Творческий беспорядок

– В любом произведении искусства, великом или малом, всё до последней мелочи зависит от замысла. – Прочитав со стикера эту фразу, парень приклеил жёлтую бумажку на зеркало сбоку от себя и спросил: – Записала? Изречение великого Гёте. – Записала. – Девушка улыбнулась, набрав фразу в текстовом редакторе. – И я ведь уже говорила тебе про свой замысел. – Мне – да. Но для себя всё равно повтори ещё раз. - Он любовно провёл рукой по подрамнику, закрепляя на нём полотно. – Подготовка к любой работе, а к творческой – особенно, не менее важна, чем сам процесс. – Конечно. – Девушка увлечённо следила за тем, как он раскладывает вокруг кисти и расставляет разноцветные баночки с краской: её завораживали его плавные естественные движения. Таким же лёгким она хотела написать рассказ про него. Просто выразить чувства, которые теснились у неё в сердце. «В распахнутое настежь окно влетали порывы ветра, перепутывая занавески и едва не переворачивая баночки и тюбики с краской. Заправив за ухо прядь волос, он сидел на стуле и водил пальцами по шероховатому полотну, которое мягко светилось под лучами солнца. Казалось, что он уже видит будущую картину целиком и раздумывает лишь над тем, как добиться нужных оттенков…» – Почему ты сегодня рисуешь боком ко мне? – Во-первых, чтобы не показывать работу. Пусть будет сюрприз. – Прищурив один глаз, он осторожно намечал карандашом пропорции. – Во-вторых, так ты будешь видеть эмоции на моём лице… Это ведь сейчас важнее, правда? – Сюрприз, говоришь? – немного удивлённо переспросила она, замечая его лукавую улыбку. - Это интересно. – Я надеюсь, что тебе понравится. – Проведя кисточкой по губам, он задумчиво оглядел подругу, сидящую на кровати. – Прочитай мне начало, ладно? «Серые отметки карандаша едва заметно вились по полотну, обозначали расположение фигур и предметов. Подогнув одну ногу под себя, художник наклонился вперёд и прикусил губу, раздумывая о возможных изменениях на том этапе, когда сделать это было ещё легко …» – Знаешь, неплохо. – Качнувшись на стуле, парень весело улыбнулся. – Хорошо, что это не какое-то безликое начало, “я хочу поведать вам о …” или “эта история началась в …” – Взмахнув оранжевым карандашом, словно дирижёрской палочкой, он вернулся к своей картине. – Ты имеешь в виду что-то вроде: «Эта история началась в жаркий июльский полдень, когда безжалостное солнце обрушивало на город N свои ослепляющие лучи …» – Да, согласись, это скучно, – откликнулся художник, прорисовывая штрихи чётче. – Не знаю, не знаю, – девушка, рассуждая, слегка склонила голову набок, – ведь, с другой стороны, начинать текст всегда сложно, а такой вот шаблон может помочь. Никто ведь не мешает спустя какое-то время вернуться и переписать на более приемлемый вариант. – Никто, верно. «Выбившиеся из хвоста пряди волос элегантно обрамляли его лицо, когда он опускал голову и перебирал карандаши, цветными штрихами лежавшие рядом со стулом… Задумчиво повертев в пальцах ластик, парень вдруг щёлкнул пальцами и принялся перерисовывать что-то на полотне. Его одухотворённый вид …» – Так, стоп! – Обернувшись к зеркалу, художник принялся рассматривать в нём свои вихры, торчавшие в разные стороны – Ты вообще меня описываешь? – Тебя-тебя, – насмешливо фыркнула девушка. – Что не так? – Я – не так! – возмутился парень, сдёргивая со спинки кровати местами испачканную в красках тряпку и комкая её в руках. – То есть, я очень рад, что ты меня таким видишь… Видишь же? – Он подозрительно оглядел подругу, дожидаясь утвердительного кивка. – Но давай всё же без таких изысков? – Знаешь, я могу написать и вот так: «Он с таким рвением буквально нападает на полотно, закреплённое в подрамнике, что сносит на своем пути все плохо закреплённые на месте предметы, рассеянные по комнате…» – Э-э, нет, верни предыдущее. Но сделай проще, хорошо? – Проще? – Она задумалась на несколько секунд, перечитывая фрагменты уже написанного текста. – Ага. Хочу быть просто человеком в твоём рассказе. Кстати, – парень весело сверкнул глазами, – про вещи – мысль… Возьму молоток с гвоздями и буду приколачивать к полу и тумбочкам всё, что не умеет лежать на месте. В первую очередь – пульт от телика. – Практичнее было бы прибить где-нибудь твои баночки с краской, чтобы они не портили мне очередной ковёр. – Подруга глянула на него с укором, зная, что он, как всегда, забыл подстелить под свои краски целлофан, который она специально купила для таких случаев. – Упс. – Парень плавно сполз со стула и пошарил руками по полу, стараясь припомнить, в какую сторону мог кинуть этот несчастный пакет. «Совместное проживание под одной крышей двух творческих натур редко приводило к порядку и гармонии в квартире, чего нельзя было сказать о духовном взаимодействии художника и писательницы. Привыкание друг к другу не было лёгким, но оно того стоило …» – Нет, ну ты бы нам хоть имена придумала. Им, – быстро поправился парень, с любопытством заглядывая в текстовый редактор из-за её плеча. – Легко. Как тебя обозвать, милый? – Она откинула голову назад, задумчиво глядя на него снизу вверх. – Антон, вот, – спустя несколько секунд ответил он, параллельно пытаясь оттереть с ладони красные масляные пятна. – Всегда мечтал, чтобы меня в детстве Антошкой называли… «Он любил работать напротив окна, из которого открывался замечательный вид на детскую площадку с шумными малышами и пёстрыми колясками. Должно быть, именно от них Антон получал вдохновение, они дарили ему сюжеты, наполненные теплом и солнцем …» – Мне понравилось. Про вид из окна, – тихо шепнул он ей на ухо, борясь с порывом обнять подругу, чтобы не испачкать её краской. – Банальный вид на море, океан или небоскрёбы несколько поднадоел. – Я же пишу про то, что есть. Почти. – Легко коснувшись губами его щеки, она затем погрозила ему пальцем: - А ты не отлынивай! - Да, мадам. - Он шутливо приставил ладонь к виску и развернулся по направлению к рабочему месту. «Ольга, напротив, тяготела к более тёмным и укромным уголкам квартиры, настраиваясь на нужный лад в тишине и покое. Творческие порывы имели обыкновение настигать её ближе к ночи, когда город погружался в сонное оцепенение, а единственным шумом под окнами был стрёкот кузнечиков …» – Давай ещё раз. – Художник слегка усмехнулся, накрыл своей ладонью её, лежащую на палитре. – Они и правда чудесны. – Они очень… нежные. – Девушка улыбнулась, скользя пальцами по жидкой краске. – Но что ты хотел этим сказать? – Показать, – поправил её парень. – Вот это – основа. Основа моей картины, которая пока спрятала в себя все детали. А твои детали спрятаны в мыслях. – Только их я потрогать не могу. – Смешав на палитре несколько цветов, она слегка наклонила голову. – Ты их чувствуешь. Вот здесь, – он коснулся пальцами её груди, там, где билось сердце. «В квартире как-то незаметно накопились мелочи, общие и отдельные, создававшие такой же неповторимый узор, как они – в своих работах. Капля нефти в стеклянном плене фигурки, ловец снов, морские ракушки, магниты из разных уголков света, вышитая диванная подушка… Детали на картине их жизни …» – Получилось интересно, – задумчиво сказала девушка, опираясь на плечо художника. – Это… ещё не вся работа, – чуть смущенно ответил тот, уткнувшись лицом в её волосы. – И ты не закончила рассказ. – Да, но нас ведь никто не торопит… Последние лучи заходящего солнца падали на полотно, неуловимо изменяя краски и наполняя их жизнью. Картина была поделена на две части, описывала внутренний мир двух непохожих друг на друга людей. Резкие линии, противоположные по смыслу предметы, буйство красок – всё вступало в противоборство, сближаясь лишь в центре, где располагались два силуэта. Они стояли спина к спине, и красная лента, соединившая их запястья, была словно тот мостик, который они проложили между своими мирами. - Идём спать. - Художник поцеловал подругу в висок, выпуская из объятий. - Идём. Прежде, чем погасить в комнате свет, она вернулась к ноутбуку и, обратившись к началу своего рассказа, изменила первое предложение, решив начать с простого: «Он просто художник …»