Любимая стерва или Ты сведешь меня с ума

Ранним утром злая и невыспавшаяся Кэтрин спустилась в столовую. Из-за поцелуя Клауса она почти всю ночь проворочалась без сна и надеялась хоть спокойно позавтракать. Но ее надеждам не суждено было сбыться, так как за столом уже сидел Майклсон собственной персоной и с непроницаемым выражением лица жевал свою яичницу с беконом. Поборов желание заехать по наглому лицу парня, девушка прошла к своему месту и, посмотрев блондину прямо в глаза, поинтересовалась: - Почему ты меня поцеловал вчера? Клаус не ожидал столь прямого вопроса и только стиснул зубы, стараясь не выдать замешательства. Пора уже привыкнуть к ее прямолинейности, преимущество которой в том, что эта мерзавка может в любой момент захватить его врасплох, а это просто невыносимо! Наконец парень овладел собой и, сжав губы в ниточку, ответил: - Потому, что та крошка, которую я собирался поцеловать, испугалась и исчезла по твоей милости. - А, понимаю, — заметила Кэтрин, — если тебе не удастся получить желаемое в одном месте, ты тут же ищешь замену в другом. Верно? Но я предлагаю третий вариант, и тебе лучше последовать моему совету. Не позволяй себе вольностей, Санта, по крайней мере, пока ты женат на мне, - произнося эту маленькую тираду, она улыбалась. Блондин тоже ответил улыбкой и наклонился через стол, с явным намерением притянуть девушку к себе и снова поцеловать в доказательство того, что она не может ему приказывать. Но разгадав его намерения, Кэтрин резко вскочила со стула и отошла на несколько шагов назад. Показав Клаусу язык, она скрылась в коридоре. Парень невольно улыбнулся на ее ребячество и продолжил свой завтрак, после чего пошел прогуляться. Благодаря свежему воздуху и успокаивающей тишине, блондин вернул себе способность ясно мыслить и пришел к рациональному решению, которое неуклонно соблюдал в течении всей следующей недели. Майклсон не обращал на Катерину внимания, но оказалось, что это тоже не выход, так как данная особа казалась чрезвычайно довольной таким положением, и это его ужасно раздражало. Может, следовало бы сначала соблазнить ее, а потом уж перестать обращать на нее внимание? Чертова девка! Неужели она ни в чем не похожа на других? В те редкие моменты, когда им случалось перекинуться словом, он включал свое презрение на полную мощность, но, казалось, девушку это ничуть не трогает. Клаус начинал уже подозревать, что она находит его презрение в какой-то степени забавным. В поведении Катерины он тоже не мог заметить ничего обнадеживающего: ни легкого движения губ, ни прищуренных глаз. Когда девушка смотрела на него, ее взгляд не выражал буквально ничего, и такое равнодушие невольно вызывало подозрения. С его стороны было ошибкой целовать Катерину и еще большей ошибкой – попытаться сделать это снова. Да, это был серьезный просчет, потому что лучше бы не знать, как идеально подходит ее тело к его собственному, не знать о том, что губы девушки имеют вкус спелой вишни, волнистые волосы — чистый шелк, а кожа на ощупь напоминает теплый бархат. А когда ее упругая грудь прижалась к его телу.… Воспоминание об этом было мучительно… Но еще больше он ошибся, не исследовав эту красивую грудь более основательно, когда представилась такая возможность, потому что теперь Клаус грезил только об этом и воображал, как Кэтрин стонет от наслаждения, оказавшись в его объятиях. Майклсон гнал эти мысли прочь, но они возвращались, не давая ему покоя. Поэтому, когда блондин вместе с братьями Сальваторе в очередной раз заглянули в Мистик-Гриль, его настроение было хуже некуда. Взгляд Майклсона наткнулся на Катерину, которая обосновалась за столиком у бара вместе с Лекси. Увидев ее довольное лицо, Клаус с кислой миной отвернулся. Деймон, внимательно следивший за другом, поинтересовался: - Почему бы тебе завтра не поехать в Хэмптон, например, и там отдохнуть как следует? Я мог бы составить тебе компанию. - Блестящая мысль, но или я буду при Катерине, или она объявится в Хэмптоне и устроит там сцену, когда выяснит, что я уединился с какой-нибудь милашкой, и тогда уж точно отрежет ей уши, как обещала. Сальваторе искренне рассмеялся, но Клаус нахмурился, не находя в этом ничего забавного. - Честно говоря, - заметил Деймон, - я слышал, что Кэт гораздо лучше управляется с кнутом, чем с ножом. - Кто тебе это сказал? - Один из работников конюшни. Какая-то история о богатеньком бизнесмене, который плохо обошелся с одной из ее лошадок. Клаус застонал: - Значит, у нее и вправду есть склонность к насилию. - Только когда речь идет о ее собственности. - Деймон снова расхохотался. - А ты, мой друг, относишься к этой же категории. Клаус ничего не ответил, да он и не смог бы, так как гул голосов в баре исчез в зазвучавшей вдруг зажигательной музыке. На танцпол вышли одни парни и толпа одобрительно загудела. Клаус любил хип-хоп и в юности даже занимался им. И тут блондин не поверил своим глазам. Катерина вышла на танцпол, ничуть не смущаясь того факта, что единственная девушка на нем. Вне себя от изумления, Деймон заметил: - Черт, малышка Кэт никогда не перестанет удивлять меня! Клаус не слушал его, а только затаив дыхание, смотрел, как ее облегающие джинсы натягиваются, когда она приседает, или выбрасывает ногу, как колыхается ее грудь, когда она подпрыгивает, как разрумянилось от оживления лицо. Он захотел взглянуть на нее поближе. Для этого не обязательно было присоединяться к танцу, однако Клаус это сделал. Вероятно, впервые они сошлись на мирной почве - причем не сказали друг другу ни единого слова. Самое скверное заключалось в том, что, когда танец окончился, оба сгорали от смущения. Первой пришла в себя, как ни странно, девушка. Резко развернувшись на каблуках, она стремительно покинула бар, хлестнув Клауса по лицу копной каштановых кудрей. Добравшись домой, Кэтрин окончательно успокоилась и стала дожидаться друзей. Но когда Сальваторе вернулись одни, девушка с подозрением отнеслась к отсутствию блондина. Решив опять шокировать парня отборными матами, она придумала новую сцену, которую собиралась воплотить с помощью братьев Сальваторе и подоспевшего Кола. Но когда Клаус вернулся, прошло не менее часа после полуночи, и этого оказалось достаточно, чтобы Кэтрин заподозрила, что блондин все-таки нашел сговорчивую девку. Поэтому к его приходу Пирс уже разошлась не на шутку, и гнев ее был отнюдь не притворным. К сожалению, ее запас нецензурщины был ограничен. Не рассчитав своих возможностей заранее, Кэтрин была вынуждена прервать свой монолог и прошептать друзьям: - Я уже исчерпала свой запас матов. Быстро помогите мне! Не удержавшись от улыбки, Стефан прикрыл рот руками, но Кол был счастлив услужить, и щеки девушки вспыхнули румянцем, а глаза полезли на лоб, когда ей пришлось вслед за ним повторять все новые и новые непристойности, которые он любезно ей подсказывал. Спасало то, что Кэтрин стояла спиной к Клаусу и могла не беспокоиться, что он заметит ее собственное замешательство. Но ей не терпелось узнать его реакцию. Не удержавшись, Кэт шепотом спросила Кола: - Ну как он? Возмущен? Ошеломлен? - Мне неприятно говорить об этом, но он смеется. На минуту она застыла с открытым ртом, потом плечи ее поникли, и она с отвращением сказала: - Что же, черт возьми, нужно, чтобы вывести его из терпения? Кол не мог больше сдерживать смех: - Попробуй станцевать голой. Я думаю, он не останется равнодушным, а мы, конечно, будем смотреть в другую сторону. Состроив гримасу и показав Колу язык, Кэтрин удалилась, разозлившись на себя, потому что не достигла цели, но больше всего на Клауса, за то, что тот оказался таким чурбаном! Надо же — она так старалась, а ему смешно! Кэтрин пришла к лошадям, чтобы успокоиться, — она так делала всегда: питомцы оказывали на нее благотворное действие. Там и нашел ее Клаус. Но сегодня облегчение почему-то не приходило. Кэтрин расхаживала среди лошадей, не обращая внимания на блондина, хотя инстинктивно почувствовала его присутствие. Может быть, поэтому она и не могла успокоиться. Клаус не стал дожидаться, пока она соизволит обернуться: - Хочу тебя предупредить, что больше не намерен терпеть твои выходки, - прорычал блондин, - хватит с меня угроз, Катерина. Даже если ты поедешь со мной в Лондон на следующей неделе, то не надейся привязать меня к своей юбке. Тем более там моя девушка и ты не сможешь запретить мне увидеть любимую, - акцентировал он на последнем слове. – И вообще, я буду спать с любой женщиной, которая мне понравится, и тогда, когда мне этого захочется, а если по твоей милости им придется прятаться от меня, то я уложу в свою постель тебя. Это было совсем не то, что она надеялась услышать, но, тем не менее, еще не самое худшее. Скрестив руки на груди, девушка спокойно возразила: - Нет, ты этого не сделаешь. А твою драгоценную любимую мне искренне жаль – досталось ведь ей сокровище, которое не пропускает ни одной юбки. Интересно, ее рога потолок не царапают? – Ухмыльнулась девушка. – Но, вынуждена обломать столь восхитительные планы: пока принадлежишь мне, тебе придется хранить верность. Не понимаю, зачем ты вынуждаешь меня повторять это снова и снова. И вновь они очутились лицом к лицу: яростный взгляд карих глаз встретился с мрачными серыми омутами. Страсть — чувство капризное и легко переключается с предмета на предмет. Внезапно Клаус почувствовал, что умрет, если не поцелует ее. И Кэтрин вдруг поймала себя на том, что не может отвести глаз от его чувственных губ. А потом она почувствовала его вкус, пламенный и дикий. На этот раз это было еще лучше, чем сохранилось в ее памяти. Клаус стиснул Катерину так, что чуть не раздавил, и это объятие тоже было лучше, чем ей запомнилось. Пальцы девушки вцепились ему в руки, давили их и царапали, но не затем, чтобы оттолкнуть. Клаус приподнял ее и прижал к себе, к своему телу, от которого исходил жар, и Кэтрин почувствовала, что тает, расплавляется и все ее существо бездумно тянется к чему-то недосягаемому и непонятному. Ее тело изогнулось дугой так, что казалось, что переломится хребет: Клаус заставил ее откинуться назад, словно хотел повалить на землю, и все это сделали только его губы, его поцелуи. Он так страстно желал ее любви, что забыл обо всем на свете. Раньше все его чувства всегда были под контролем, Майклсон владел каждым движением, каждым нюансом до самого желанного завершения. Но теперь Клаус не мог контролировать ничего, он был весь захвачен чистыми эмоциями: вкус ее губ, запах ее тела наполнили его чувства, ощущение близости было опьяняющим, и такое состояние вряд ли можно было назвать разумным. Сами не замечая того, они оказались на земле. Кэтрин была вся во власти нахлынувших чувств, она испытывала ничем не замутненное наслаждение от его прикосновений, от веса его тела, от того, что его рука скользила вверх по ее ноге… Клаус мог овладеть ею тут же на земле, и Кэтрин позволила бы ему это. И когда Молния ткнулся в них мордой несколькими безумными мгновениями позже, это чудовищное открытие обожгло их, и они оба вскочили на ноги. Теперь Кэтрин чувствовала себя униженной тем, что блондин заставил ее испытать, и она закатила ему звонкую пощечину. Клаус же не мог унять дрожь и желал только одного — снова сжать ее в объятиях. Как она смеет стоять тут с таким видом, будто ее ничуть не затронуло то, что минуту назад произошло между ними? - Кричи на меня, сколько душе угодно, сладкая, но только когда в следующий раз тебе захочется меня ударить, помни, что я дам сдачи, - пообещал он. - Сдачи? Блондин медленно покачал головой: - Нет, пожалуй, вместо этого я затащу тебя в какое-то укромное местечко и займусь с тобой любовью. Девушка, должно быть, сошла с ума, раз не попыталась сменить тему: - Почему же ты сейчас этого не сделал? - Я честно предупредил тебя, чтобы выслушать твое мнение и узнать, каков твой выбор. - И ты сделал бы это, даже если бы я сопротивлялась? От его улыбки повеяло холодом: - Безусловно. - И тебе известно, как это называется, верно? - Подчеркнуто презрительно спросила она. - Когда тебя честно предупредили? Я бы назвал это приглашением. Кэтрин не сомневалась, что на такую серьезную угрозу Клаус решился только потому, что его поползновение не увенчалось успехом, и эта угроза превзошла все ее ожидания. Девушку не беспокоило, что придется снова дать ему пощечину, Кэтрин дала себе слово, что любой ценой удержится от этого. Но нельзя было позволять ему поцеловать себя и, ни в коем случае не допускать впредь этих поцелуев, приводивших ее в состояние безоговорочного подчинения. И как ни была ей ненавистна мысль об отступлении, она сделала над собой усилие и бросила: - Ну и ступай. Катись в «Мистик-Гриль» и найди себе там шлюху. Проведи с ней хоть весь день! Но Клаус отчего-то не слишком обрадовался, получив это милостивое разрешение на вольную жизнь. - Нет, я так не думаю, - протянул он задумчиво, и взгляд его скользнул по ее груди, - лучше я дождусь, пока ты снова ударишь меня. Кэтрин скрипнула зубами, чувствуя, что краснеет. Больше всего ей хотелось снова заехать по его самоуверенной роже - и никто на свете не заслуживал этого больше, чем Клаус. Отбросив предосторожность, она поддразнила его: - Мудрое решение, Майклсон, мудрое. Толку от него тебе, конечно, не будет, но, тем не менее, оно верное - потому что, возможно, я и передумала бы, как только ты ушел. И как бы ты выглядел со своей шлюхой, если бы я нагрянула в самый решительный момент? - Кто-нибудь уже говорил тебе, моя радость, какой сукой ты можешь быть? - Спросил Клаус обманчиво вялым и ленивым тоном, и в глазах снова зажегся этот опасный блеск. С такой же фальшивой сладостью Кэтрин ответила: - Стараюсь, милый. - И резко развернувшись, покинула конюшню.