Что скрывает ложь?

Многие читатели оказались не готовы к эпилогу «Лжи» и к Виктору Краму в частности. Поэтому предлагаю вашему вниманию альтернативный эпилог. *** Осень в этом году наступила внезапно. Обрушилась ливнем на крыши домов, на мостовые, ветром ворвалась в окна, в дома и в души. Моя маленькая квартирка на Флаун-стрит 127 никак не хотела отапливаться, и я, сердито закутавшись в три свитера, упрямо сидела за книгами и бумагами до полуночи. Писать новые законы, оказывается, не так легко. Я перерыла массу литературы по истории магии и волшебных существ, прежде чем нашла хоть какие-то зацепки, позволившие мне аргументировать права эльфов-домовиков. Как выяснилось, в 1376 г. волшебники заключили с эльфами договор, по которому эльфы нанимались волшебникам в услужение сроком на 500 лет. Однако в 1876 г., когда истек срок их службы, волшебники не отпустили эльфов, наложив на них заклятье вечного рабства. Конечно, это было вопиющим нарушением договора, но эльфы к тому времени настолько привыкли считать себя слугами, что никто не заметил этого. Возмущенно фыркнув, я захлопнула фолиант и подняла взгляд к окну. Увидев в нем свое неясное отражение, я всмотрелась в него и вздохнула. Строгое, усталое лицо, синяки под воспаленными карими глазами, длинные спутанные каштановые волосы с первыми серебристыми прядями, растянутый свитер на худых плечах, привычные джинсы, — вот он, портрет Героини Второй Магической Войны, Магистра Магии, заместителя Главы Отдела по сотрудничеству с волшебными существами Гермионы Джин Грейнджер. Мне уже 35 лет, а я все жду чего-то. Наверное, я идеалистка, но я жду, когда мое сердце вновь дрогнет. Как тогда. Когда на меня смотрел мой злейший враг, спасший мне жизнь в ночь гибели Альбуса Дамблдора. К слову, после войны все Пожиратели были посажены в Азкабан. И только Малфои — частично оправданы. Адвокатами опальных аристократов выступали я и Гарри. С большим трудом нам удалось добиться оправдания для Драко и Нарциссы, которые вернулись в свое поместье. Люциус вскоре скончался в одной из камер Азкабана, а Драко увез мать во Францию. Говорят, там же и женился. На однокурснице Астории Гринграсс. Я же пыталась как-то жить. Целых пять лет встречалась с Роном. Однако ничего хорошего из этого не вышло. Мы часто ссорились, не желая уступать друг другу. Его упрямство и леность оставались непреодолимыми, но после войны к этому списку добавились неприятные мне новые черты: жадность и властность. Рон будто наверстывал упущенное, не уставая считать прибыль и не чураясь грязных методов. Хотя он и так был богат. Он пытался одеваться дорого и модно, но выглядел жалко. Он контролировал каждый мой шаг и отвратительно ревновал. Наконец, после того как он в пылу ревности ударил меня, и я покатилась с лестницы, чудом не свернув себе шею, я поняла, что пора уходить и разорвала помолвку. Уизли был потрясен. Он умолял меня вернуться, обещал шикарную свадьбу и медовый месяц в Альпах, ползал на коленях и слезно просил прощения, но я была непреклонна и в тот же день выставила его вон из нашей общей съемной квартиры. После этого я спешно собрала вещи и ушла в никуда. Три недели я жила в Дырявом Котле, приходя в себя, хотя Гарри предлагал мне пожить у них с Джинни, но мне не хотелось видеть никого из Уизли. Даже если она носит фамилию Поттер. Вторым моим разочарованием был Виктор Крам, который пригласил меня в Болгарию на лето и продолжил за мной ухаживать. Он был очень внимателен, нежен, заботлив, но мне не хватало чего-то иного. Какой-то искры во взгляде. Нотки безумства в отношениях. Я чувствовала к нему бесконечное уважение и привязанность, но не любовь. Через два года Виктор сделал мне предложение, но я вернула ему кольцо с рубином, объяснив, что не хочу его обманывать. Крам был убит, но выдержал удар с честью, пожелав мне счастья. «Я хочу, чтобы ты была счастлива, Герм-и-вонна. Я попытался подарить тебе радость, но твое сердце ждет другого человека. И ты найдешь его, Герм-и-вонна. Непременно найдешь», — сказал он мне на прощание, и из моих глаз брызнули слезы признательности. Вдохнув в последний раз запах снега и дерева, я обняла его и поспешила уйти, закрыв еще одну главу в своей жизни. Сейчас, спустя почти десять лет осознанного одиночества, я почувствовала, что что-то изменилось. Стало как-то легче дышать, и сны стали легче, и мысли. Как будто где-то в горах сдвинулась лавина, и она все ближе, и ближе, вот-вот сметет тебя с ног, и внутри наступает восторг и страх. Вдруг в дверь постучали, и я, как подорванная, метнулась к ней и замерла. Кто это может быть? Гарри? Но он привык ходить в гости по Каминной сети, да и не в его духе вторгаться среди ночи без предупреждения. Исключения, конечно, ЧП, вроде очередных родов Джинни или сложности на работе. Рон? Он удачно женился на Лаванде Браун и ему нет нужды приходить к бывшей. Виктор Крам? Болгарин оказался однолюбом, и навещает меня традиционно два раза в год. На Рождество и 2 мая, в день Победы над Темным Лордом, которое празднуется всем магическим миром. Коллеги? Нет, вряд ли. Но кто же еще по мою душу?.. Стук раздался снова, и я открыла дверь, закрыв глаза. И услышала знакомый, почти позабытый, голос. — Я уж думал, ты не откроешь. Сегодня чертовски мерзкая погода, не находишь? Мое сердце пропустило удар, и я открыла глаза. — М-малфой?! — прошептала я, не веря тому, что вижу. Теперь это был высокий, строго одетый, усталый мужчина с почти белыми волосами. В руках у него был чемодан (?) и папка с бумагами. Он отряхнул с плеч снег и вошел в дом. Пройдя в гостиную, он снял пальто и подошел к камину, грея руки. — Грейнджер, выпить найдется? Вот нахал! Приходит как к себе домой и просит выпить. Ненавижу! — Ты… Малфой, твоя наглость… не имеет границ! — вспыхнула я и метнулась на кухню, где отчаянно зашумела в поисках початой бутылки старого виски. А он захохотал, и его хриплый смех музыкой отдался в моем сердце. Когда я вернулась, сердито поставив перед ним бутылку, он усмехнулся и спросил: — Ты ведь ждала меня, Грейнджер? Я фыркнула и гордо вскинула подбородок: — Не обольщайся, Малфой. Меньше всего я ждала сегодня именно тебя. Кстати, а что за чемодан в прохожей? Малфой пожал плечами и ответил: — Чтобы остаться. И меня настигла лавина. После того, как я побледнела, покраснела, громко и грязно выругалась и хлопнулась в обморок, а затем пришла в себя, поколотила Малфоя, выпила валерьянки, выяснилось, что Малфой развелся с Асторией, оставив ей почти все, и вернулся в Англию. — Я все эти годы будто и не жил вовсе, Грейнджер, — признался он. — Когда ты защищала меня на суде, я злился на тебя. Мне не хотелось чувствовать себя должником. Это было унизительно. Это было… нет, тебе не понять. А потом — семейные дела, болезнь Нарциссы, и нам пришлось уехать. А с Асторией я женился по расчету. Но она не может иметь детей, и я… и мы приняли решение разойтись. Ну, а ты как? — он внимательно посмотрел на меня, и я, смутившись, не сразу ответила. — А я хорошо. Живу, работаю, как видишь, — и я кивнула на кипы бумаг на столе. Малфой кивнул: — Старая добрая Грейнджер. Вот за что тебя люблю, так это за верность себе. Позволь, я посмотрю это? — и он, подойдя к столу, взял черновик закона. А я застыла. Он сказал «люблю»? Этого слова нет в лексиконе Малфоев. — Ты гений, Грейнджер! Просто гений! — присвистнул Малфой через несколько минут, и я вздрогнула. — Прости, что? — Я говорю, это гениально, но невозможно, — помрачнел Малфой, но я уже разобралась во всем и подошла к нему почти вплотную. Глядя в его серые глаза, я твердо произнесла: — А я говорю, что возможно. Как возможно и то, что ты, аристократ в черт знает каком поколении, Драко Люциус Малфой, любишь меня, грязнокровку Гермиону Джин Грейнджер. Всем сердцем любишь, негодяй. Только вот доходило до тебя, как до малыша Грохха, это братишка Хагрида, помнишь такого? Трехметровый тугодум. Вот и ты такой же, — и я первая поцеловала его. — Ну вообще-то, если подумать, ты меня сейчас с троллем сравнила, — обиженно проворчал Малфой, когда мы разорвали поцелуй, но мне было все равно. Я держала его за руки, смотрела в его глаза и понимала - я больше не боюсь лавин.