидя перед телевизором. Хорошее настроение, подаренное рыжеволосым, до сих пор бушует, не имея границ, поэтому я решаю что-то приготовить. Порывшись в полках, делаю вывод, что мы, похоже, итальянцы, ведь еды у нас только пачка макароннов, из которых можно сотворить неплохую пасту. Давно ничего не готовила, так что придаю огромным сомнениям то, что эта затея может оказаться удачной, но я уже пританцовываю, стоя у плиты. *** — Хэй, кусок идиота. — я залетаю в гостиную. — Героям пора подкрепиться! — выдаю я голосом супергероя, улыбаясь широкой улыбкой. Дилан смотрит на меня из-под лба, вопросительно поднимая одну бровь. Я буквально слышу его мысли: «Ты что, тупица, долбанулась в край?» —, но мое настроение слишком хорошее, и никакой О'брайен-извините-я-вечно-хмурый не сможет его испортить. Парень поднимается с кресла, когда я зову его на кухню, чтобы похвастаться приготовленным блюдом. Его глаза немного округляются, когда он пробует пасту на вкус. Но он тут же принимает прежнее выражение лица. Я внимательно слежу за ним, прищурившись. — Что не ешь, тупица? Решила меня травануть? — смеется, но я не обращаю внимания, схватив свою вилку. На вкус действительно не плохо. Хуже, чем у мамы, но все же лучше, чем я предполагала. Мои губы растягиваются в довольной улыбке, но горло тут же дает о себе знать, от чего я откашливаюсь. — Воу, перчик, полегче. — говорит Дилан, смотря на меня. — Все нормально? — Да, — отвечаю, кивая головой. — это все простуда. — Понятно. — вновь равнодушно бросает он. Я чувствую, как температура нарастает и мне пора в кровать, но уходить почему-то не хочется. Мы с О'брайеном никогда не сидели за столом вдвоем. Раньше, когда взрослые оставались на ночную смену, мы с Диланом старались не пересекаться, забившись по своим коморкам. Но сегодня все по-другому. И кажется, мне начинает нравится просто сидеть с ним за ужином, перекидываясь ничего не значущими фразами. Это для меня впервые. Когда мы опустошаем свои тарелки, я ставлю их в посудомоечную машину и нажимаю кнопку, после чего та начинает шипеть, радостно оповещая, что процесс пошел. Я потираю ладошки, разворачиваясь к Дилану: — Ну и где же спасибо? — Спасибо? — переспрашивает, будто впервые услышал такое слово. — Да, я тут вообще-то с температурой по кухне наяривала, чтобы мы с голоду не умерли. — складываю руки на груди. — Могла бы и не готовить. — Дилан пожимает плечами. Я цокаю языком, закатывая глаза. Мне казалось, что за этот день мы с Диланом смогли хоть немного поладить, и теперь дела в семье начнут постепенно налаживаться. Но не тут-то было. Такое его поведение начинает выводить меня из себя, но я стараюсь сдерживаться, отдавая себе отчет, что ссориться с ним сейчас бесполезно. Простуда дает о себе знать, я вдруг чувствую себя невыносимо уставшей, будто всю прошлую ночь подрабатывала грузчиком, таская на спине тяжеленные мешки. — Ты слишком эгоист, чтобы благодарить кого-то. — выплевываю Дилану в лицо, стараясь уместить в эти слова как можно больше раздражения, накопившегося за все время проживания О'брайенов в нашем доме. Разворачиваюсь к лестнице, намереваясь пройти в свою комнату, но за спиной слышу тихое «спасибо, тупица». Делаю вид, что ничего не услышала, поднимаясь по ступенькам, чувствую тяжелый взгляд Дилана на затылке, но на душе становится теплее.