По накатанной

У любых отношений бывает период, когда кажется, что партнёр – идеал, совершенство. Когда секс – восхитителен и никогда не надоедает. Когда ссоры – проблемы других пар. Когда поцелуи – сладкие и могут отнимать всё свободное время. Букетно-конфетный период. Весна в отношениях. Лучшие дни в жизни, когда нет даже и мысли о том, что всё может исчезнуть. А дальше – брак, быт, дети, и любовь становится привычкой. Это всем известная истина, про которую вечно забывают. У Насти с Антоном как раз такой период в отношениях. Они постоянно звонят друг другу, проводят кучу времени вместе. Им невыносимо хорошо, а это значит… — Купитман, слушай, — Кисегач заходит в кабинет к венерологу в конце рабочего дня. Он уже принял пять капель французского, но ещё не пьян, а, скорее, находится в состоянии философского равновесия. – Я тут у тебя хотела совета спросить. — О, можешь не говорить. Я догадываюсь, зачем ты пришла. — И зачем же? – недоверчиво вскидывает брови Кисегач и садится на диван. — Ты не можешь решить, остаться ли тебе с твоим новым… как его там? — Антоном. — Да, так вот. Остаться с Антоном или попробовать снова наладить отношения с Быковым. — Как ты узнал? – Настя удивлена. — Больше двадцати лет даже очень непростых и непостоянных взаимоотношений не могут взять и забыться за неделю-другую. Ты в растерянности. — Да, — признаёт Кисегач. – Я вообще без понятия, что мне делать. Вроде с Антошей у нас всё так отлично, а я как увижу, что Быков с ревностью в глазах смотрит на меня, так мне этого Антошу хочется к чёртовой матери послать! — Настя, я не могу принять за тебя решение, — вздыхает Купитман. – И даже посоветовать, кого выбрать не могу, потому что очевидно, на чьей я стороне. — Ну, Ванечка, — умоляюще смотрит на венеролога Кисегач, — скажи хоть что-нибудь дельное, а то, клянусь, я за пару дней сойду с ума. — Ты, Настенька, задаёшь себе неправильный вопрос. — Как это? — Ты спрашиваешь себя, кто тебе из них двоих больше, — он молчит пару секунд, — нравится, так? — А как же ещё, Купитман? — Тут вопрос в другом: что ты выберешь. Если говорить о твоём Антоне. Он порядочный человек, ты ему нравишься, да и вы оба уже не студенты, так что через пару месяцев он сделает тебе предложение, вы поженитесь и, скорее всего, доживёте до старости в обычном спокойном браке, у тебя будет тихая старость, о которой ты, наверное, мечтаешь. — Вань, а разве может быть лучше? — Настя улыбается мыслям о женитьбе. – Это же просто идеально! — Я был трижды женат, да и ты уже в разводе, и мы оба прекрасно знаем, что бывает через некоторое время после женитьбы, — Купитман выдерживает паузу. – Становится неинтересно, — последнее слово он произносит медленно и по слогам. — Кажется, я понимаю, о чём ты говоришь, но тогда, по-твоему, не стоит вообще что ли жениться? Ведь зачем-то люди это делают, да и ты был женат трижды, заметь. — А я и не спорю, что институт брака необходим, — резко возражает Купитман. – Страсть проходит, любовь же далеко не всегда, а многим людям достаточно такой простой, незамысловатой семейной жизни. Мне этого мало, поэтому я в разводе, наверное, уже навсегда, хотя во второй и в третий раз я пытался найти что-то особенное, но мне не повезло так, как тебе, — он слегка печально вздыхает. – У тебя ещё есть шанс выбирать. Отношения, в которых вечная весна, одни на тысячи. Ты дёрнула счастливый билет, и я очень тебе завидую. — В смысле? — Я говорю о Быкове. Вот скажи мне, тебе хоть раз он надоедал? Нет, я не говорю о тех случаях, когда он выводил тебя из себя, — отмахивается Купитман от Настиных попыток возразить. – Я имею в виду как партнёр, в сексуальном плане. — Нет, — признаётся Кисегач, немного подумав. – Просто, каждое свидание я воспринимаю как маленькую победу, потому что Быков, он просто невозможен порой, так упирается, ну ты меня понимаешь. — Вот! — торжествующе вскрикивает Купитман, словно Настя точь-в-точь угадала те слова, которые он хотел услышать. – Ваши с ним отношения – это постоянная борьба, недосказанность, несовместимость. Быков никогда не принесёт тебе завтрак в постель, зато с ним в постели ты чувствуешь себя подростком с недосексом. — Откуда ты это знаешь? — Я уролог, сексопатолог… — начинает свою привычную песню Купитман, но Кисегач перебивает его. — Что за бред? — Ладно, мне Быков сказал, что так себя с тобой чувствует, — выдаёт друга Иван Натанович. – И вообще, хватит ржать! Короче, Настя, мне надо работать. — Уже конец дня, какая у тебя может быть работа? — Я просто не знаю, что тебе ещё сказать, — Купитман смотрит на Кисегач тяжёлым взглядом. – Тебе выбирать – завтрак в постель или подростковый недосекс. Тут нет правильного ответа, они оба одинаково хороши. Ты для начала реши, чего ты хочешь, а когда решишь, я подскажу тебе, как более деликатно бросить Антона. — Купитман! Не дави на меня! – Настя встаёт с дивана и идёт к двери. — Ну, извини, извини! А вообще, тебе надо меньше нервничать, — Кисегач уже хлопает дверью. – Завтрак или недосекс! – кричит он ей вслед. Когда главврач уходит, Иван Натанович закрывает лицо руками и пару минут откровенно смеётся, потом находит среди разбросанных по столу бумаг телефон и набирает Быкова. — Андрюша? – говорит Купитман весёлым голосом. – Приходила твоя «мышка», я ей немного подсказал, так что девяносто пять процентов, что завтра она будет свободна. — Спасибо, Натаныч, — говорят из трубки, а потом раздаются короткие гудки, и венеролог возвращается к своим отчётам. На следующий день заведующий терапией Быков приходит на работу с огромным букетом цветов, а главный врач больницы Анастасия Константиновна впервые за последнее время налегке – в её руках нет постоянно говорящего голосом Антона сотового телефона.