Лисичка

***

      Стараясь передвигаться как можно быстрее, я иду по длинному коридору здания, в котором буквально через двадцать минут должен выйти на сцену и дать очередной концерт. В этом месяце на меня свалилось слишком много работы, и, сказать честно, желание оказаться дома сейчас гораздо сильнее.       Я бы уже тысячу раз отказался от этого бестолкового графика, послал бы все куда подальше, но мое сознание не позволяет мне сдаться на полпути: у меня есть цель, и я должен её достигнуть. Есть, ради кого…       Останавливаясь у самых дверей гримерной комнаты, я пытаюсь понять, о чем же разговаривают мои любимые девочки. — Солнышко, — несмотря на гул собравшейся публики, я отчетливо слышу родной голос, — посиди ещё пару минут спокойно, — судя по умученному тону Пелагеи, наша малышка свой утренний бунт прекращать не собиралась. — Сейчас папа придет, и мы с тобой в зал… — Не хочу! Не хочу! Не хочу! — не давая маме договорить, выкрикивает это пятилетнее чудо, а после раздается хлопок второй дверью. — Опять? — зайдя в небольшую комнатку, я присаживаюсь на диван рядом с Полей. Обнимая за плечи, я притягиваю свою уставшую жену, укладывая её головку у себя на груди, нежно целуя в макушку. Маленькая моя. — Я её не виню, — укладываясь удобнее в моих объятиях, ты смотришь мне в глаза. — Ты целыми днями пропадаешь на работе. Она заводит будильник, чтобы успеть встать и провести тебя с утра, а после до ночи делает то, что абсолютно не любит, только бы не заснуть, в надежде дождаться папу, — ты опускаешь голову и шепчешь, прекрасно понимая, что я услышу, — наша дочь скучает по тебе, Вить… — Ты ведь знаешь, почему я все это делаю? — аккуратно провожу ладонью по твоей щеке, вынуждая податься ко мне. — Знаю, — соприкоснувшись лбами, мы оба закрываем глаза, — только вот Алисе провести хотя бы день с папой гораздо дороже нескольких недель в детском лагере Нью-Йорка, — кольнуло…       Больше всего на свете я не хотел задеть своих девочек. Просто желание моего Лисенка… Она неделями рассказывала об этом лагере — единственное, чего я добивался, осуществить её мечту… — Ты тоже на меня злишься? — полушепотом спрашиваю, мечтая о твоей поддержке… — Нет, — отстраняешься, вновь укладываясь на моей груди, вырисовывая пальчиками странные фигуры, — но я очень жду, когда твой концертный тур закончится… — Мне тебя не хватает, Вить, — перехватывая твое лицо, я сокращаю мешающее нам расстояние и, наконец, касаюсь желанных губ. — Скоро все закончится, — всего на несколько секунд прерываюсь, — я люблю тебя, Поль, безумно. — Дмитрий, Вам пора, — раздается смущенный голос молодого парнишки, работника сцены.       Оставляю легкий поцелуй на твоих губах и покидаю гримерную.

***

      Принимая цветы, загадочные пакеты и различные проявления творчества от моих зрителей, я успеваю поблагодарить каждого и поставить свою закорючку в протянутых мне блокнотах, на фотографиях и прочем. Большая часть выступления позади, осталось несколько песен, для которых мне просто необходимо перевести дыхание.       Перекидываясь парочкой фраз с подходящими к сцене людьми, я вдруг замечаю, как в мою сторону летит надувной мячик, размером с голову. Не успев среагировать, он ударяется точно по назначению — о мое лицо, тут же отскакивая и падая на пол.       Вздыхаю и, на пару секунд прикрыв глаза, невольно усмехаюсь. Четкий удар, мои уроки по метанию не прошли даром. — Не понимаю, почему Вас так любят, — как ни в чем не бывало, говорит довольно необычный персонаж с первого ряда.       Закинутые друг на друга ножки не достают до пола, забавно болтаясь. Сложенные на груди руки и гордо поднятая голова, немного отведенная в бок, придают этой мадам весьма деловой вид. Огромная соломенная шляпа, до боли мне знакомая, едва держится на маленькой головке. Темные солнечные очки, точно также прихваченные с маминого комода, закрывают половину детского лица. Над губками ярко-алого цвета (вот даже интересно, когда эта кнопка успела накраситься?) красовались массивные черные усища, накладная колючая гадость, забывая кем-то у нас после маскарада.       Рассматривая свою дочь, я не могу сдержать смешка. Ох, же! — Вы, дядя, совершенно не умеете петь! — смотря на меня, особенно громко произносит Алиска. — Иди сюда, — в несколько шагов настигаю малышку, довольно улыбаясь, — покажешь, как надо, — скидывая с дочери все предметы маскировки и отдавая их рядом сидящему другу нашей семьи, приглядывающему сегодня за моей лисичкой Паше Дешуре, я подхватываю Алису на руки и несу на сцену.       Схватив второй микрофон, я протягиваю его своему чуду. Мой Лисёнок, ни на секунду не задумываясь, принимает устройство и уже через несколько секунд начинает петь — даже не сомневался.       Пою с дочкой последние песни и частенько поглядываю на улыбающуюся за кулисами Польку. В конце концов, Алиска срывается с места и, хватая маму за руку, вытаскивает на сцену.       Прижимая смущенную, совершенно растерявшуюся Полю к себе, я поднимаю к нам дочурку. — Пап, не бросай нас, — прячась в маленький образовавшийся кружок, тихонько произносит наша девочка, смотря на меня исключительным, до глубины души искренним взглядом. — Никогда, — также тихо отвечаю, поочередно целуя самых дорогих в моей жизни людей.       Погрузившись в нашу семейную атмосферу, мы и вовсе забыли, сколько ошарашенных глаз за нами наблюдают. Никто ведь даже не догадывался…       А мы? Мы просто счастливы, счастливы вместе.