Изменить историю

      С серого неба сыпал мелкий снежок. Он оседал на голых крючковатых ветках деревьев, на верхушках камышей и на пожухлой траве.       Утро было мрачным.       Но не смотря на это, люди были очень радостными и весёлыми. Да и как же не радоваться, когда прибывшие ночью эльфы привезли тёплую одежду, палатки и еду.       Избранный после смерти Бургомистра правителем Эсгарота, Бард как раз закончил расставлять часовых вокруг только что построенного лагеря и теперь направлялся к шатру короля Трандуила.       Эльф-страж в позолоченных доспехах отдёрнул полог зелёного в золотых и багровых узорах шатра, пропуская человека внутрь.       Король восседал на высоком кресле с резной спинкой, заменявшем ему в походе трон. Справа от короля стоял принц Леголас.       А слева от Трандуила статуей замерла темноволосая эльфийка. То, что это принцесса Паланиэль, Бард понял, когда увидел её тёмно-карие глаза, так выделявшиеся на бледном лице. Он никогда не видел принцессу ранее — это он знал точно, ведь она никогда не появлялась в Эсгароте ровно с тех пор, как Дейл разрушил дракон, около века назад, но девушка ему показалась очень знакомой. Только через некоторое время правитель Эсгарота понял, что Паланиэль — это Зоя, без платка на голове, с распущенными по эльфийским традициям волосами, в тёмно-зелёном укороченном платье. Она была почти неузнаваемой.       Бард склонил голову в знак приветствия, поклонились слегка и эльфы.       — Благодарю тебя, король Лихолесья, за то, что не оставил людей сожжённого Эсгарота умирать холодной зимой без крова и пищи.       — Вы пострадали от могущественного врага. Вы уничтожили его, но понесли большие потери. Я не мог не помочь соседям, — покачал головой король. — Тем более, я в любом случае шёл сюда, но не в Эсгарот, а чуть дальше на север — к Одинокой горе. Есть у меня дело к Королю под Горой, если он, конечно жив, — Трандуил встал и подошёл к большому столу посреди шатра, знаком приглашая своих детей и Барда подойти. На столе лежала подробная карта севера Средиземья. Рядом на другом столике стояли четыре кубка с вином и ваза с фруктами, что зимой было удивительно, но тем не менее оставалось фактом. Трандуил отсалютовал присутствующим кубком и, отпив вина, продолжил:       — И, насколько я знаю, наши с тобой дела довольно похожи, Бард, — мы оба хотим, чтоб нам вернули то, что нам причитается, — король круто развернулся на каблуках.  — Я не хочу войны, Трандуил, — твёрдо ответил Бард, — мой народ слишком слаб.  — Я тоже не хочу войны. Хотя есть на то веские причины, — король рассматривал вино, перелевавшееся в кубке всеми оттенками благородного бордового, — Гномы говорят, что я бросил их в беде. Они обвиняют меня в предательстве. Хотя кто по-твоему хуже: предатель или тот, кто не ценит даже память о годах дружбы и сотрудничества? Они нарушили хорошие отношения первыми, ― король помолчал. Исповедоваться в его привычку не входило, но с возможными союзниками нужно быть честным и, если это возможно, даже открытым, чтобы из возможных союзники стали реальными, — Диадема и колье моей покойной жены — так и не подаренный, присвоеный гномами подарок к нашей свадьбе — стали причиной нашей с гномами вражды, но я всё же не хочу войны.  — Что же ты будешь делать, отец? — спросил Леголас. Бард, стоявший лицом к Трандуилу, увидел, как принцесса в волнении облизала губы. Трандуил, стоявший к дочери спиной этого не заметил.  — Пойдём к Одинокой горе и будем говорить с королём-под-горой. Надеюсь, у этого алчного гнома хватит ума не развязывать войну.