На грани экстрима. Взрослые дети

А какие они взрослые тут, все эти засранцы мелкие)))) ©

Граф тяжело поднялся из-за стола: только что прочитанные новости заставляли убеленного сединами главу огромного округа думать о том, справятся ли его подчиненные-подопечные с валом проблем, если он рискнет разделить контингент. Подумав, что если совсем станет плохо, то в бой ринется вся старая гвардия в полном составе, Бестужев вернулся к столу, сел, держа все еще безукоризненную осанку, потом потянулся к телефону, набрал номер, бережно хранимый в памяти с давних времен, и, дождавшись ответа, проговорил: — Валерий! Здравствуй, мальчик мой! Я понимаю, что твоей наследственной наглости хватит на то, чтобы снова обозвать меня утварью, но ты подумай, не нужна ли тебе сейчас моя помощь? — Здравствуйте, дядя Петя! Не назову. Просто потому, что мама только что просила этого не делать. — Мама? Она звонила? — Только что. И тоже предлагала помощь. Но я уверил ее, что мы справимся сами. В конце концов, мы — молодая гвардия, а это к чему-то да обязывает! — Ну дерзайте, юноша! Честь имею, господин министр! — Честь имею, господин генерал! СК! Валерий отошел из-за стола, улыбнулся, глядя прямо в лица родителей на фотографии, а потом присел к столу для совещаний. — Ну что, выросшие детсадовцы, у нас тот самый случай доказать, что мы вполне самостоятельные, оперившиеся и вставшие на крыло. А то сейчас еще позвонит дядя Саша, потом все дяди Андреи вместе взятые, а уж о том, кто позвонит потом, я предпочту помолчать. — Валерка, угомонись! Ты забыл нашего ездового Его-Гошку. — Ничего он не забыл, мелкая, — резанул вылезшую поперек старшего брата Ирку Мишка, — помолчи лучше. — Нет, — помотал головой Андрюха, — собирайся, Ир. Раз уж ты Сибирь вспомнила — тебе туда и лететь. Я — на Кавказ. Кто куда, оставшиеся? — Я в Питер, — усмехнулась Саша. — Мишка, ты со мной? — Куда уж я денусь? — младший Лазарев встал. — Вика? — Ну тогда я снова поеду тигров потискаю, Ленка, полетели со мной, оттуда и Приморск ближе! — Егор, займись небом, — приказал Романов. — Злата, возьми на себя штаб и координацию. А я поеду докладывать. В бой, господа юннаты! — Отставить юннатов, — спокойный женский голос говорил с улыбкой в голосе. — Уже не юннаты! Юннатами вы только что Олега с Машкой сделали. Молодцы. Горжусь. Но вы помните все-таки, что мы рядом. — Всегда, мам, — обнимая Емельянову, уверил Валерий. — А еще мы помним, что у нас друзей на всю географию. Мы — справимся. А ты, как говорит папа, сверкай глазенками! — Дать бы тебе по ушам, нахал ты этакий, но не буду пока. Пойду, посверкаю. СК! Прицельный взгляд младшенького Мишка отловил, едва выйдя из коридора в зал выдачи багажа. Им с Сашкой взбрело в голову лететь в Питер регулярным бортом. — Нас встречают, — предупредил он. — Лизка и Никита? — Брат, — Мишка кивнул на Вовку. — Ожидаемо, — хмыкнула Александра. — Ну тогда за медицину я спокойна. Поехали к Лизке, послушаем, посмотрим. О том, что еще одного встречающего они не заметили, стало понятно только поздним вечером, когда Сашка вскрикнула из своей комнаты огромного люкса. — Ты чего? — влетел к ней Мишка, натягивая футболку. — А нас не только братец твой встречал, — хмыкнула Сашка, протягивая Михаилу прямоугольник визитки. Семь цифр номера телефона и рисунок огромного бегемота. — Тезка, — мгновенно вычислил автора Михаил, — теперь я спокоен и за силовиков. Звони брату, Сань, докладывай! Петр Павлович улыбнулся, услышав стук каблуков за дверью. Разрешив посетителю войти, Петр посмотрел на своего преемника, на свою почти копию. Очень-очень юную, совершенно не похожую на него внешне, но столь же сильную и мощную, столь же неостановимую, как он сам. — Товарищ генерал, разрешите доложить. Мы готовы развернуть, — Петр отключился, не слушая. Все, что скажет ему Борис, он знал и так, но позволял тому договорить. — Ждем приказа. — Борис, — Граф поднял на юношу тяжелый взгляд. — Если ты ждешь приказа — ты ни к чему не готов. Весь смысл нашей работы в том, чтобы действовать тогда и там, когда и где приказа может и не быть, а точнее — не будет совсем. Мне казалось, что ты это понимаешь. — Еще как понимаю, — вздернул подбородок Борис. — Именно поэтому уже работает Николай, а Дашка и Лев полетели в Крым. — Лев решил львов потискать? — рассмеялся Граф. — Ну-ну. Ты предупреди своих, пусть пока просто наблюдают. Это не совсем их игра. А Николай пусть работает, ему, похоже, кое-что виднее может быть. Файтер ваш где? — Работает. — Ну-ну, — снова хмыкнул Граф. — Ну-ну. Свободен. Дождавшись, пока Борис выйдет, Петр набрал Игрока. Тот, ответивший мгновенно, был сама язвительность. — Ты чего это верещать вздумал? Что стряслось? — Ничего, что требовало бы нашего вмешательства, по крайней мере, пока, — Граф откинулся в кресле. — Скажи-ка мне, в твоей способности украсть то, что украсть невозможно я уверен. А вот доставить то, что доставить невозможно? — Ну и какой попкорн тебе понадобился? — философски поинтересовался Николай. — Фруктовый, Коль. Боюсь, что рыбному не место и не время пока. И не мне. — Граф, с тобой скушно… Я и сам адрес доставки знаю. Скажи, как срочно? Вчера не успею, а вот часа через три-четыре… — Вот три-четыре часа и будут «вчера». Работай! В Крыму девчонок ждала машина прямо на летном поле. Южная «резиденция» у самого берега встретила одуряющими запахами и шумом прибоя, а водитель, помогавший выгрузить пару рюкзаков, в которых снаряжения было больше, чем одежды, вдруг протянул корзинку, которую вытащил из багажника. — Вам просили передать, — прощаясь, сообщил он. — Никогда снеки не любила, — огорчилась Лена. — Фруктов тут полный сад, — отмахнулась Виктория. — А это не снеки, а привет. Приморский привет. Надо Валерке позвонить! — Петр, — Ястреб позвонил вечером, — а давай-ка ты Метлу свою выметешь за пределы? По-моему, ему пора полетать. — Перекрестись, птица гордая. Правильные песни в эфире уже были. И ты прав, я бы сам дорого дал бы, за возможность парить сейчас, но уже время молодых. И они круче нас, поверь! — Скоты, — молодой мужчина крепко сжал зубы, позволяя себе капельку эмоций, — сволочи просто. Партнеры любимые, чтоб вам всем хорошо было, — чашка кофе предусмотрительно стояла на столике, иначе тонкий фарфор мог бы и не выдержать ярости. — Вы решили, что «Россия молодая» не так сильна? Петра забыли? Решили, что Пит канул в Лету? Ну-ну. Эх, позвонить бы Валерию, попросить гран информации, но нельзя, нельзя. Придется анализировать только картинку. Эти там — они справятся, уже справляются, уже все на местах. Андрюхе и Леночке не поможешь, природу в стойло загонять сложно, а вот остальным я надолго желание отобью мешать нам! Увидев приближающуюся красотку, мужчина обольстительно улыбнулся, а в мыслях пронеслось: «прости, Леночка»… — Лара, ты заставляешь себя ждать, хотя тебя я готов ждать вечно. Выпьешь что-нибудь? — Твой кофе, Пауль, — улыбнулась жгучая брюнетка. — Я хочу знать все твои мысли. — Это у тебя вряд ли получится, — усмехнулся мужчина, протягивая чашку и одновременно поглаживая скулу своей гостьи большим пальцем, — я этот кофе не пил. Время эмоций ушло. Пришло время играть. Мужчина собрался. — Только не промажь, Пашка. Удачи тебе, — в тишине кабинета почти прошептал Граф. Лена с Лерой, периодически поглядывая на экран висящего в углу телевизора, творили ужин. — Не маловато ли? — поинтересовалась Валерия, видя, как Лена разделала всего одну курицу для плова. — А мы сильно усеченным составом, или я позволю молодняку сожрать меня! Не филонь лучше, а сотвори чайку, пить охота. — Тебе мента с рамочкой заварить, или можжевельника? — выгнув бровь поинтересовалась Лера, и увидев скривленную мордаху подруги, успокоила, — поняла-поняла. А может, тебе водки? Я себе не налью, а тебе налью. — Я сама тебе налью, потом, если захочешь, — рассмеялась Елена, помешивая уже почти превратившийся в угли лук, — чайник кипит. Тренькнувший звонок вымел Леру из кухни, а когда она вернулась, она хохотала в голос: — Ты действительно ведьма. У тебя даже сласти к чаю сами собой материализуются, — Лера поставила на стол огромную коробку, на которой было написано «попкорн особого разлива». Лена открыла коробку, довольно сжевала крошечный рогалик со сложной фруктово-ореховой начинкой, запихнула куски курицы в казанок, вытерла руки и, позвонив кому-то спросила: — Я правильно поняла, что яблочно-арбикосовый привет от вас?.. Угу, вкусно. Нет, у нас их абрикосами называли, хотя для меня они брикокосы. Ибо так смешнее. Добре, будем посмотреть. Вы только тезку наоборотистую, крепостную, попросите кому-нибудь тоже дать обещание… Что? Тоже тезке? Ну тогда я вообще спокойна. Честь имею! Валерий встал из-за стола, прошелся по темному кабинету, освещенному только настольной лампой и огромным медиаэкраном, улыбнулся погасшей красной точке почти на границе, и тут же ответил на звонок друга: — Наши горы все так же наши? — Они по крови тебе родные, как ты мог подумать, что они другими могут быть? Они предавать не умеют. У тебя что? — Штатно все. На море сложно, но решабельно — там, не поверишь, дядь Юрины птенчики тоже на крыло встали. Викуля запереживала по поводу госпиталя, так из Приморска такой десант примчался, что они с Ленкой в итоге персики жуют. — Ну хорошо хоть песенки не поют. Скажи, пусть нашим персиков привезут. Сочных, сладких и ароматных до потери сознания. А я поехал в город, сегодня меня не жди, завтра куплю сыра и травок и прилечу. СК. — КС, Андрюха, КС, — попрощался Валера, а потом, подходя к маминому портрету, спросил: — Почему ты никогда не говорила, что ждать — так сложно? Труднее всего неожиданно оказалось Ире. Снова оказавшаяся в своих первых больших горах, но без снега и без брата, столкнувшаяся с большой человеческой бедой, она запаниковала. И единственное, на что ее хватало — как-то рулить процессом, скупо отделываясь звенящим «все штатно, работаю» в докладах. Андрей узнал об этом, едва прилетел в Москву. Не раздумывая, он вломился в кабинет Егорки, оставил тому пакет с подарками и потребовал: — Небо в Кузню! — Легко, — быстро среагировал Егор. — Кофе выпей, борт уже готовят. А я пока отправлю подарки. Шахтерский город гудел. Этот гул был не только слышен, но и виден, и понятен. Явление молоденькой девочки, которой предстояло руководить ликвидацией масштабного ЧП не могло понравиться серьезным мужикам, много-много лет ежедневно сталкивающимся с костлявой в борьбе за черное золото. Разозлившийся на всех, мгновенно обидевшийся за Ирку, Андрей гнал машину в штаб так, что водитель, съежившийся на пассажирском, только успевал тихонечко просить: — Аккуратнее, Андрей Саныч! — но Гордееву было плевать. Бросив машину у входа он помчался внутрь, злой и решительный, и замер прямо в дверях, увидев даже не на сцене, а в центре зала, окруженных сидящими разъяренными людьми всех тех, кого не так давно видел в министерском кабинете. И не только их. Говорил Анатолий, неведомо какими тропками нарисовавшийся тут, во Дворце культуры и техники КМК, причем говорил так, что ему верили. Говорил о том, что причины взрывов установлены, что виновные обязательно будут наказаны очень строго, что всем пострадавшим будет оказана помощь… — Почему ты так уверен в этом? — вылез с вопросом из зала какой-то из сидевших мужчин. — Какое право ты имеешь так говорить, мальчишка! — Он, может быть, и кажется вам мальчишкой, — негромкий голос лучшего друга за спиной заставил Андрея чуть-чуть посторониться, пропуская в центр зала Валерия, — но он, как и каждый из тех, кого вы сейчас видите в этом зале, сделали все от них зависящее, чтобы свести к нулю возможные последствия катастроф, разразившихся сразу в нескольких регионах нашей страны. А равно для того, чтобы предотвратить такие катастрофы в дальнейшем. — И что же вы сделали? — Все необходимое, — не стал вдаваться в подробности Валерий. — И если кому-то здесь нужна помощь, мы ее незамедлительно окажем. Все вместе и каждый в отдельности. — Мы сделали все, что было нужно и все, чему нас с самого рождения учили, — вдруг взлетел Иркин голос. — Каждого учили. — Да кто вас учить-то мог, пигалица, — обидно засмеялась в лицо Иришке какая-то неопрятного вида тетка. Андрей вздрогнул, сжимая кулаки, стараясь удержать лицо, надеясь только на то, что гены Ленкиной мамы помогут. Гены и помогли… — Я, — осторожно отодвигая Андрея с прохода, проговорил генерал армии Шойгу. — Дед, — почти пискнула Ира, и СК обнял девушку, прижимая ее к себе спиной. — Я, — проговорила Ленкина мама. — Я, — явление старшего Бестужева вызвало какое-то неясное волнение на лице Анатолия и ранее незамеченного никем Павла. — Мы, — в зал вошли Гордеевы-старшие. — Мы, — шагнули в зал генералы Романов и Шилов вместе со штурманом Аэруса. — Я, — Леночка улыбнулась, увидев маму. — И я, — улыбнулась Елена, обнимая в дверях Андрюху. — И они все отлично усвоили свои уроки! Я вот жалею только об одном: о том, что слишком быстро выросли, казалось вечные детсадовцы. А на самом-то деле какие они взрослые тут, все эти засранцы мелкие!