Изменить историю

— Ваше величество, приближается войско гномов Эред Луин. Их ведёт Даин Железностоп.  — Труби тревогу! — приказал король. И как только стражник вышел, Трандуил вновь обратился к собравшимся в шатре:  — Я уже подумывал согласиться, — усмехнулся он, — но, видимо, сам Эру подаёт нам знак. Готовьтесь!  — Отец, позволь мне возразить! — выступила Паланиэль. Но шатёр распахнулся и вошёл Таэрон.  — Ваше Величество! Наши войска уже наготове. Прикажете выступать навстречу?  — Подожди минуту. Что ты хотела, Ар-Корвен? — Трандуил с интересом посмотрел на дочь. Ему было кране интересно, что скажет та, что проявила в операции шпионажа за гномами наибольшую изобретательность. Тем более, что Трандуил, хоть и был невероятным упрямцем, всё же изредка прислушивался к мнению принцессы и принца. И тут они скорее всего будут солидарны, впрочем, как и в большинстве случаев.  — Отец, не стоит спешить со сражением. Ведь Даин Железностоп, хоть и прибыл по зову Торина, но не поражён, как Король-под-Горой, драконьим недугом — с ним ещё можно договориться, — Паланиэль с мольбой взглянула на отца.  — Сколько повторять тебе, Лана, — горько вздохнул Трандуил, — гномы слишком упрямы и жадны до драгоценностей. И мы стоим у них на пути. Для них мы просто преграда по дороге к богатствам, которую они собираются снести, не моргнув и глазом. Но им это не удастся!  — Но, Ваше Величество, — вдруг сладко заговорил Таэрон, — почему бы нам не послушать её Высочество? Тем более… тем более, что у нас есть эллет, которая прекрасно умеет общаться с наугримами, — и он обернулся к Тауриэль. Леголас сжал кулаки:  — С каких пор, отец, этот… он стал твоим советником? — принцу было противно даже произносить его имя.  — Ваше Высочество, вам, как принцу, должно быть известно, — ехидно начал Таэрон, не заметив, как желваки заходили на лице короля и как гневно зажглись его синие глаза, — известно, что защищать предателя только из-за того, что он — твой друг — нехорошо, ваши Высочества, — тут он довольно посмотрел и на Лану, — очень…  — Довольно! — произнёс Король, — если тебе так нравится идея о переговорах, Таэрон, и если ты позволяешь себе так общаться с Леголасом Зеленолистом, араненом Лихолеским, и Паланиэлью Ар-Корвен, аранелью Лихолеской, то ты сам сейчас же отправляешься на переговоры с Даином Железностопом и попытаешься найти общий язык с наугримами.  — Но, Ваше Величество, — задрожал эльф.  — Вон из моего шатра! — прошипел Трандуил.  — Ты выбрал не того эльфа, Трандуил, — произнёс Гэндальф, — но может Валар будут милостивы к твоей любви к детям и к твоей справедливости. Войны же нам всё же не избежать.

***

      Таэрон выехал на поле. Под ним гарцевал белый жеребец, в руке — белый флаг переговорщика. Он непрекосновенен. Ему нечего бояться. Совсем. Но всё же его била дрожь: перед ним огромное войско, готовое в любую секунду начать бойню.       Над наугрим он всегда насмехался. Всегда, когда видел послов Эребора, с седыми бородами на далеко не благообразных лицах, когда слышал об их жадности и скупердяйстве.       Он считал, что хорошо знает этот народ: в детстве он познакомился с молодым гномом и подружился с ним. Они встретились как-то в Дейле и с тех пор раз в месяц специально приходили в человеческий город, чтоб увидеться. В знак дружбы они обменялись подарками: Таэрон подарил гному эльфийскую свирель, а гном ему — застёжку для плаща, украшеную жёлтым топазом. Но пошло пару лет и Таэрону пришла пора вступоть в ряды эльфийской армии, в то время как гномик был ещё мал, чтобы вступить в войска Эребора. В армии Таэрон быстро освоился и нашёл себе куда более интересных друзей, вышших по статусу, и решил, что водиться с гномом-малолеткой ему уже не пристало. Да к тому же, через несколько лет они встретились вновь, во дворце: гномик сопровождал одного из послов. Тогда, при встрече, Таэрон даже голову отвернул, не желая общаться с простым писарем. А гномик в свою очередь не постеснялся попросить вернуть застёжку для плаща. «Вот она, истинная гномская душа!» — воскликнул тогда Таэрон и бросил бывшему другу в лицо его подарок.       Наугрим он всегда призирал. Всегда, пока знал, что они ютятся в Синих Холмах, что потомки Эреборских гномов скитаются по миру, голодные и нищие.       Он никогда, за всю свою полуторатысячилетнюю жизнь, не видел их величия. Не видел роскошных залов Эребора, его глубочайших шахт, в которых день и ночь трудились упорные гномы, добывая драгоценные камни для украшений тончайшей работы и металлы для прочнейшей брони.       И вот сейчас эта броня сверкала на тысячах свирепых воинов прямо перед ним.       — Король Синих Холмов, Даин Железностоп, я, Посланник эльфийского войска, от имени моего короля, Трандуила, таура Мирквуда, обращаюсь к тебе с… предложением, — он слегка замялся, выбирая между «просьбой» и «предложением».       Даин застыл верхом на своём кабане; брови сошлись на переносице.       — Вы пришли на помощь своим сородичам, — он никогда не был дипломатом, он не обучался этому. Но разглагольствовать умел хорошо. Ему даже удавалось иногда заговорить зубы Трандуилу, редко, но удавалось. И, видя, что король наугрим слушает его, приготовился рассуждать вслух.       — Торин позвал вас, утверждая, что мы, эльфийский народ, собираемся напасть на Эребор, чтоб отобрать сокровища, что веками добывали гномы, —гнул дальше Таэрон, полагая, что сладкими для уха наугрим речами сможет усыпить бдительность их короля, но одного не учёл он: у настоящих королей всегда есть некое специальное чувство, позволяющее определить, насколько уважительно и с любовью относится говорящий к государству и народу короля. Ведь Таэрон, даже будучи по натуре своей не самым хорошим эльфом, но страну свою он всё же любил, хотябы раньше, и, пока не испортился совершенно, не смел и подумать принести вред своему народу. А наугрим он не любил никогда.       Эльф и не обратил внимания на то, как опасно сузились глаза Железностопа.       — Ваше величество, смею заверить вас, что эльфы не хотят войны. Им не нужны все сокровища Эребора. Им нужны лишь те, что по праву принадлежат великим эльфам Мирквуда.       — Возвращайся назад. И передай своему королю, — громовым голосом ответил Даин, — что я не уйду с этой земли пока её не покинет последний его эльф. Ибо если хоть малая чась его войска состоит из таких лжецов и гордецов как ты, то я не могу верить ни единому слову. Если вам не нужна война, то убирайтесь. Не уберётесь…       Таэрон пришёл в бешенство: как смеет этот гном оскорблять его такими словами, да ещё и у всех на глазах!       Не соображая ничего от охватившего его гнева, он хотел вынуть клинок броситься на короля.       Но конь его стал пятиться. Таэрон пришпорил его, он ударил его рукой, а потом и кнутом, но животное всё равно пятилось и с каждой секундой всё стремительнее. Таэрон не понимал, что происходит. Как вдруг почувствовал подземные толчки.       Один.       Другой.       Третий.       И прямо из-под земли показались первые ряды орков.       В ужасе Таэрон развернул своего скакуна и помчался к эльфийскому стану.       А над землёй, борясь с нарастающим гулом, шумом и криками, раздался голос Митрандира:       — Дети Илуватара, дети Ауле, забудте раздоры, ибо идёт великое тёмное войско. И ждёт нас великая битва!