Кровавые реки, молочные берега.

Елена сидела на коленях в бирюзовом кимоно, волосы мокрые и прямые. В руках у нее был нож. Девушка читала молитву. Опустив голову. Руки ее дрожали, не смотря на все, что она делала, и сделала, нужно иметь огромную смелость и силу духа, что бы убить себя. Она взглянула на лучи уходящего солнца в маленькое окно из подвала и поднесла лезвие к горлу. Край металла аккуратно вошел в тело, срезав верхний слой. Кровь теплой струйкой потекла по озябшей коже на шее. Рука задрожала, рукоятка ножа заходила ходуном, Елена схватила ее двумя руками, и медленно вдавливая нож в горло, она зажмурилась. Перед глазами заискрило, замигали лучи солнца, удары в висках сменились пульсацией. Размытые образы в ярком свете, очерчены радужной каймой. Джереми, идущий на встречу к Елене, его рука так близко, она тянется за ней, но падает в пропасть, темную, глухую, и летит. Летит так долго, ощущая всю боль в горле, которую сама себе причиняет. Видит дно, высохшее, безжизненное, лопнувшая земля, высохшая как после засухи, шелушащаяся. Она упала, ударившись о воздух за несколько дюймов до дна. Ее волосы касались мертвой земли, проваливаясь в ее щели. Елена встала на колени, держась рукой за горло из которого по ощущениям кровь просто хлестала, но руки были ее чистыми. Босая девушка встала на ноги и отошла назад. Пропасть оказалась колодцем с дверью. Накалывая ноги, о сухую траву, пробивающуюся из земельных трещин, она продвигалась по стене к выходу, как ей казалось. Отойдя на несколько метров, она смогла разглядеть в трещинах и изломах тот самый символ, который был у нее на шее. Земля стала нагреваться, ее ноги это чувствовали, она повернулась и дергая со всей силы за ручку, выбежала. Колодец огромной высокой башней возвышался в небо. Каменный столп, оплетенный ядовитым плющом, соединял землю и небо, конца и края ему не было. По стенам ползали насекомые, огромные, было слышно как они стрекочат, как шуршат мерзкими лапками по кирпичной стене, и из под них осыпался мусор. Елена осмотрелась по сторонам. Бескрайнее поле, закат, с одной стороны лавандовое поле, над которым не светит солнце, и лишь ветер колыша доносит запах благоговения и голоса к девушке. С другой стороны река, которая подбирается к столпу все ближе. Она как живая, охватывает его брызгами и темными водами. Елена пятится назад и старается уйти все дальше, босыми ногами ступая по лугу, по мягкой траве. Все спуталось. Ощущение спокойствия и страха, тревоги и свободы. Вдруг впереди, прямо из под деревьев с розовыми цветами сакуры вырывается пламя, шквальным ветром разносящееся по всюду, надвигающееся на нее. Елена встала не шевелясь на пути огня. Она чувствовала, это было неизбежно. Но ни страха, ни ужаса в душе по-прежнему не было. -Вот она какая, смерть. Огонь приближался с ветром, который усилил запах лаванды. Лепестки сакуры пролетели, касаясь лица, волос девушки, и все вновь застыло. Она подняла ресницы, ее взору предстала немыслимая картина. Огонь стеной стоял почти у кончика ее носа. Лоза с земли с цветами оплетала ее тело, зарываясь в волосах причудливыми формами. Огонь синими и оранжевыми языками пламени ласкал ее лицо, опаливая слегка кончиками, щелкая как плетью, причиняя секундную боль, колышась и танцуя, поджигал все вокруг Елены, огибая ее тело, сжигая распускающиеся цветы в ее волосах. Живое растение тянуло девушку вновь к колодцу. Она незаметно старалась делать шаги назад, поддаваясь ему. Но пламя как будто злилось, и разгоралось еще с большей силой. Рана на шее запекла и защипала. Елена уперлась спиной в каменную стену, с которой на ее тело поползли жуки, кузнечики, заползая в моментально увядающие цветы. Пламя все ближе и ближе подходило к ней, запах жженого пера и мяса маленьких жуков проедал ее обоняние, у самого лица оно вновь остановилось. Закружилось вихрем в темнеющее небо и ударило ее в грудь, пробив ее телом стену колодца, обрушив стены на нее. Стефан и Елена лежали в разных углах подвала. Придавленные камнями и балками. Вокруг девушки разбросаны цветы, свечи, в руке нож. Стефан лежал тихонько постанывая и приходя в себя. Несколько свечей горели на полуразрушенном подоконнике под потолком. На теле Елены рана. Но видимо не пришло ее время, и только небольшой порез от соскочившего с руки ножа размером с сантиметр, ссадиной на шее. Когда девушка готовилась к ритуалу самоубийства, поднеся нож к горлу, произошел первый толчок, она вонзила нож, и в это время Стефан ступил на порог дома, прокричав ее имя. Все это ей казалось уже игрой ее разума. Теряющая первую каплю крови, Елена считала это попыткой ее сознания зацепиться за все дорогое ей. И уже через несколько секунд дом обрушился вниз, ударив ее балкой перекрытия, выбив нож из рук и прижав ее обездвиженную к полу. Если бы знать, куда могут привести обещания данные посмертно. Все мы часто произносим фразу: «Я бы поменялся с тобой местами!». Чаще всего говорят это люди, любящие друг друга. Мать, говорит это ребенку, который болен, или парень любимой девушке, муж жене. Но бывает так, что с этим приходится столкнуться лицом к лицу. Брат и сестра. Елена и Джереми. Когда он пропал в стране восходящего солнца, Елена нашла его, в плену у японских повстанцев. Избитый младший брат Елены и еще несколько ребят из экспедиции были в рабстве у одного богатого японца, который помогал повстанцем наводить беспорядки в восточной части страны. От денег он отказался, ему они были не нужны. Его дочь Мика, попросила отца оставить в живых Елену и Джереми, но когда они пытались бежать, охрана Цию Хая избили Елену и Джереми, после чего брат Елены стал таким. Мика была добра к Елене, и Джереми, и предложила девушке выход, от которого ее отец не мог отказаться. Любой человек мог изъявить желание стать свободным воином поневоле для вершителя рода, и он не мог отказаться от этой древней традиции. Мика обучила Елену всему, от чайной церимонии до хладнокровного убийства людей, после чего они отпустили их. Но один раз в четыре части лунного года Елена должна была выполнять волю так называемого хозяина. И когда придет время, она должна умереть не позднее Цию Хая. Ее можно отпустить, освободив от обещания, срезав татуировку с кожи, или назначить дату ее смерти, ровно через три года и три ночи. Если все же хозяин не сделает ни того ни другого, воин по собственной воле должен совершить обряд самоубийства. Ради жизни брата, ради его безмолвной свободы, Елена согласилась. Три года казалось еще так далеко, еще так много можно сделать, может он сжалиться и отпустит ее. Она свято верила, что выполнив все его приказы беспрекословно, он отпустит ее навсегда, освободив от данного ему обещания. Но этого не произошло.