***
Люк пытался задушить рыдания. В своих дрожащих руках он держал листок, единственная по-настоящему дорогая материальная память о ней. Записка ещё сохранила в Силе отпечаток её эмоций, когда она писала это: бесстрашие, нежность к нему и Бену, а так же неукротимое желание защитить самых дорогих ей людей. Люк стоял и тупо, раз за разом, перечитывал строчки: "Ушла охотиться на несколько дней. Не беспокойся обо мне, Фермер"* Она любила называть его Фермер. Для кого-то это звучало как оскорбление и унижение, но не для него и Мары. Мара называла его Фермером в дань уважения, что, пройдя через столько жизненных препятствий, войн, предательств, он сохранил всю ту же искренность и наивность души, которая была ему присуща, когда он действительно был фермером... А теперь её больше нет. И никто не назовёт его Фермером. Люк с болью вспомнил те ощущения, что он почувствовал, когда она умирала: боль, ярость на того, с кем она билась, и вина... Вина перед ним и Беном, что она не справилась, не победила, не спаслась... Вина. Это его вина, что он не спас её!!! Почему он послушал её тогда, несколько лет назад, о, почему?! Теперь его старый кошмар стал реальностью: его дорогая, любимая, прекрасная Мара лежит на смертном одре в погребальном саване, и больше никогда с ухмылкой и наигранным недовольством не скажет: "Не лезь в мои мысли, Скайуокер!" Она озаряла его жизнь. Теперь этот светоч погас, и его жизнь погрузилась во тьму. Листок выпал из его рук, и долгожданные, сдерживаемые слёзы пролились на лицо. Она ушла от него. Навсегда...***
Мара начала приходить к нему во снах. Она стояла всего на расстоянии вытянутой руки, но казалась нереальной и далёкой, как другой конец галактики. Люк пытался подойти к ней, обнять, поцеловать, взять за руку, поговорить, но тщетно. Он даже не мог разглядеть контуры её тела и черты лица, они как будто уплывали от него. Но он был рад возможности, хоть и такой, но возможности побыть вместе со своей любимой. Он жил этими ночными встречами и чувствовал, что Маре тоже плохо без него там. И каждый раз, когда джедай засыпал, она снова и снова появлялась перед ним, такая же ирреальная, как и в первый раз. И так было каждый день, неделю, месяц, год, несколько лет... Но однажды всё изменилось. Она пришла к нему до боли материальная и живая. Мара подошла к нему вплотную. Он чувствовал её запах, дуновение её дыхания на его коже, тепло её рук, когда она обняла его, мягкость её губ, когда она его поцеловала... Люку казалось, что он никогда не был настолько счастлив. Мара посмотрела в его глаза, и в её изумрудных глазах появилась ехидная смешинка, которую так любил Люк. -Здравствуй, Фермер. Соскучился? Люк только промолчал, потому что он не знал, как описать свою жизнь без неё, как он скучал по ней. Он даже не мог сказать, сколько лет прошло с того момента, когда его жена слилась с Силой. Десять, двадцать, больше? Но Мара и так прочитала его мысли, они отражались в его глазах. Она улыбнулась и взяла его руку. -Пойдём... И Люк, не колеблясь, шагнул за ней.***
В это время Бен Скайуокер вздрогнул, когда почувствовал, как из Силы уходит что-то значимое, светлое, такое родное и дорогое. -Отец… Его отец уходил из жизни тихо, уход основателя Нового Ордена разливался в Силе как небольшие волны по воде от упавшего туда камня, небольшие, но касающиеся каждого в этой галактике. У матери уход был не таким, он был похож на цунами, захлестнувшее сознание всех джедаев. Бен считал, что джедаи не должны так умирать, как умерла его мать: резко, болезненно, преждевременно… Да и никто не должен так умирать. Бен был рад, что его отец после жизни, полной страданий, ушёл на покой не от удара светового меча, не выстрела бластера, а от того, отчего должны умирать все в этом мире. Он поднял голову к небу. Обычно на этой планете всегда было облачно, но погода, как будто почувствовав значимость этой ночи, очистила небо, и теперь там сверкали далёкие звезды. Вдруг на небе вспыхнула одна звезда, которую Бен раньше никогда не видел. Рядом с ней, совсем рядом, вспыхнула ещё одна. Сыну мастера-джедая показалось, что отсвет первой было голубого цвета, а второй – зелёного. По лицу Бена скатилась непрошеная слеза, и ему почудилось, что он слышит счастливый смех своих родителей, вновь воссоединившихся, и уже навсегда.