Надежда

Он висел в воздухе, поднятый над землей мощной лапой орка. Он видел Торина, знал, что Кили неподалеку. Понимал, что это ловушка для всех, не только для него. Он успел крикнуть: «Бегите!». А потом почувствовал резкую боль от вошедшего в тело клинка. Перед глазами мелькнули знакомые образы: мама, такая родная и такая далекая сейчас, та, которую ему уже не суждено увидеть. Брат, тот, что всегда был рядом, а сейчас находится в опасности… И он, Фили, уже не сможет ему помочь. Как не сможет помочь и дяде, заменившему ему отца. Их всех ждет армия орков, армия, с которой им предстоит сражаться… но уже без него. Смерть должна приносить умиротворение и покой, но в последний миг Фили захлестнула лишь волна отчаяния. Он не боялся смерти. По крайней мере, не своей. Но то, что он уже никак не сможет помочь своим родным разрезало сердце не хуже меча Азога… Все, что осталось молодому гному на последнем вздохе – надежда, что Торин и Кили окажутся оркам не по зубам… Собственного падения Фили уже не ощутил… … Он даже не вскрикнул, когда кол пробил грудь. Сделал судорожный вдох, понимая, что тот будет последним. Перед глазами мелькнула прожитая жизнь, слишком короткая для гнома, но полная приключений. В голове роились мысли, жгучая боль оттого, что он не отомстил за брата, и уже никогда не отомстит, разрывала даже сильнее, чем физическая в груди. А еще оттого, что не выполнил клятву, обещание, данное самой родной женщине на свете. «Прости… прости меня, мама… Я обещал, что вернусь… Но, увы, не смогу…». А потом он увидел Тауриэль. И не смог прошептать то, что раньше не сумел сказать… Он умрет, и она никогда не узнает, насколько сильно он ее любил. По щеке гнома скатывается последняя одинокая слеза. Его собственная эпитафия брату, извинение перед матерью, признание эльфийке… Все, что осталось Кили на последнем вздохе – надежда, что Тауриэль выживет и все поймет сама… Хотя для него это уже не будет иметь значения… … Когда он пропускает удар, он прекрасно понимает, чем это закончится. Когда ноги подкашиваются, он ничуть не удивляется. Он сам так решил. Торин тихо просит прощения у хоббита – последнее дело, которое он обязан успеть. Он поступил со взломщиком недостойно… Недостойно короля, и просто хорошего гнома. И когда он понимает, что прощен – умирать становится легче. Перед глазами проносится выражение морды Азога, и Торин чувствует ликование. Это последняя победа в его жизни, но самая главная: он отомстил. За деда, отца… и за Фили. А еще в голове проносится мысль, что Эребор все же возвращен гномам. Хоть уже и не его семье… Становится нестерпимо горько. Нет, не из-за королевства. Просто Торин внезапно вспоминает сестру. Бедная Дис, лишившаяся сразу и брата и сына… Дай Махал ей сил пережить это! Все, что остается Торину на последнем вздохе – надежда, что хоть второй его племянник выжил… Но, увы, всем наследникам Дурина предстоит слишком скорая встреча в Последнем Чертоге…