Пески памяти

Тронный зал, Его Величество Император, в центральном иллюминаторе бой, Вейдер в очередной статуе самому себе. И любимый супруг, корячащий от боли от молний Силы. - Твои жалкие потуги ничто по сравнению с могуществом Тёмной Стороны, - прохрипел голос, подавляющий, пронизывающий до костей. Император. Её воспитатель и учитель. Первые двадцать лет жизни она отдала ему на служение. И он действительно стоял над Люком, осыпая его разрушительными молниями. Правая рука у Вейдера была повреждена, а меча Скайоукера даже не было в зоне видимости. Убийство от двух клинков, как преподнёс ей это Мастер, тут быть уже не могло. Ребёнок сжался от боли, и она не выпускала его, стараясь передать все своё тепло и защиту, но использовать для этого Силу не решилась. Мара не могла даже представить, как может отразиться на его сознании её вмешательство. Поэтому продолжала просто смотреть, как Сидиус истязает Люка, скрепя зубами, проклиная твердолобость Вейдера. - Это цена, которую ты платишь за свою глупость, - Палпатин был садистом со стажем. Даже она не могла смотреть на мучения джедая, даже абстрагировавшись от факта, что это её любимый, и что это далекое прошлое. А он снова-и снова чувствовал эту боль. Но малыш в её руках, сморщившись, сумев открыть только один глаз, смотрел на отца, который метался уже физически, странно раскачиваясь. Казалось, что под страшной маской не Повелитель Тьмы, Лорд главнокомандующий, ситх, не знающий ни сомнений, ни состраданий, а под маской был просто напуганный человек, который метался между долгом, своими собственными правилами и родным сыном. - Отец! – взвыл джедай под натиском Сидиуса, и эта стало решающей каплей на весах решения Вейдера. Он подло подошёл со спины к Императору, и поднял его, принимая всю силу молний на себя. Глупо. Невероятно глупо. Хрупкое тело её бывшего наставника полетело в шахту реактора, а горе-отец повис на перекладине. У него было столько способов убить Палпатина и остаться в живых, но Вейдер предпочёл остаться героем в глазах сына, и не разбираться с последствиями гибели Императора и неудавшейся ловушки на мятежников. Дезертир ситхов. Никогда его не переваривала, пускай Люк, хоть триста раз его сын, хорошо, что он умер и пускай любит, и дорожит мёртвым папочкой. Джедай со стоном поднялся, и тут же кинулся к спасителю, отклоняя его от края пропасти. Механическое дыхание изменилось, а Люк в панике пытался придумать, чем ему помочь. Мара сжала детские пальчики, которые обхватили её руки, и поцеловала ребёнка. Она хотела ему помочь, но так же как и Люк был бессилен изменить состояние отца, так же и она ничего не могла сделать. Скайуокер медленно соображал только в мирное время, она всегда подозревала, что он просто не приспособлен физически к размеренным будням, потому что именно в экстремальной ситуации он думал и действовал наиболее эффективно и разумно, правда иногда безумно, но это срабатывало. Только в его голову могла прийти идея тащить ситха в одиночку. Приближение Вейдера на мостик можно было узнать по вибрации металла, сколько в нём было чистого железа, а сколько такой же тяжёлой мышечной массы она и думать не хотела. Люк, похоже тоже, хватая отца за руки, пытаясь поднять, подставляя плечо. Разумеется, его хватило ненадолго, и от очередного сотрясения станции они оба рухнули. Скайуокер тут же поднялся и стал тягать отца волоком. С невероятным упорством муж тащил неподъёмный труп, как всегда не думая о себе и о своём спасении. Звезду Смерти с минуты на минуты должны были взорвать, а он тащил главкома, чьё состояние не интересовало даже пробегающих солдат и офицеров. На станции была паника, никто даже не остановил внимание на них, а Люк продолжал волочь отца. И у него это почти получилось, они были уже в ангаре, а ситховый шаттл никто не посмел взять. Мара не заметила, когда по её щекам потекли слёзы. Она никогда не жалела о смерти Вейдера, но не могла перенести раздирающую боль в синих, любимых и дорогих глазах. Он не знал этого человека, он знал только то, что это враг, который по какой-то усмешке судьбы оказался его отцом. И он до последнего боролся за его жизнь. Будь на его месте кто-нибудь другой, Вейдер умер бы в своём шлеме, но это был Люк Скайуокер. - Люк, помоги мне снять маску, - на фоне общего шума ангара голос ситха был непривычно тих. - Но ты умрёшь, - а джедай ещё надеялся, что сможет спасти его. Мара отвернулась. - Этого не избежать, - слабый голос, но уверенный тон. Она собственной шкурой чувствовала насколько болезненно приходило понимание его правоты, - дай, хотя бы раз, взглянуть на тебя собственными глазами. Любопытство взяло своё, Джейд даже сделала пару шагов поближе, чтобы увидеть человека под маской. Серо-белая голова, покрытая шрамами, которые смазывали черты лица, и ярко-синие глаза, такие же, как у самого Люка. Цвета темнеющего неба. - А сейчас иди, - Вейдер стал с трудом поднимать веки, чтобы смотреть на ребёнка, - оставь меня. Скайуокер тоже рассматривал лицо, тщательно запоминая его. Просьба была встречена резким протестом. Люк замотал головой. - Ну, нет, я должен вытащить тебя отсюда, - он попытался снова поднять его, - я тебя здесь не оставлю. Я должен спасти тебя. - Ты это уже сделал, - с неожиданно мягкой улыбкой почти шёпотом произнёс Вейдер, - ты был прав… относительно меня… передай сестре…. что ты был прав… - он открыл глаза и улыбнулся. Странно так. С облегчением. - Отец, я тебя не брошу, - но его это уже не интересовало, Вейдер закрыл глаза. Мышцы на лице расслабились и неподъёмное тело обмякло. Но Скайоукера это тоже не интересовало, он перехватил отца за расслабленные руки и потащил на трап. Упрямец.