Японский сад

Тук-тук-тук. Ее аккуратные окобо легко постукивали по деревянному мостику, ведущему в тихое, родное место. Легкие шаги не тревожили покой старого сада. Он уже привык к своей частой гостье, он сонно ждал ее каждый день, едва начинало смеркаться. Ветер к тому моменту утихал, и каждая ветка замирала, словно в ожидании чуда. Распускались вечерние бутоны, распространяя мягкие благоухающие волны, головки цветов легонько соприкасались. Они тоже ждали вечера, чтобы побыть друг с другом рядом, касаясь нежными лепестками. Она замечала это и по дороге к своему любимому месту оборачивалась, посылая им мягкую улыбку. Еще не стемнело, а в саду уже зажигались фонари. Легкий трепещущий свет еще казался совсем слабым по сравнению с опаляющим жаром садящегося солнца, однако огненные лучи уже не доходили сюда, уступая таинственному розово-зеленому полумраку. Лишь подняв взор и устремив его сквозь густые ветви кленов, туда, где вдалеке высились вершины скалистых гор, можно было увидеть разливающееся багряное зарево. Она не любила огонь. И поэтому никогда не смотрела в закат, ей гораздо больше нравилось находиться в прохладной зеленой тени и тихо вкушать благоухающую свежесть старого, поросшего кувшинками пруда. А вот и оно – ее тайное излюбленное место. Чтобы попасть в него, нужно было буквально «пройти по воде». Подобрав полы кимоно, она заспешила по островкам из плоских камней, образующих тропинку. Почему она полюбила именно это место? Может, за его близость к пруду? За окружающие его темно-серые, сырые замшелые валуны? Или спускающиеся практически к самой воде тонкие ветви акации? А может, она любила находиться здесь потому, что густые шаровидные самшитовые кусты скрывали ее от любопытных глаз случайных посетителей сада, от нудных учителей и строгих наставниц? Убедившись, что ее нельзя заметить со стороны основной тропы, она подобрала длинный пояс и рукава и опустилась на излюбленный берег. Крупная галька под ее подошвой еле слышно захрустела, приветствуя. Она наклонилась над водой, надеясь увидеть свой силуэт в мягком зеленоватом свете. Так она ощущала себя частицей этой красоты, принадлежность к прекрасному пруду. Она улыбнулась: ее маленькие друзья – золотые и серебряные, алые и в черную крапинку карпы уже нарушили спокойствие водной глади. Ее отражение заплясало, искажая тонкие черты; рыбы, как всегда, просили есть. Клен изредка ронял листья в пруд, и алые звезды тихонько кружились среди кувшинок. Задумчиво кроша в воду заранее припасенную корку хлеба, она любовалась этим контрастом – темно-зеленая вода, ярко-красные листья и рыбы, мельтешащие на мелководье, старающиеся первыми выхватить добычу. Однако с каждой минутой ей все сложнее было различать яркие цвета: темнело. Постепенно и листья, и кувшинки, и даже насытившиеся карпы стали практически одного цвета – темно-зеленого. Блики фонарей активнее закружились в отражении пруда; сверчки запели свою ночную песню. Она с удивлением заметила мигающие звезды в кустах – светлячки были нечастыми гостями в городе. Со спокойной улыбкой она сидела, водя пальцами по воде и думая о чем-то, известном только ей. Где-то высоко над ней, в ветвях, робко запел соловей. До ее аккуратного маленького уха вдруг донеслись неуверенные шаги. Кто-то шел, осторожно ступая по мостику. Соловей умолк, встрепенувшись. Она осторожно раздвинула ветви кустарника, невидимая для всего мира. Разглядев в серебристо-зеленом свете фонарей гостя, она совсем уж по-девичьи хихикнула. Он все-таки пришел! Поспешно разгладив кимоно и приведя себя в порядок, она придала себе серьезный и таинственный вид. Ах, если бы темнота не скрывала выражение ее глаз и танцующих в них бесенят! Аккуратно, стараясь не наделать шума, она засеменила к тропинке, осторожно ступая по каменным островкам. Он, беспокойно озираясь, стоял на освещенном мостике. Клен уронил на него свой лист, словно приветствуя. Он поймал его на ладонь и рассмотрел. Алый – как ее губы, нежный – как ее кожа. Тонкий и хрупкий – как ее стан. Это был добрый знак. Словно в подтверждение этому, она осторожно выглянула из-за кленового ствола. Заметив ее, он облегченно выдохнул и устремился в ее сторону. Она вновь смущенно спряталась за дерево. Улыбаясь в кулачок, она стояла, слушая его торопливые приближающиеся шаги и шорох его хакама. - Марико-сан… - он с упоением вдыхал ее аромат, наслаждаясь звучанием ее имени. Она стояла совсем близко, и отблески фонарей серебрились на ее заколках и вышивке ее одежд. Ее таинственная улыбка играла на струнах его души, задевая самые прекрасные и чистые ноты. Молча взяв его за руку, она потянула его за собой. Он с готовностью последовал за ней, не переставая любоваться ее грацией и белой кожей, кажущейся фарфоровой в ночи. Он знал, что она хочет показать ему сад. Но он не знал, что он был первым, кому она покажет то самое, любимое ею тайное место. Низкие ветви деревьев, нависающие над тропинкой, неслышно сомкнулись за ними, принимая их в свою зеленую таинственную тень. На воде тихонько расходились серебряные круги, а где-то соловей вновь запел о рождающейся любви.