"Дорога в собачий рай"

- Ох, Господи, Чесун! - Аушки? - Мог бы ты НЕ играть на своей вонючей гитаре, пока я работаю? - Пошёл ты. И так каждый день. Каждый грёбаный, мать его, день. Чарли бегал целыми днями, как заведенная собака. Устраивал свои дела, проворачивал мелкие и крупные мошеннические интриги, оказывался то тут, то там, но каждый раз возвращался именно в то время, когда Чесун начинал играть на гитаре. Начинающий музыкант – это всегда аудиальная смерть для всех прочих жителей дома, но Чесуна как будто бы это не волновало. И Чарли не мог понять, бесит ли это его или же страшит. Его друг давно впал в депрессию, и Чарли никак не мог понять, почему. Поначалу он просто тормозил сильнее обычного, долго спал и с меньшим энтузиазмом поддерживал идеи Чарли. Его это, конечно, напрягало, но не особенно пугало – в конце концов, причины могут быть абсолютно любыми. В конце концов, отравился чем-нибудь – Чесун всегда любил жрать всякую дрянь. Но потом он купил гитару – и после этого Чарли не мог понять, куда же пропал его друг. Нет-нет, он не стал маниакальным музыкантом: вообще-то с музыкой у него было плохо. Это Чарли что-то в ней понимал, да к тому же отлично пел – Чесун же всегда относился к ней несколько индифферентно. Он никогда не интересовался ею, не слушал её, не имел никаких предпочтений в исполнителях, и, собственно, было совершенно непонятно, зачем же он купил эту гитару, не имея слуха или хотя бы малейших представлений о музыкальной грамоте. Но купил. И всё сильнее и сильнее впадал в пучины непонятной, необъяснённой депрессии. Как же это бесило Чарли. Как же пугало и бесило, как пугает и бесит всё то, причины чего он не знает и что он не может контролировать. Он пытался его расшевелить, правда, пытался. - Нет, спасибо, - всякий раз отвечал ему Чесун. Ох, чёрт возьми, и что он должен с ним делать? Чарли снимал ему девочек. Вывозил с собой на задания. Язвил и оскорблял, чтобы вызвать в своём друге и напарнике хотя бы подобие оскорбленности и мотивировать его на дальнейшие действия. Прятал гитару, в конце концов! Но ничего не изменилось. Девочки оставались неудовлетворёнными, задания он стабильно проваливал, на оскорбления Чарли реагировал вяло и необидчиво, а гитару всякий раз находил. Раз за разом, раз за разом. И вечно в этой чёртовой депрессии. В последние дни он совершенно перестал выходить из дома. Он лежал на кровати, смотрел в потолок, и иногда – поигрывал на своей гитаре что-то ужасно кривое и фальшивое. У Чарли сложилось ощущение, что он даже почесывался просто потому, что привык это делать, а не потому что это была его неотъемлемая привычка, как раньше. Чесун терял себя всё больше и больше, и Чарли не мог этого так оставить. В тот вечер он был слегка нетрезв. Они отмечали с Фло день рождение одного из её приёмышей – точнее, это они отмечали. Чарли не хотел на них тратиться, но пришлось, раз уж залетел туда. Вечер прошёл удручающе – Фло, конечно, не напоминала ему об их расставании, но и виду не подавала, что они когда-то были вместе. И дети, дети, куча детей. Чарли их любит, конечно… впрочем, что ему врать, ему просто на них наплевать. Не бесят, правда, но и интереса никакого не вызывают. А тут – куча детишек, постоянно требующих внимания от дяди Чарли и категорически не умеющие проигрывать: доброта Фло когда-нибудь обернётся против неё. И теперь он, пьяный и злой, слегка пошатываясь, вошёл в дом. Было тихо. Чарли замер на пороге: Чесун иногда немного опаздывает, может, сейчас он начнёт бренчать на своём грёбаном бревне… Ни черта. Тихо как в Раю. Чарли, не разуваясь и не раздеваясь, протопал в их комнату – она была одна, большая и полуразваленная, большего они позволить себе не могли, хотя Чарли старался, - и резко открыл дверь. - Чесун, я вернулся, и я хочу жрать! – громко воскликнул он, ожидая, что его ленивая задница друг сейчас спокойно себе дрыхнет. Ни черта. Обе кровати пусты: на одной лежала проклятая гитара Чесуна, на другой – раскидана еда, подогретая пицца и ещё какое-то говно. Чарли в панике подошёл к кровати. Ушёл? Нет, он видел его обувь в прихожей, не мог он босым уйти. Карфейс и его парни? Сомнительно, Чесун бы отбивался, да и в квартире было бы всё перевёрнуто... Может, вышел покурить? Но куда? Чарли пробежался по комнатам: заглянул в ванную, туалет, на кухню – нигде, нигде не было этого чёртового придурка. Паника всегда доходила до Чарли медленно – сейчас же было её преддверие: голова его была абсолютно чиста и мысль сменяла одну другой: «Позвонить Тупорылу. Попросить его обзвонить друзей Чесуна. Позвонить им самому. Уточнить, не у них ли он. По возможности, поднять народ. На время придётся прятаться у Фло – если Карфейс в этом замешан. Ох, Чесун, где ты пропадаешь, идиота кусок?!». Он ещё раз подошёл к постели Чесуна, и только сейчас обратил внимание на бумажку, лежащую на гитаре. Поначалу он её принял за мусор, но затем, присмотревшись, понял, что это стикер, на котором было что-то написано. Чарли резко сорвал стикер с гитары и прочитал написанное вслух: «Чарли, дружище, пока. Ты тот ещё засранец, должен тебе сказать. Не скучай, я в собачьем Раю. Мне тут будет хорошо. До встречи!». - Обкурился, что ли? – ошалев, произнёс Чарли. Какую дурь выкурил Чесун и, главное, где он её достал? Неужели этот идиот, его лучший друг, совсем ушёл к хиппи и взял у них каких-нибудь весёлых грибов? Похоже на то. Но тогда почему он ушёл без гитары? И что за херню он тут понаписал?... Нет, нет, его определенно надо было ловить. Чарли, помедлив, положил бумажку к себе в карман. Затем он взял свой телефон, набрал номер Тупорыла и, пока происходил дозвон, с ненавистью смотрел на гитару Чесуна. Ужасная, ужасная вещь. Её непременно нужно было выкинуть, уничтожить. Чтобы, когда он найдёт Чесуна, он не сошёл с ума ещё больше. И что за собачий рай, кстати? Это что, эвфемизм? - Тупорыл? Мне нужна твоя помощь: пропал Чесун…