Побег

      Синие вспышки электричества освещают комнату, заставляя Ванду припасть к стеклу. Её пальцы оставляют отпечатки, и прозрачная поверхность потеет от её горячего дыхания. Ванда не понимает, что происходит, с любопытством смотрит на происходящее и чувствует учащенное сердцебиение. Она слышит крики мужчины, чьи руки перетянуты кожаными жгутами и железными цепями. Их не разорвать, не уничтожить. Сложно что-то понять, и единственный способ — забраться кому-то в голову. Она с силой жмурит глаза, сосредотачивается. Тишина. Что-то блокирует её способности. Кто-то.       Душераздирающий рев подопытного мужчины, заставляет её кричать вместе с ним. Максимофф боится, истерит, пытается укрыться, но бежать некуда. Она в клетке.       — Посмотри, что там с ней, — дает приказ один мужчина второму, у которого на плече эмблема черепа со щупальцами. Слишком знакомая, чтобы не узнать. Слишком ненавистная этому миру.       — Эй, — парень стучит кулаком по окну, заставляя Ведьму обратить на себя внимание. Она медленно вертит головой, осторожно ступает ногами по полу, приближаясь к зазывающему. У неё руки, словно две волны, способные накрыть своей магией с головы до ног. Они плавно двигаются, как развеваются ленты на ветру, создавая красную сферу между ладонями. Красиво. Необычно. Опасно.       — Проверь, — кричит ещё кто-то. Ванда не наблюдает, но слышит их голоса. Высокий мужчина, тот, что стоял возле окна, хватает электрошокер, дубинку и идёт к ней. Он играет с огнём. По девушке сложно понять, что она замышляет. Всё больше кажется, что она просто напугана, потому что нечеловеческие крики из кресла заставляют её вздрагивать раз за разом.       Как только дверь комнаты открывается, и мужчина снимает защиту, Ванда падает на колени. Взрывная волна отбрасывает надзирателя в сторону и разрушает стёкла, превращая их в осколки. Мужчина ударяется головой, и, сползая вниз по стене, оставляет кровавый след. Ванда резко поворачивает голову в сторону остальных. В её глазах только дикая злость и боль неизвестного парня. Охрана кидается к ней, но Ведьме хватает всего лишь нескольких движений руками, чтобы обезвредить их.       Она не знает, кто тот парень. Убивает всех, кто вокруг, и самого учёного, следовавшего советам безумного доктора Золы.       Фраза «отрежешь одну голову, на её месте вырастет две» уже давно въедается в её мозг, как кислота. Она рада убить каждого, кто в её присутствии ещё хотя бы раз произнесет это предложение. Готова пытать, уничтожать и позволить умереть мучительной смертью. Лишь бы не слышать это каждый раз, когда план ГИДРЫ срывается. Когда им мешает некий ЩИТ, о котором она иногда слышит.       Алая Ведьма не контролирует себя ровно до тех пор, пока не выводит устройство из действия. Мужчина перестает кричать. Она немного боится, аккуратно переступает труп охранника, идёт к пленнику. Надеется, что он так же хочет выбраться, как и она. Пялится на него, словно на неопознанный объект, пока тот тяжело дышит.       — Эй, ты как? — её рука невольно ложится на его запястье. Она чуть тормошит, пытается обратить внимание.       — Кто ты?       — Меня зовут Ванда.       — Убирайся, — из последних сил твердит он, — они скоро будут здесь.       Ванда смотрит на него с некой безнадежностью. Не хочет бросать одного, но и тащить не может. Нужно бежать. Просто бежать, потому что сирена воет. Она не знает, что делать. Ванде хочется помочь ему, потому что они убьют его. Она так думает.       Она не сразу понимает, когда он железной рукой с силой прижимает к себе. Почти что над ухом свистит мимо пролетающая пуля и врезается куда-то в стену. У Ванды учащенное дыхание. Она понимает, что этот парень только что спас ей жизнь. И выглядит он не таким, как прежде.       Барнс резко встает с кресла. У него нет чувств, эмоций. Он машина для убийств. Не разбирает, где «свои», а где чужие, а потому убивает первого, кто успевает подбежать к его новой знакомой. Солдат не видит в ней угрозы. Доверяет, берет за руку и тащит за собой, словно тряпичную куклу.       — Нужно выбираться отсюда, — заявляет на ходу Ванда, когда они проходят первый коридор. Никто не знает, где чёртов выход, и приходится идти, куда глаза глядят. Максимофф не думает, что из них получится хорошая команда, но ради спасения им всё же стоит объединиться.       Дверь лифта открывается, и оттуда выбегают несколько человек с автоматами. Баки — лучший из стрелков и бойцов.У него отточенные до автоматизма рефлексы. Перехватывает нож, всаживает в шею первому попавшемуся противнику и бросает его на остальных. По приказу агенты ГИДРЫ начинают стрелять. Ванда отважно выбегает вперёд, выставляет руки и закрывает щитом. Барнс немного удивлен, но скрывает это. Пули отскакивают от прозрачной преграды, словно шарики от стены.       Всё происходит слишком быстро. И даже сложно сообразить, что все закончилось, когда столько адреналина в крови и она пульсирует слишком громко в висках обоих.       — Кажется, там выход! — пальчиком указывает девушка в сторону.       Барнс молчит и только кивает. У Ванды складывается ошибочное мнение, что он согласен сделать всё, что она скажет. Впереди далеко не выход. Тупик. Какая-то неизвестная комната, где только одна дверь, которую окружили бойцы.       — Будем прыгать, — сообщает спокойно Барнс, заставляя Ванду взглянуть в окно и сглотнуть ком, образовавшийся в горле.       — Это три этажа. Невозможно.       «Невозможно» в её голове звучит даже тогда, когда солдат прижимает Ведьму к себе, и она жмурит глаза от осколков стекла и сильного ветра, свистящего в ушах. Они приземляются с точностью на ноги, и от соприкосновения с землей у неё от боли горят стопы.       «Терпи, если хочешь жить» — она проигрывает эту мантру в своей голове раз за разом, когда сил не остается, и смотрит на спутника, что бежит вперёд. Им удается выбраться за ворота этой засекреченной базы. Здесь снега чуть больше, и её ноги тонут в белом пухе.       — Эй, подожди, — она кричит вслед. У Ванды создается впечатление, что он совсем забыл о её присутствии. Идёт как танк, загребая ногами снег без особых усилий. Она плетется следом, ступая на его следы — так легче передвигаться. Ей холодно, губы синеют, а на щеках появляется румянец. Она сильнее пытается укутаться в свою тоненькую красную куртку.       Ванда не без усилий догоняет его, протягивает руку, но не успевает дотронуться. Барнс резко оборачивается и стальной рукой сжимает лебединую шею девушки. Она замирает на месте, судорожно хватая воздух. Извивается в руках, пытается вырваться из мёртвой хватки солдата. Тщетно. У него столько физической силы, что Ванде остается воспользоваться только своей. Она протягивает свои руки к его голове, и они двигаются, как воздушные змеи. Баки окутывает красная яркая волна, и он, словно получая разряд тока, разжимает руку.       Иллюзии прошибают стену в его голове, за которой все это время прячутся воспоминания. Он видит Стива, их дружбу, войну. Его взгляд меняется, становится более живым, чем прежде. Это уже не просто наёмный убийца, робот, слепо выполняющий приказы. Он приобретает собственную волю, прошлое и трезвое мышление.       — Нам нужно идти, — сухо заявляет убийца, а Ванда чуть приподнимает уголки губ.       Спустя несколько километров пешей прогулки у Ведьмы подкашиваются ноги. Она слишком устает, чтобы идти дальше. Баки оборачивается, смотрит на неё, изучая взглядом.       — Я больше не могу.       — Тогда ты умрешь посреди этого поля, — он груб, но Максимофф не обращает внимания. Слишком измученная, чтобы возражать. Солдат выдыхает, сузив глаза, смотрит на горизонт, а затем, ничего не сообщая, поднимает девушку на руки. С силой крепко держит её, она прижимается сильнее, чтобы хоть как-то согреться. Ванда понимает, что это просто «дружеское» одолжение. Она вытащила его из того кресла, освобождая от пыток, а он вытащит её из этого Ада.       Они идут несколько часов. Ведьма завидует его выносливости, ведь даже пройденная дистанция в несколько километров, не вызывает в нём сбивчивого дыхания. Впереди виднеются заснеженные коньки зданий. Город уже близко.       У Ванды нет денег даже на самый дешевый мотель. Они не знают никого, кто мог бы им помочь.       — Дальше ты сама по себе.       — Ты же не хочешь вернуться? — удивленно спрашивает она. Может, это весьма безрассудный вопрос, но ей почему-то хочется знать.       — Нет. Мне нужно найти моего друга, — отвечает солдат. Где-то на закромках его мыслей кошки со скрежетом выцарапывают имя Стивена. Он привык действовать по заданиям других, и теперь, когда Баки свободен, приходит время для собственных важных решений.       Ванда открывает рот, чтобы спросить что-то еще, но её прерывает внезапно подошедшая женщина. Она что-то быстро твердит на немецком языке с австрийским акцентом. Никто из двоих не может разобрать или перевести, поэтому только стоят и удивленно смотрят на неё.       Из дверей старенького дома выходят высокий мужчина с широкими плечами и хрупкая на первый взгляд девушка с огненными волосами. Они двигаются уверенно, спокойно. Ванда чуть ступает назад, приближаясь к Барнсу, но не прячется за его спиной.       — Баки? — Капитан Америка удивленно улыбается. У него в душе все переворачивается при виде старого друга. Он уже не слышит Наташу и её просьбы быть осторожным, а двигается к ним. Баки помнит его лицо, смутно различает знакомую интонацию, и где-то в памяти всплывают отголоски прошлого. Ванда неуверенно смотрит то на Стива, то на своего попутчика.       — Все в порядке, — предупреждает Наташа, — вы в безопасности. Мы агенты ЩИТа. Вам нечего бояться. Щ.И.Т — нечто, что Ванда не раз слышала от агентов ГИДРЫ. Она не совсем понимает, кто они такие, ожидать от них можно чего-угодно, но почему-то Ведьма им верит. Она больше не хочет бежать. И совсем устала прятаться. В самолете, Ванда внимательно наблюдает за счастливым Стивом и его давно потерянным другом. Пока Роджерс разбрасывается восторженными словами, Барнс только недоверчиво поглядывает на него.       Он не доверяет. Полагается на воспоминания, в которых они якобы друзья. Из всех присутствующих он верит только Ванде. Она его не подвела. Они спасли друг друга. А потому, когда она одобрительно кивает, чуть приподнимая уголки алых губ, Баки немного расслабляется. Надеется, что теперь у них начнется лучшая жизнь, и они больше никогда не испытают то, что им пришлось пережить в тех лабораториях.