Пять минут в Аду.

Вся адская машина была больше похожа на какую-то слишком серьёзную человеческую контору: сотни тысяч контрактов ежедневно проходили через руки секретарей, исправлялись и дополнялись в зависимости от сложности либо теми же секретарями, либо заместителем Его Императорского Величества. Но даже в такой огромной бюрократической машине находилось место для шуток и веселья. Вот, хотя бы взять Иуду... — А что сразу я? — нечистый поправил съехавшее пенсне и нахмурился. Вид у него был аристократичный, но только тогда, когда он молчал и деловито поправлял то самое пенсне, что всегда сползало на кончик носа. Он гордо восседал в кресле зала собраний и лениво перелистывал трёхтомник контрактов, заключённый прошлым месяцем. Да уж, сентябрь был куда урожайнее августа хотя бы потому, что из отпуска вышел Мурмур, собирающий шестьдесят пять процентов от всего скопища этих бумажек и подписей. Всё дело было в его природном обаянии и в том, что Граф был тем ещё трудоголиком. Так вот... взять хотя бы Иуду. Работал он на благо Геенны с самой смерти, потому, видать, выработал в себе нешуточное спокойствие, что чередовалось с похабными шуточками. К примеру, он точно поддержит Баала, любящего тырить нижнее бельё заместителя Его Императорского Величества, да ещё и поможет спрятать улики. Шутка ли, не помочь, если всё равно ключи ото всех дверей имеются в загашниках. — Ты на что намекаешь, морда бесовская? — Искариот прищурился, наклоняясь вперёд к рассказчику и хватая того за маленький рог. — Ай-яй-яй, больно. Ай-яй! — чертёнок заныл, хватаясь хвостом за запястье казначея, — пусти, окаянный! Не буду больше, сам о себе расскажешь. Только рога отпусти, не будь садистом. Иуда, так и быть, отпустил, забирая пальму рассказчика в свои руки и продолжая начатое Мирру повествование. Он так же деловито, как и в прошлый раз, поправил пенсне и уселся поудобнее в кресле. Зал сегодня был пуст, каждый в четверг занимался своими делами, сегодня ведь 12-е, а, значит, завтра выходной. Оставлять все дела на новый рабочий день после выходного дня — это не дело, похмелье ведь не даст нормально трудиться во благо дел тёмных и зловещих, а ежели ещё и контрактов накопится... Всё, смело можно в отставку подавать и уходить на покой, ибо там не только чёрт ногу ломать может, он удавится, ей-богу! Ну, вот. Осматривайся, это главный зал на все последующие пятнадцать этажей. Тут собираются на совещание господа правители и во главе, во-о-о-он там, сидит Люцифер. Он частенько опаздывает, потому, все стараются сидеть так, дабы не мешать императору пройти к своему месту. Рядом всегда восседает господин Белиар, постоянно рисующий на стратегически важных документах бесов. Привычка это у него, видите ли, а бедная Кора, его секретарь, получает выговоры с занесением в личное дело. Они особой роли не играют, в общем-то, но всё равно немного неприятно. А пока Иуда рассказывал о том, где кто сидит и кто чем занимается вместо государственных дел, в зал вбежал взъерошенный Вельзевул, размахивающий бумажками и больше, признаться, похожий на умалишённого. — Это что за фиговина?! — весь характер Велли был в одной фразе. Он не матерился никогда, но сегодня в его глазах проглядывались пятиэтажные матерные выражения на всех языках, которые он знал. — Почему я должен страдать из-за того, что Люцифер урезал бюджет?! Повелитель мух сокрушался, кидаясь этими бумагами, что держал в руках, а после встал посреди огромного зала заседаний и уперел руки в бока, тяжело дыша и стараясь успокоиться. Он был местным лекарем, у которого извечно было лекарств и трав в достатке, а тут на тебе, урезали расходы. — Началось в колхозе утро, — громко сказал Белиар, посмеиваясь и смотря на почти бившегося в конвульсиях недовольства Вельзевула. — Ты чего с утра пораньше? Я тебя на двадцатом этаже слышал. Что стряслось? Бэл сел на своё место и закинул ноги на стол, складывая руки в замок. Он был сегодня удивительно спокоен и в прекрасном расположении духа, о чём не мог не пошутить Искариот, вклинившийся в разговор: — Господин Белиар, Вы из борделя только что? Как поживают суккубы? — за это Иуда получил болезненную затрещину, от которой уже минут десять тёр ушибленное место. — Фу таким быть, господин Белиар. — Какие суккубы?! — Вельзевул развёл руками, смотря ошалевшим взглядом на Властителя Преисподней и нечистого, под шумок сваливающего из зала. — Любимые белиаровские, — посмеялся Иуда, тут же пригнувшись и избегая летящего ботинка. —Лучше сходи в расчётный отдел и проверь, что там по контрактам за этот месяц, — приказал Бел, наблюдая за тем, как Велли чуть ли не горит от злости: он то краснел, то зеленел, то белел. Так вот ты какой, злой Вельзевул. Иуда растворился в комнате, появляясь в указанном выше отделе и почти сразу же врезаясь в кого-то, пробегавшего мимо. — Ничего не успеваем! — Контракт 18559076 подписали?! — Где степлер, бабушку вашу за бороду?! — Почему убрали мусорку? — О, печенька. Искариот, снимая с носа и без того съехавшее пенсне, почесал затылок. И как-то даже спрашивать о новых контрактах перехотелось, только собрать ноги в руки и бежать обратно в зал заседаний, где Повелитель мух закончил истерить Белиару и убеждал уже Люцифера в том, что триста литров спирта — это жизненная необходимость, а не карточный долг Валефору.