Моя счастливая

— Если бы ты был здесь, ты бы оценил закат. Я таких красок в жизни не видела. — Закаты и восходы случаются только там, где ты. Тут только серые сумерки. Тамара Крюкова. Триптих в ч/б тонах.

      «Куда пропадают корабли? Отслуживших свой срок разбирают на запчасти для других? Растаскивают, четвертуют? Или просто отпускают в свободное плавание в шторм, а весь экипаж с причала наблюдает за его крушением? А маяки продолжают безнадежно светить в темноту?»       Раскручивая эти мысли, Тео уже не помнил, почему вообще задумался о кораблях. Кажется, на днях он посмотрел фильм о пиратах. Или нет, кто-то из знакомых рассказал о путешествии на круизном лайнере или яхте. Кто же это был?       Тео по привычке сунул руку в карман плаща — счастливый пятак на месте. Глупая суеверная привычка везде носить его с собой. Он вынул монету из кармана, повернул ее на пальцах, прищурился, разглядывая в сотый раз. Он держал ее прямо перед собой. Его взгляд как в замедленном кадре фокусировался на том, что было за монетой. Тео увидел маленький якорь — вероятную причину его размышлений о кораблях. Темно-синий якорь на белом фоне. Хатчкрафт уставился на него как на что-то совершенно необычное, будто увидел танцующего Линчевского карлика, прямо здесь в аэропорту.       «Помнишь, как мы однажды возвращались домой? Я провожал тебя после вечеринки. Мы голосили Кайли Миноуг. Черт, какую же песню? Ты тогда была в платье и на каблуках, надела специально для меня — хотела впечатлить. Терпела, шла медленно, а потом психанула и забросила туфли кому-то во двор. А мне пришлось лезть за ними. Убегали от собаки и пели Кайли. 2 hearts! Точно, ты еще пыталась отстукивать ритм, но постоянно сбивалась из-за смеха. Та собака меня все-таки цапнула по ноге, брючину порвала. Ты еще кричала, что мечтаешь увидеть меня в шортах. Я в тот вечер перчатки потерял, да и к черту их».       — У тебя проблемы?       Хатчкрафт очнулся от этого странного ступора и поднял глаза на девушку, сидящую напротив. На ее коленях лежал рюкзак, на кармане которого был вышит маленький якорь. Удивительно, что Тео обратил внимание именно на него, ведь кроме якоря на рюкзаке еще было несколько значков, разноцветных нашивок и большой металлический знак «пацифик».       — Если тебя так пугает мой рюкзак, я уберу. Девушка улыбнулась, но взгляд у нее был озадаченный.       — Что? А, нет, все в порядке, — Тео устало потер веки. Он ерзал в кресле, пытаясь устроиться поудобнее.       — Просто ты так смотрел… — Девушка выпучила глаза и открыла рот. — Разве что слюны стекающей по подбородку не хватало.       Тео должна была обидеть эта гримаса и едкое замечание, но все это выглядело по-настоящему смешно, и он не смог удержаться от смеха.       — Я, правда, так выглядел? Жуть!       — Так и я уже хотела бежать отсюда.       Тео посмотрел на часовое табло — до начала регистрации на его рейс оставалось около двадцати минут. Он уже предвкушал, как одиннадцать часов полета проведет в крепком сне, которого ему не хватает из-за вечного недосыпа и крайне насыщенной последней недели. Столько всего навалилось, и эти съемки с Кельвином. Конечно, все будет круто и весело, но перелет, смена часовых поясов…       Еще немного подождать и он будет спать, а там и головная боль пройдет. В минуту, когда Тео представлял, как он опускает спинку кресла и укрывается пледом, по терминалу прогремело сообщение, что все вылеты временно задерживаются из-за неблагоприятных погодных условий.       Девушка напротив выругалась и швырнула рюкзак на соседнее пустующее сиденье. Она расстегнула куртку, сняла вязаную шапку и, нервно скомкав, бросила одежду поверх рюкзака. На ней был темно-синий вязаный свитер с пошлыми позами парочки оленей; черные джинсы заправлены в походные ботинки. Все в ее одежде было по максимуму удобным и практичным. На левой руке мужская модель финских «Suunto»; на правой вереница браслетов и фенечек.       Тео рассматривал девушку без особого стеснения. Это же аэропорт, а здесь есть два типа людей — те, кому абсолютно все равно на происходящее и окружающих, и те, кто, пытаясь себя развлечь, разглядывает каждого.       — Хочешь кофе? — Напрямую спросил Тео. Выбирая себе компанию между этой туристкой и пожилой леди, мирно дремлющей рядом и пахнущей классикой от Клайва Кристиана, он все-таки остановился на первой. Поспать на этих «удобных» сидениях у него все равно не получается, почту и соц.сети он проверил уже несколько раз, а время убить как-то нужно.       Зевая, девушка кивнула и осмотрелась в поисках ближайшего кафе.       — А ты принесешь?       Тео явно не ожидал такого ответа. Увидев его выражение лица, она махнула рукой:       — Да шучу, пойдем. Ты такой напряженный. Они выбрали паб The Crown Rivers, где, как оказалось, подают неплохую закуску с лососем и Гиннесс по четыре фунта за пинту.       «Как поживают твои коленки? Закончила набивать корабли? Тебя всегда тянуло к воде. Причалы, пирсы, доки, каналы и несмолкаемые крики чаек. Промозглые пляжи в ноябре. Ты была готова убежать со мной, куда угодно. Сколько аэропортов мы можем назвать своими? В каждом городе ты находила что-то особенно привлекательное. Ты влюбилась даже в грязный Манчестер. А я в тебя».       — Куда ты летишь?       — В Исландию! — ответила она и затараторила о том, как долго она мечтала об этой поездке и какие у нее планы. Она перечисляла названия музеев, водопадов, гейзеров, парков, вулканов, и ни разу не запнулась. Как будто она готовилась к этому рассказу несколько месяцев.       Сколько раз Тео обещал себе, что в следующий свой отпуск обязательно поедет в Исландию. Он влюбился в эту страну еще тогда — на съемках клипа Stay. Не страна, а какая-то параллельная вселенная с космическими пейзажами и монохромным горизонтом.       — Черт, я бы тоже съездил, — вздохнул Тео, лениво макая гренку в соус.       — Так что мешает?       Хотелось ответить «всё», но вместо этого:       — Дела, графики, съемки, обещания.       — Съемки?       — Ну да, — тихо сказал Хатчкрафт, мысленно ругая себя за болтливость.       — Твое лицо мне кажется знакомым. Значит, не ошиблась, — улыбнулась она. — Я могла тебя где-нибудь видеть?       На несколько секунд он задумался — признаваться или нет? Анонимность или тщеславие?       — Я пою.       Девушка продолжала всматриваться в его лицо. Тео поправил волосы, повернулся к ней боком.       — Ну, «never give up…wonderful life» все такое… — фирменный изгиб брови.       Она подперла подбородок кулаком и мотнула головой.       — Hurts? Солист?       Тео кивнул. Она, прищурившись, продолжала всматриваться в него. Даже приложила ладонь к лицу и посмотрела сквозь пальцы.       — Неа, похож, но это не ты. Тот симпатичнее и старше, — она махом допила пиво и потянулась к меню, чтобы выбрать что-нибудь еще. Хатчкрафт не стал доказывать и спорить, хотя его немного задело то, что она не узнала его.       — Ты первый раз в Исландию?       — Ага, давно мечтала, и вот наконец-то еду. Ты бывал там? Девушка с трудом отыскала в рюкзаке зеркало. Посмотрелась и нахмурила брови, увидев свои спутанные волосы.       — Бывал, на съемках, — чуть помедлив, ответил он.       — Ты порно-актер что ли? Может я там тебя и видела? — серьезно спросила она, отвлекаясь от расчески.       «Отлично, куда падать еще ниже, Хатчкрафт?»       — Если бы я был в порно-фильме, ты бы это точно запомнила, — он, не моргая, уставился на девушку. Несколько секунд она выдерживала его взгляд, но стоило ей опустить глаза и вновь посмотреть на Тео, как они оба расхохотались, напугав этим сонного бармена.       «Только с тобой я гулял по кладбищам. Ты рассказывала истории о каких-то знакомых сатанистах, неформалах и книгах с заклинаниями черной магии. А еще на полном серьезе взяла с собой маковые зерна на Хайгейтское кладбище, ожидая встречи с вампирами.       Я рассказывал Адаму о тебе. Помнишь день, когда ты познакомилась с ним? Он зашел ко мне отдать какие-то бумаги, и тут ты выскакиваешь из комнаты, обернутая в простыню, с криками: «Я — вампир Лестат!» Когда ты ушла на кухню сварить нам всем кофе, он с ухмылкой сказал: «Я думал хоть эта нормальная. Ты, Хатчкрафт, предсказуемый!»       — Ладно, со мной все ясно — я неприметный бесталанный порно-актер. А ты чем занимаешься?       — В перерывах между поисками работы мечты — путешествую, фотографирую, пытаюсь познать дзен и учусь набивать тату, — она намотала прядь волос на палец и отвернулась в сторону барной стойки. У нее был красивый профиль, такой нужно рисовать.       — Работа мечты, какая она?       — Узнаю, когда найду ее.       Повисла неловкая пауза. Он опустил голову, она смотрела на его руки, отмечая про себя их красоту. Даже в журналах все не так идеально.       — Куда ты летишь?       — В Лос-Анджелес, на съемки клипа, — не поднимая головы, ответил он. Боль не прошла. Виски сдавливало так, что казалось, еще чуть-чуть и лопнут глаза. — Была там?       — Неа, пока только планы, — отмахнулась она, — Я могу тебе помочь.       Он непонимающе посмотрел на нее.       — У тебя же голова болит? Я умею делать массаж, станет легче.       — Ну да, таблетки не помогают, а массаж поможет, — скривился Хатчкрафт. Она не стала уговаривать и объяснять, а просто встала за его спиной и взялась за дело.       — Уж извини, но придется потрепать твою шикарную укладку. Боги, сколько здесь килограммов геля?       Потрепала она не только его прическу, но и лицо. Он попытался возмутиться, но она крепко держала его голову, и кажется, знала свое дело. Хатчкрафт расслабился и закрыл глаза, из-за чего едва не уснул. У нее были теплые пальцы, а ладони пахли каким-то знакомым, но неуловимым ароматом.       Тео не ожидал, но постепенно боль становилась все менее заметной. Спустя пятнадцать минут после окончания массажа, боль и вовсе отступила.       — Черт, а ведь помогло! — удивился Хатчкрафт, для надежности покрутив головой во все стороны. — Спасибо!       «Тебе так идут платья. Мне нравился тот бирюзовый сарафан с тонкими лямками. Он так легко снимался. Я помню, как ты танцевала в нем на черном пляже Лос-Гигантеса. С бутылкой вина и корзинкой испанского хлеба с сыром. Ты говорила тогда, что я Лос Вентолинос — эльф с приятным голосом, чье пение помогает детям уснуть. Хочу еще раз услышать твой распевный испанский. Той ночью мы снова пели. На этот раз Моррисси. Ты помнишь? Позволь мне поцеловать тебя».       — Расскажи о клипе.       — Там будут девушки, вечеринка и падающий метеорит, — ответил Тео и поморщился от того, как глупо это все звучит.       Она, кажется, разделяла его мнение.       — Вот это бред, — протянула она, — А как песня называется?       Тео ответил.       — Может тебе всерьез задуматься о карьере в порно? С такими клипами тебе вряд ли что светит, — ухмыльнулась она.       — Ты так мечтаешь увидеть меня голым?       — Если только на фоне метеорита. О, может в клип еще ядерный гриб добавить, для полноты картины? Тогда вечеринка будет еще веселее!       — Тогда и зомби будут в тему, — улыбнулся он.       Они говорили еще о каких-то глупостях, шутили, смеялись на весь пустой зал паба. Тот сонный бармен сдал смену, а новый не обращал на них никакого внимания.       — Сколько мы уже здесь сидим?       Она посмотрела на свои часы:       — Почти четыре часа.       — А я до сих пор не знаю твоего имени.       В этот момент прозвучало сообщение о том, что вылеты возобновляются в штатном режиме. Они переглянулись и быстро засобирались на выход. Вместе дошли до ближайшего информационного табло. Рейс Тео был первым в списке.       — Ну, теперь это уже не важно, — она улыбнулась, но улыбка получилась грустной, сожалеющей.       — Оторвись за меня в Исландии.       — Брошу за тебя монетку в океан, — она надела рюкзак и поправила волосы.       Тео, не задумываясь, сунул руку в карман и протянул девушке свою счастливую монету. Ему просто захотелось, чтобы она была у нее. А выбросить или хранить это уже ей решать.       — Моя счастливая, — сказал он и напоследок подбросил пятак.       — Спасибо, надеюсь, не заберу с ней твое счастье, — она недолго рассматривала монету, потом снова посмотрела на Тео. Улыбнулась как-то смущенно и помахала рукой ему на прощанье.       Тео почему-то продолжал стоять на месте. Странное чувство, когда всего за пару часов так привыкаешь к человеку. Он снова задумался о чем-то своем, как его отвлек ее оклик. Она словно выныривала из оживившейся толпы пассажиров:       — Эй, порно-актер, если ты действительно из Hurts, подмигни мне в клипе.       Он не расслышал. Она повторила.       — Подмигнуть? Ладно, договорились, — рассмеялся он, — Обещай, что посмотришь.       — Обещаю, — улыбнулась она и пошла к своему терминалу. Как по волшебству толпа разошлась. Тео снова уставился на маленький якорь на ее рюкзаке. Он смотрел ей вслед, не понимая, почему ему так хочется, чтобы она вернулась.       «Ты не была моим спасением. Просто с тобой все приобрело какой-то другой смысл. Это похоже на исповедь, или отрывок из пошлых мемуаров. Я бы мог написать клятву, которая растрогала бы до слез, но ты ведь скажешь, что это очередная моя «романтическая ерунда».       Сейчас с каждой секундой ты удаляешься от меня. Я могу никогда больше не встретить тебя. Какова вероятность? Мне просто нужно решиться. Я должен дать шанс этому случиться. Случиться твоему бирюзовому сарафану, тату на коленях, нашим силуэтам на фоне океана, якорям, твоим волосам на моем плече, аэропортам, самолетам. Тебе. Нам…».