What the Room Requires

Let me not to the marriage of true minds Admit impediments. Love is not love Which alters when it alteration finds, Or bends with the remover to remove: O, no! it is an ever-fixed mark, That looks on tempests and is never shaken; It is the star to every wandering bark, Whose worth's unknown, although his height be taken. Love's not Time's fool, though rosy lips and cheeks Within his bending sickle's compass come; Love alters not with his brief hours and weeks, But bears it out even to the edge of doom. If this be error, and upon me prov'd, I never writ, nor no man ever lov'd.* -William Shakespeare

*** ГЕРМИОНА

По моим щекам текли слезы, а сама я заливалась дурацким смехом, сбегая по лестнице, ведущей из кабинета директора, закинув одну свою руку на плечо Гарри, а другой обнимая Рона за пояс. Хохот, вырывавшийся из моей груди, пронизывал меня такой сильной радостью, что закололо в ребрах. Я повернулась к Гарри и запечатлела на его щеке мимолетный поцелуй, после чего потянула вниз Рона и оставила точно такой же поцелуй и на его щеке. Они лишь смущенно захихикали, на этот раз не возражая против моей девчачьей чепухи, пока мы втроем неслись в Большой зал, в котором уже все собирались, по пути продолжая радоваться, обниматься и плакать. Гарри мягко от меня отстранился, и я повернула голову и взглянула на него. — Эй, ребят — думаю, я пойду спать. — На его лице возникла слабая улыбка, но сам он выглядел мертвенно бледным. Я смахнула слезы со своих глаз. — Ладно, думаю, ты можешь пойти. — Я захихикала. — Рон, почему бы тебе не подняться с ним и не убедиться, что он не упадет на лестнице? Я хочу увидеться с Джинни. — Ты что, не веришь, что он сам может о себе позаботиться? — Недовольно воскликнул Рон, но все же развернулся, хлопнул Гарри по спине и, после того, как они оба одарили меня прощальной ухмылкой, они направились обратно в гриффиндорскую спальню. Я смотрела на то, как они уходят, и мое сердце было настолько переполнено эмоциями, что я даже не могла додуматься до чего-нибудь остроумного или ласкового, что могла бы крикнуть им вслед. Все кончено. Невероятно. Наша армия пала, а потом сплотилась снова. Гарри умер, а потом воскрес. А игра Волан-де-Морта зашла слишком далеко, и поэтому он проиграл. И в последнем, титаническом поединке между Гарри и Темным Лордом заклинание самого Волан-де-Морта отскочило и убило его — потому что палочка Гарри — палочка Драко — была Бузинной, одной из тех, которая могла его обезоружить. Ошибка Волан-де-Морта стоила ему жизни. А теперь мы были свободны. Я побежала вприпрыжку, словно маленькая девочка, в сторону Большого зала, из которого доносился шум, — мои волосы весело подпрыгивали в такт, а на лице сияла улыбка. Я повернулась, и дневной свет, пробивавшийся сквозь потолок, заставил меня заморгать; меня затопил трепетный восторг, когда я обвела пристальным взглядом каждого — всех своих друзей, которые держались за руки, целовались, обнимались, поддразнивали друг друга и заливались счастливым смехом. Улыбка сползла с моего лица. Две фигуры двигались не так, как все остальные — поспешно, нетерпеливо, не задерживаясь, чтобы с кем-нибудь поговорить или пожать кому-нибудь руку. Я моргнула и судорожно сглотнула, когда они подошли достаточно близко для того, чтобы я могла их разглядеть. Они оба были облачены в черный, у них были длинные белоснежные волосы, которые в данный момент были растрепаны. Они то и дело поворачивали головы, и их глаза все искали, искали… Это были Люциус и Нарцисса Малфои. Дыхание застряло где-то в горле. И до того, как я успела осознать, что делаю, я зашагала в их сторону. Я проталкивалась сквозь толпу своих друзей, лавируя и уворачиваясь, потому что все они вдруг стали препятствием на моем пути. Весь радостный шум пирушки стих и ушел на задний план. И затем я вдруг обнаружила, что стою прямо перед Нарциссой. Она чуть не врезалась в меня, но затем ее взгляд выцепил меня из толпы, и она остановилась. На ее щеках блестели дорожки слез, глаза были опухшими. Люциус, стоявший позади нее, тоже меня заметил. Его глаза сверкнули, но выражение лица было непроницаемым. — Вы… — Начала было Нарцисса, поднимая руку и нервно возясь с тканью своей мантии. — Вы нигде не видели Драко Малфоя? Меня охватил шок. Я открыла рот… — Нет никакой нужды спрашивать ее, Нарцисса. — Скрипнул зубами Люциус, озираясь вокруг. — Она бы не обратила на него никакого внимания. — Она знает, кто он такой, Люциус! — Резко возразила Нарцисса, и я буквально услышала, насколько расшатанными были ее нервы. Она снова повернулась ко мне, и на ее лице было написано отчаяние. — Прошу вас, вы его не видели? Я покачала головой, чувствуя, как вся радость постепенно отхлынивает из моего тела. — Нет. — Прошептала я. — Нет, не видела. — Мальчишка Поттер мог солгать. — Прорычал Люциус, но задохнулся на этих словах и поспешно отвернул голову, чтобы скрыть, как наморщился его лоб. — Солгать? — Выдохнула Нарцисса, поворачиваясь к нему, и ее глаза расширились от удивления. — Он…Нет, он не мог! Он сказал мне, что Драко жив, что он в замке! Вот почему я не выдала его Темному Лорду — потому что он сказал мне, что Драко… — С чего бы ему не сказать так? — Ответил Люциус. — Он пытался спастись… — Нет, нет…Нет... — Дикий взгляд Нарциссы устремился вперед, вглубь Большого зала. Я была слишком потрясена тем, что она сказала, чтобы разговаривать. — Нарцисса, мы можем… Нарцисса, мы можем поискать где-нибудь еще… — Попытался Люциус, потянув жену за руку. — Нет-нет-нет, — Нарцисса бешено замотала головой, все яростнее ему сопротивляясь. — Нарцисса, идем. Выражение ее лица вдруг изменилось. — Ох, Люциус! — Зарыдала она, протягивая руки и обнимая своего мужа за шею, после чего зарылась лицом в его ворот…и издала душераздирающий вой. И Люциус — этот холодный, суровый мужчина, который еще со второго курса окидывал меня презрительной усмешкой, — стал белым как снег и застыл, — а потом вздрогнул всем телом и крепко обхватил руками свою жену. И, чувствуя, как внутри меня что-то рассыпается, я смотрела на то, как он морщит лоб, жмурится и опускает подбородок на плечо своей жены. Каждый, кто был поблизости, прекращал заниматься своими делами — останавливался на середине предложения, поворачивал голову и обращал на них удивленный взгляд. В толпе повисла тишина. На лицах многих людей мелькало презрение в ту секунду, когда они видели источник звука, но оно ненадолго там задерживалось. Нужно было быть бессердечным, чтобы не чувствовать, как болезненно сжимается горло, от звуков, издаваемых Нарциссой. Я крепко обняла себя руками, стараясь удержать эмоции в груди, потому что я почувствовала, что внутри меня что-то распадается на части. — Гарри… — Хрипло проговорила я, но никто меня не услышал. Я тяжело сглотнула и приложила усилие, чтобы говорить громче. — Гарри не стал бы лгать. Глаза Люциуса расширились — глаза, так похожие на глаза Драко… И по его щекам скатились две слезы. — Что вы об этом знаете, мисс Грейнджер? — Резким, охрипшим голосом проговорил Люциус, чувствуя горечь и стыд, но Нарцисса выскользнула из его объятий и взглянула на меня. Я снова сглотнула и взяла себя в руки. — Если Гарри говорит, что видел Драко и что он жив, значит, это правда. — Сказала я. — И замок…замок же большой. Битва только что закончилась. Он…он может быть где угодно в этом замке. Мы…мы поможем вам поискать его. По помещению пронесся густой шепот — словно ветер, щекотавший ячмень. Нарцисса и Люциус переглянулись. На щеках Нарциссы проступил румянец. — Мы… Мы больше никого не можем об этом попросить… — Пробормотала она. — Чепуха. — Заявила я, пытаясь успокоить свое сердцебиение. — Он не сражался против нас, а это значит, что он на стороне Хогвартса. — Я огляделась вокруг, встречаясь взглядом со всеми теми, кто на меня смотрел. — Я собираюсь отправиться на поиски Драко Малфоя. И ваша помощь была бы для меня очень ценной. — Я помогу тебе, Гермиона. — Прозвучал голос, донесшийся рядом с моим плечом. Я обернулась и увидела Полумну Лавгуд, чье симпатичное лицо светилось безмятежностью. — Обычно я хорошо нахожу потерянные вещи. Нарцисса моргнула, совершенно потрясенная. А затем Невилл Долгопупс поднялся из-за стола, обратил на меня выразительный взгляд и мрачно кивнул. — Я тоже пойду. — Объявил он. — Лишь для того, чтобы доказать, что Гарри прав. И это сделало свое дело. Все, кто были в состоянии стоять на ногах, поднимались со своих мест и начинали собираться в кучки и раздавать распоряжения. Большой зал кипел живой деятельностью, и группы учеников и преподавателей начали заполнять коридоры. Малфои стояли, изумленно распахнув глаза и разинув рты, и я видела, как Люциус проглотил слезы, когла его взгляд упал на профессора МакГонагалл, Перси Уизли и профессора Флитвика, которые горячо обсуждали то, в какие коридоры нужно отправить гриффиндорцев на поиски. — Полумна, давай попробуем поискать наверху? — Спросила я у голубоглазой девушки передо мной. — Мне нравится твоя идея. — Мягко проговорила она. — Ладно, пошли. — Сказала я, затем расправила плечи и повернулась в ту сторону, откуда пришла, а Полумна шла рядом со мной. Затем мои шаги замедлились. Я остановилась и оглянулась на Малфоев через плечо. — Мистер и миссис Малфой? — Проговорила я со спокойным почтением в голосе. — Вы не хотели бы пойти с нами? Они оба вздрогнули и перевели на меня озадаченый взгляд. Губы Люциуса приоткрылись, Нарцисса взглянула на него, после чего взяла его за руку и потянула вперед за собой. Я почувствовала на себе взгляд Полумны и ее загадочную улыбку. Я не посмотрела на нее в ответ — снова зашагала вперед, в то время как они трое поплелись за мной, и мы вместе направились к лестнице.

*** ГЕРМИОНА

Мы обыскали весь замок — Люциус, Нарцисса, Полумна и я. Мы спустились в общую гостиную Слизерина, затем преодолели весь путь до Астрономической башни. Мы звали его по имени — голос его матери был полон отчаянной надежды, голос его отца — нервного приказа, а голос Полумны напоминал уговаривающее голубиное воркование. Я тоже кричала его имя — стараясь сохранять голос ровным, стараясь как-то его контролировать и не дать ему сорваться. И то, что по всему моему телу ползли ледяные мурашки, а желудок стал тугим как барабан, лишь осложняло положение. А потом, как результат всего этого общешкольного предприятия, выяснилось, что Римус Люпин тоже пропал. Поиски возобновились с удвоенной силой. Используя всевозможные чары, с помощью которых можно было определять чье-то местонахождение, ученики, пеподаватели, привидения и домашние эльфы обыскивали коридоры, спальни, туалеты, башни, классы, кладовые, кухни и шкафы. Но хоть мы и звали, пока наши голоса не охрипли, и искали, пока не заболели наши глаза, мы не обнаружили ни одного знака присутствия хотя бы одного из них. И когда день склонился к вечеру, а отчаяние Малфоев вырвалось наружу и поглотило меня, мне пришлось использовать все свое уже давно растраченное мужество, чтобы не разрыдаться. Чего стоила эта победа, если я потеряла его?

*** Dum spiro, spero. «Пока дышу, надеюсь.» -Латинская пословица *** ГЕРМИОНА

Три дня спустя…

Я брела по почти полностью опустевшим коридорам Хогвартса, когда наступил вечер. Большинство студентов разъехались по домам, чтобы вернуться к своим родителям и родственникам — и чтобы похоронить своих умерших. Я их не винила. Но Гарри, все Уизли, профессоры, Тонкс и Тэдди и Малфои остались, чтобы помочь расчистить весь этот бардак и поговорить с газетными репортерами о битве — и, в случае с последними, найти хоть какой-нибудь ключ к исчезновению их сына — и поэтому я тоже решила остаться. Я все еще не могла выносить разлуку с Роном и Гарри — и, называйте меня мазохисткой, но пребывание в той же комнате, что и Малфои-старшие, доставляло мне такую опьяняющую боль, что меня бы даже не обрадовала мысль покинуть их общество — хоть они и не шли мне навстречу и не разговаривали со мной. Я смотрела на них издалека, как когда-то смотрела на Драко. И чем больше я вглядывалась в них, тем больше узнавала определенные жесты, выражения лица и интонации. И тем больше мое сердце изнывало от тоски. Но во всем этом были свои сложности. Во время самых серьезных конфликтов Гарри настаивал, что действительно видел Драко всего через несколько минут после того, как умер Снейп, и что Драко действительно сказал ему, чтобы он передал его матери, что он в замке. Люциус, конечно, ему не верил. Но Нарцисса была готова обрадоваться любому доказательству тому, что ее сын был жив. Как и я. Хоть моя уверенность и начала меня покидать. В этот вечер я шла одна, касаясь пальцами холодных каменных стен коридора. Я вошла в Большой зал, в котором теперь царил ужасный беспорядок, и постояла в проходе, всматриваясь в золотое солнце через новое сверкающее стекло огромного окна. Я медленно села за перевернутый стол Слизерина и долгое время наблюдала за тем, как свет постепенно, постепенно густел, меркнул и темнел до насыщенно фиолетового, а потолок надо мной окрасился сначала в розовый, а затем в темно-синий цвет. На потолке появились первые звезды. Я залезла на стол и легла на спину, заводя руки под голову в качестве подушки. Мои глаза следили за тем, как зажигаются мерцающие огоньки света. — «Когда-нибудь, — зашептала я, — когда я буду опечален, когда мир вокруг покажется холодным, я согреюсь одним лишь воспоминанием о тебе и о том, как ты выглядишь в эту ночь…» Я моргнула, чувствуя, как виски защекотали слезы. Я позволила им задержаться там на какое-то мгновение, затем встала, приводя дыхание в норму, и смахнула их рукавом. Я слезла со стола, сложила на груди руки и, покинув Большой зал, начала блуждать по другому коридору. Моя голова была опущена — я не обращала внимание на то, куда иду. Я бы смогла найти обратную дорогу до общей гостиной Гриффиндора из любого места в этом замке, если бы захотела. А в тот момент я этого не хотела. Я тихонько напевала себе под нос незнакомую песню, пока шла, — даже несмотря на то, что факелы в этом коридоре не были зажжены, и меня направлял лишь тусклый свет, проникавший из другого коридора. Я замедлила шаг. Остановилась. Подняла голову. Я помнила этот коридор. Именно в этом месте Крэбб и Гойл разбросали мои книги, а Драко сломал руку, спасая меня от них. А профессор Снейп…  — Если когда-нибудь вам снова понадобится помощь подобного рода, — зазвучал отголосок его слов в моей голове. — Не забывайте про портреты. В мой разум начала заползать одна мысль. Я медленно поднесла руку к карману и вытащила свою волшебную палочку. — Люмос. — Выдохнула я. На кончике моей палочки возникло облачко света. Я осмотрелась вокруг и сглотнула. Все ближайшие портреты вокруг меня были пусты, а увидеть те, что висели на самом верху стены, я не могла. Я заметила, что подавляющее большинство обитателей портретов укрылись в самые сокровенные участки замка, как только началась битва — я предполагала, что они все еще боялись выходить. Я откашлялась. — Хмм…Привет? — Позвала я. Мой голос слишком громко отзвенел от каменных стен. Я поморщилась. — Эм. Здесь кто-нибудь есть? Хоть…кто-нибудь? Какое-то мгновение ответом мне служили лишь темнота и молчание. А затем в мою сторону запрыгал странный крошечный огонек. Огонек в стене. — Привет? — Позвал тонкий, но сильный голос. — Что… Кто здесь? Я обернулась и посмотрела в левую сторону. А затем отскочила назад. На портрете прямо на уровне моих глаз девочка, возможно, тринадцати лет, державшая в руках зажженный подсвечник, пристально меня рассматривала. Она была одета в нарядное платье кремового цвета и имела длинные темные волосы, бледное хорошенькое лицо, усыпанное веснушками, и большие голубые глаза. И в тот момент, когда она увидела меня, ее губы растянулись в широкой улыбке. — О! Привет, Гермиона! От изумления я открыла рот. — Ты… Ты знаешь мое имя? — Пролепетала я, заикаясь. — Ну конечно, знаю! — Она весело рассмеялась. — Я знаю тебя еще с того дня, когда тебя распределили. — Она вдруг сердито нахмурилась. — Я была так рассержена на эту шляпу. Я была уверена, что тебя должны были определить на факультет моей матери — и я до сих пор в этом убеждена! — Кто ты? — Спросила я, все еще пребывая в замешательстве. — Я — Хелена Когтевран! — Объявила она. Она устремила взгляд за мои плечи, и ее брови снова нахмурились. — Мое привидение должно быть где-то поблизости… Я предпочитаю ее не видеть — она такая плакса! Мгновенно очарованная девочкой с портрета, я подавила улыбку. — Хелена? — Вдруг раздался глубокий, более мелодичный голос где-то повыше моей головы и с левой стороны от меня, и в прозвучавших словах был отчетливо слышен ирландский акцент. — С кем это ты разговариваешь? Уже поздняя ночь! Хелена устало закатила глаза. — Я знаю, сколько времени — но комендатский час вряд ли может наступить прямо сейчас, верно? — Она указала своим подсвечником в сторону. — Ты только взгляни, в каком состоянии Большой зал. Мне бы по-прежнему пришлось сдерживать улыбку — но она погасла сама собой, когда внезапное осознание поразило меня, отчего на меня нахлынуло острое изумление. Изумление, которое стало всепоглощающим в следующее же мгновение. По портретным рамам мягко спускалась высокая фигура изящной колдуньи, пока не остановилась на том же широком золотом холсте, где была Хелена. У нее было бледное, красивое лицо, алые губы, глубокие карие глаза, длинные черные волнистые волосы и струящаяся бархатная мантия голубого цвета. Ее голову украшала серебряная диадема. Она изогнула правую бровь, окидывая дочь внимательным взглядом, после чего одной рукой обняла ее за плечи. Хелена, несмотря на свой дерзкий характер, откинула голову на мамино плечо. А потом Кандида Когтевран — Кандида Когтевран! — повернулась ко мне. — Добрый вечер, мисс Грейнджер. — Звучно протянула она. — Я прошу прощения, если моя дочь вас побеспокоила. — Нет… Совсем нет. — Наконец справилась я со своим голосом. — Это…это честь для меня — говорить с вами. Почему… — я обвела окружавшее меня пространство беглым взглядом перед тем, как снова ответить на ее глубокий, пронизывающий взгляд. — Почему я не видела вас раньше? — О, обычно я слоняюсь по Отделам трансфигурации, в общей гостиной Когтвеврана и в секциях библиотеки — и, конечно, в кабинете директора. В этом замке обычно слишком многолюдно, чтобы я много перемещалась, и я так стара… — На ее лице вдруг возникла ласковая улыбка. — Но вы видели меня прежде, дорогая. Просто вы не помните. Я была вынуждена признать, что это вполне могло оказаться правдой — после первого курса я обращала мало внимания на портреты — я всегда была так занята другими вещами… — Я услышала, как Гермиона зовет. — Объяснила Хелена, поднимая лицо к своей матери, а затем снова взглянула на меня. — Я вышла посмотреть, не нужно ли ей что-нибудь — кажется, все остальные картины куда-то ушли… — Боюсь, они еще не чувствуют себя достаточно уютно для того, чтобы вернуться в коридоры. — Предположила Кандида. — Дурачки. — Заявила Хелена. Кандида усмехнулась, а затем снова посмотрела на меня. — Чем мы можем помочь вам, мисс Грейнджер? — Я хотела поговорить с кем-нибудь из вас. — Признала я, стараясь не поморщиться от досады и огорчения. — Задать вам несколько вопросов…? Взгляд Кандиды моментально заострился — она явно любила вопросы. — Правда? — Ее бровь снова взметнулась вверх. — Вы просите нас о помощи? — Тонкая линия прорезала ее лоб, и она чуть сердито нахмурила брови. — Такое не часто случается. — Это так — нечасто, да? — Заметила Хелена. — Я никогда не смогу это понять. — Кандида покачала головой, тряхнув волосами цвета вороного крыла. — Мы висим здесь, — кладовые вековых знаний, — она вскинула свою руку, украшенную драгоценными камнями, и широким жестом указала на другие портреты. После чего тяжело вздохнула. — А никто по-прежнему даже не смотрит вверх, чтобы узнать, как попасть на занятие по Зельеварению. — Ах, Кандида, тебя это удивляет? Это был глубокий голос — очень похожий на голос профессора Снейпа. И он раздавался прямо за моей спиной. Я резко обернулась, слыша, как громко стучит собственное сердце. Там, спустившись в широкую серебристую картинную раму, висевшую прямо напротив Хелены и Кандиды, появился молодой широкоплечий мужчина с волосами цвета спелой пшеницы, узким заостренным лицом, суровым изгибом бровей и самыми глубокими, самыми пронзительными зелеными глазами, которые я когда-либо видела. И он был облачен в мантию насыщенного изумрудного цвета. — Салазар! — Хелена помахала ему. — Что вы делаете в этой части замка в такое время? Салазар Слизерин — своей собственной персоной — рассматривал меня какое-то время, а затем обратился прямо к Хелене. — Я пришел, потому что почувствовал, как по стенам разносится усталый и изумленный голос твоей матери — это меня разбудило. — Сияющие глаза Слизерина обратились к Кандиде. — Я уже говорил тебе прежде, чтобы ты не принимала это на свой счет, Кандида. Наша библиотека содержит ответы на почти все вопросы, которые только могут прийти в голову юному волшебнику, но разве они прикладывают достаточно усилий, чтобы их найти? Нет, они ленивы и используют неправильные заклинания, а потом хнычут. — Ох уж эта ваша библиотека. — Проговорил дружелюбный голос, донесшийся из холста несколькими рамами выше и правее Салазара. Я подняла свою палочку, напряженно пытаясь разглядеть… Мужчина того же возраста, что и Салазар, с волнистыми золотыми волосами, аккуратными усами и короткой бородой, красивым лицом, одетый в великолепную бордовую мантию, закурил трубку и прислонился головой к одной стороне своей рамы. На его поясе поблескивал меч. Годрик Гриффиндор. — Я по-прежнему утверждаю, что жизненный опыт — лучший учитель. — Решительно проговорил Гриффиндор, подчеркивая свои слова взмахом трубки. — Ты запомнишь заклинание в два раза быстрее, если используешь его, чем если прочитаешь о нем в учебнике. — Мне не нравится твой тон. — Мрачно проговорил Слизерин, обращаясь к нему. — Мы с Кандидой потратили полжизни на создание этой библиотеки, и я не… — В самом деле, как давно это было — а вы двое до сих пор спорите из-за этой библиотеки? На этот раз я посмотрела наверх… Другая темноволосая женщина — с более короткими вьющимися волосами, заплетенными в косы, — стремительно спускалась с портрета на портрет, отчего ее золотая мантия колыхалась позади, а ее свободно свисающая черная шляпа мягко трепыхалась. Она шумно приземлилась на холст, который висел рядом с портретом Кандиды и Хелены. Это была Пенелопа Пуффендуй. Я легонько шлепнула себя рукой по голове, пытаясь сохранять спокойствие. — Мы не спорим — мы обсуждаем. — Поправил ее Гриффиндор. — А мне кажется, что спорите. — Ответила Пенелопа. — И лично с меня всего этого достаточно. С лица Кандиды моментально сплозло выражение удовольствия. Слизерин вздохнул. — Между тем, — Гриффиндор перевел на меня свои мерцающие глаза. — Мы забываем об этой юной леди, которая попросила нас о помощи. Все основатели факультетов и Хелена чуть сместились и взглянули на меня. — Что вы хотели узнать? — Спросил Слизерин. Я удивленно на него уставилась, совершенно ошеломленная тем, насколько открытым и вежливым было выражение его лица. Я тут же мысленно себя отчитала. Три таких проницательных, блестящих и храбрых волшебника как Гриффиндор, Пуффендуй и Когтевран не стали бы даже общаться с монстром, что уж говорить о том, чтобы основывать с ним школу. Салазар Слизерин не всегда был злым… — Мне… — Начала я, пытаясь собрать мысли воедино. — Мне сказали, что Драко Малфой был в замке во время битвы. Но его никто не может найти. Я хотела спросить, никто ли из вас…никто ли из вас его случайно не видел? Глаза Слизерина вспыхнули. Но до того, как он успел заговорить, его перебили. — Драко Малфой? Так она сказала? — Раздался откуда-то сверху мягкий голос, напоминавший звуки флейты. И затем обаятельная молодая женщина с длинными блестящими белокурыми волосами и фарфоровой кожей, облаченная в нарядное зеленое платье, спорхнула, словно птичка, и приземлилась по другую сторону от Кандиды и Хелены. Она обратила на меня свои большие, серебристо-голубые глаза. Ее темные брови поползли вверх. — Ты сказала, Драко Малфой? — Это грубо, Эден. — С укором в голосе проговорил Слизерин. Он снова вздохнул. — Мисс Грейнджер, это моя сестра, Эден Малфой, прежде — Эден Слизерин. — Приятно с вами познакомиться. — Выдохнула я, задержав дыхание. Она одарила меня короткой, но приятной улыбкой, а затем обвела взглядом всех остальных. — Простите, мне просто показалось, что я услышала, как кто-то говорит о моем внуке. — Так и есть. — Подтвердила Кандида. — Что с ним? — Встревоженно проговорила Эден. — Я спросила, был ли он в замке во время битвы. — Повторила я. — Я не видела его с тех пор, как он ушел несколько месяцев назад. — Сказала Пенелопа Пуффендуй. — Но в тот раз он пошел прямо в Выручай-комнату. Я обернулась и взглянула на нее. — В Выручай-комнату? Она кивнула. — Он выглядел так, словно был очень чем-то встревожен. А через несколько минут после него туда зашел Северус Снейп. В воздухе повисла густая, внезапная тишина. Хелена снова откинула голову на плечо своей матери, а Кандида, заметно опечаленная, крепче обхватила ее руками. Я сделала над собой усилие и сделала вдох. — Северус Снейп. — Задумчиво протянул Гриффиндор, пыхтя своей трубкой. — Я бы отдал свой последний слиток золота взамен на то, чтобы он женился на Лили Эванс. — Что — ты благоволишь ему больше, чем Джеймсу Поттеру — образцовому представителю твоего факультета? — Усмехнулся Слизерин. — Да. — Коротко ответил Гриффиндор. — Зная то, что знаю я…Северус был большим гриффиндорцем, чем кто-либо еще, кого я когда-нибудь встречал. — Значит, ты утверждаешь, что лишь гриффиндорцам присущи добродетель и отвага? — С неодобрением в голосе возразил Слизерин. Гриффиндор взглянул на него. — Разве обязательно каждый раз затевать спор, мой старый друг? Слизерин моргнул, и его лоб разгладился. — Он обладал лучшими качествами вас обоих. — Проговорила Пенелопа, вытирая глаза. — Но не будем забывать о Драко. — Напомнила им Кандида. — Он славный мальчик. — Произнесла Эден. — Что в твоем понимании значит «славный?» — воскликнула Пенелопа. — Накладывать проклятия на первокурсников в школьных коридорах и ломать Гарри Поттеру нос? Эден попыталась ответить, но Хелена встряла в разговор. — Он, похоже, влюбился в Гермиону! — Она взмахнула своим подсвечником. К моему лицу прилила обжигающая краска. Мои глаза нашли Кандиду. — Вы…? Все вы…? — Да, мы знаем. — Глаза Кандиды засверкали. — Как? — Выпалила я. Кандида не ответила — она лишь устремила взгляд за мои плечи и взглянула на Слизерина, а затем на Гриффиндора. Я резко обернулась и окинула их свирепым взглядом, а они оба вежливо отвернулись. — Мы видели вас, когда вы вышли из кабинета директора. — Пробормотала Эден, заливаясь краской. Слизерин откашлялся. — В любом случае… Я ощутила желание проветрить лицо — мои глаза вдруг заслезились. — В любом случае, — вздохнула Пенелопа, переводя на меня взгляд, — мы обсуждали Драко и Выручай-комнату. Нам известно, что он вошел и при этом выглядел очень подавленным. Но мы не знаем, о чем они говорили со Снейпом. — Я знаю. Голос Кандиды заставил меня вздрогнуть. Он прозвучал очень низко и торжественно. Все остальные озадаченно нахмурились. — Знаете? — Выдавила я. Она кивнула. — Откуда ты знаешь? — Требовательным тоном спросил Гриффиндор. Кандида устремила на него рассерженный взгляд. — Я проектировала эту комнату — это великолепное изобретение, если я могу так сказать. — И она окинула меня очень проницательным взглядом. — Вы можете слышать, что внутри…? — Запнулась я. — Могу. — Кандида кивнула. Я не могла решить, чего мне захотелось больше — снова покраснеть или стать белой как простыня. — Так, и в течение всех этих… — Гриффиндор раздраженно фыркнул. — Неважно, скольких веков в этом замке ты держала это при себе? — Никто никогда меня не спрашивал. — Защищалась Кандида. — Но я действительно знаю, о чем говорили Драко со Снейпом, и это касается этой юной леди. Все внимание обратилось ко мне. Кандида Когтевран вперила в меня прямой взгляд и заговорила серьезным тоном. — Драко был очень опечален тем, что в некотором роде подвел тебя — что тебе причиняли боль, а он не мог сделать ничего, чтобы это прекратить. Я тяжело сглотнула. Моя рука, сжимавшая палочку, затряслась. Кандида продолжала. — Снейп пытался утешить его, сказав, что бездействие было лучшим действием в тот момент — что попытка твоего спасения могла бы оказаться для тебя смертельной. Драко понял, но это его не успокоило. — Кандида наклонила голову и нахмурила брови, не отрывая от меня внимательного взгляда. — Должно быть, он очень сильно тебя любит. Я задохнулась и смахнула подступившие слезы. Я почувствовала, как по портретам пробежала дрожь. А потом… — Достаточно, достаточно. Я взглянула на Салазара сквозь слезы, застилавшие взор. Он нахмурил брови в суровом выражении и окинул Кандиду раздраженным взглядом. — Не мучай ее. — Проговорил он — заставляя меня вздрогнуть от неожиданного потрясения — и перевел на меня проницательный взгляд. — Юная леди, Драко был в замке в ту ночь, когда происходила битва. Он ворвался через окно на том же этаже, где находится Выручай-комната. — Неужели? — Воскликнула я, и мое сердце затрепетало от волнения. — Что с ним случилось? — Он тащил мужчину. — Продолжал Слизерин. — Тот был похож на Римуса Люпина. — Римус! — Повторили хором все остальные, в то время как Гриффиндор назвал его Лунатиком. — Люпин был ранен. — Сказал мне Салазар. — Драко выволок его из комнаты и потащил по коридору, предположительно в сторону госпиталя. — Говорила же я вам, что он славный мальчик! — Торжествующе воскликнула Эден. — Что потом? — Выдавила я. — Драко тащил его довольно долгое расстояние, а потом зашатался и прислонился спиной к стене. — Слизерин вздохнул. — Каким-то образом там оказалась дверь в Выручай-комнату. — Она… Они… — Запнулась я, пребывая в растерянности. Слизерин кивнул. — Да — они провалились сквозь двери, и они закрылись за ними. — По словам Гарри, окно объяснит, по какой причине Драко был весь покрыт кровью. — Предположила я, напряженно размышляя. — Но… Но Гарри видел его в Воющей хижине! Как он мог попасть в… — Уверена, вам известно, мисс Грейнджер, — заговорила Кандида, — что Выручай-комната связана проходом с «Кабаньей головой». Все затихли. Я опустила голову. — Вы имеете в виду… Что он сбежал. — Вполне вероятно. — Сказал Гриффиндор. — Никто из тех, с кем я говорил или кого слышал, не сказал, что видел его мертвым. — А что на счет Люпина? — Поинтересовалась я. Никто мне не ответил. Все покачали головами и пожали плечами. — Я знаю, какую комнату вы имеете в виду, Салазар. — Поняла Хелена. — Ту, что с разбитым окном. — Она привстала и снова помахала своим подсвечником. — Идем с нами, Гермиона — мы тебе покажем! И они заскользили, словно призраки, по картинным холстам дальше по коридору. Я затаила дыхание, а затем бросилась за ними. Мы неслись по коридорам и лестницам, пока не достигли того самого знакомого прохода — прохода, который находился рядом с Выручай-комнатой. Я еще несколько раз свернула за угол, пока вокруг меня порхали портреты. — Здесь. — Сказал Салазар, и я остановилась. Прямо впереди меня, в большой комнате, устланной ковром, по площади которой были выстроены рыцарские доспехи, находилось огромное окно с заляпанным стеклом, на котором был изображен всадник на белом коне. Сквозь него просачивался лунный свет. В его нижней центральной части зияла дыра, а стекло вокруг было зазубренным. По ковру были разбросаны сиявшие осколки стекла — и он тоже весь был покрыт пятнами засохшей крови — крови от тяжелого тела, которое, очевидно, потащили к порогу и вынесли в коридор. Эта картина была ужасающей — ужасающей, но дающей некое спокойствие. И хоть мой желудок и скрутило от вида всего этого, мое сердце подскочило от радости. Да, там была кровь. Но не тело. И на сегодня этого было достаточно. Насыщенный вечерний ветер подул через выломанное отверствие в стекле и заиграл моими волосами. — Когда ты собираешься им рассказать? Я повернулась и увидела, что Гриффиндор шагнул в картинную раму портрета в полный рост, который, судя по всему, был покинут всадником, и его мантия мягко струилась с его плеч. Он внимательно на меня смотрел, ожидая ответа. — Кому рассказать? — спросила я. — Поттеру и Уизли. — Уточнил он. Я снова вспыхнула. — Рассказать им о чем? — Ты знаешь, о чем. Я неопределенно пожала плечами и принялась рассматривать носки своих туфель. — Знаешь, он ведь интересуется, почему ты до сих пор этого не сделала. — Сказал он. — Дамблдор. Я вскинула голову. Нахмурилась, снова устремляя на него взгляд. Он лишь молча на меня смотрел. — Правда? Он кивнул и пожал плечами. — Волан-де-Морт мертв, мир в безопасности. — Он поднял брови. — И каждый пребывает в нетипичном для него снисходительном настроении. — Он сложил руки на груди. — Ты должна этим воспользоваться. Кроме того, — он наклонил голову, — возможно, что Поттер и Уизли смогут помочь тебе выяснить, куда он ушел. Я сжала губы в напряженную тонкую линию. Все у меня внутри дрожало. Но когда глава твоего факультета — и тот, на чье мужество ты претендуешь, — смотрит на тебя вот так… — Ладно. — Прошептала я. — Думаю, вы правы. — Хорошая девочка. — Гриффиндор весело мне подмигнул. — Мы будем прямо за твоей спиной. Стиснув зубы, я развернулась и направилась к двери. И вдруг почувствовала, что осталась совсем одна. Я покачала головой и продолжила идти. Я решила поверить Гриффиндору и его словам о том, что все они будут прямо позади меня, — просто теперь они будут молчать — пока шла в общую гостиную, чтобы рассказать своим друзьям правду о том дне, когда я пропала на час.