Судья Шамаша

Весь город собрался на площади в ожидании редкого развлечения – казни преступника. В мире, где основные действия связаны с демонами, а в людских поселениях не происходит ничего примечательного, это и впрямь знаменательное событие. Толпа оживленно переговаривалась, обсуждая подробности злодеяния, и даже низко висящие тучи и накрапывающий иногда дождик не уменьшали ее энтузиазма. Присутствовавшие на суде чуть ли не в сотый раз рассказывали детали заседания, напирая на то, что «психованный изувер» не проявил ни капли раскаяния и вообще не сказал ни слова. - Как только таких земля носит? – вопрошали чопорные матроны. - Ничего, недолго носить осталось, - отвечали им. - А может, он все же колдун? – перешептывались люди, боязливо косясь в сторону помоста, где уже расхаживал палач, любовно поглаживая орудие своего труда – внушительных размеров топор с идеально отточенным лезвием. – Надо было магов позвать, а то мало ли. - Да никакой он не колдун, - презрительно сплюнул на землю мужичок средних лет, один из свидетелей суда. – Проверяли его на волшбу – пустышка. - Тогда как он столько народа убил? – настаивал на своем собеседник. – Всю семью ведь извел, да еще так зверски! - Вот и делай после этого добро людям, - влезла в разговор сухопарая дама, крестясь и бормоча имена светлых богов. – Он ведь приблудный был, пришел в город неведомо откуда, питался объедками, спал под забором, а старик Дюпон его подобрал, накормил, крышу над головой дал, а он вон как ему отплатил – троих сыновей и дочку укокошил! – женщина картинно всхлипнула, вытирая платком сухие глаза. - А Дженни ведь семнадцатая весна пошла, и приблудку этому вряд ли больше! - Так вроде говорят, что Дюпон над ним издевался, держал на цепи в подвале, а Том с братьями его постоянно избивали, - робко и неуверенно высказалась какая-то девушка, но на нее посмотрели, как на сумасшедшую, и она поспешила ретироваться. - Ишь молодежь пошла, - проворчала дама. – Ни грамма уважения! Если Дюпон и ударил мальчишку пару раз, значит, тот заслужил! – окружающие согласно закивали. На помост поднялся градоправитель и по совместительству местный судья Джейсон Купер. Подав знак стражникам, он достал из кармана круглые очки в серебристой оправе и водрузил их себе на нос, наблюдая за тем, как из здания суда выводят юношу, закованного в кандалы. Толпа загалдела громче, выкрикивая ругательства и пожелания поскорее отправляться в Бездну. На заключенного посыпался град капустных кочерыжек, гнилых яблок и мелких камней. Сопровождавшие его стражники подняли щиты, скорее прячась сами, чем пытаясь закрыть парнишку от народного гнева. Когда они, наконец, взошли на помост, горожане неохотно умолкли, сосредоточившись на судье, что должен был зачитать приговор. На площади воцарилась тишина, в которой послышался далекий пока еще стук копыт, но люди были слишком сосредоточены на происходящем перед ними, чтобы прислушиваться к посторонним звукам. Градоправитель оглядел толпу, прочистил горло и развернул свиток. - Сегодня, восьмого дня месяца листопада приводится в действие приговор, вынесенный сироте, известному под именем Джедедайя. Уже отчетливое мерное цоканье подков по булыжной мостовой словно бы подчеркивало каждое слово судьи. - Он обвиняется в жестоком и беспричинном убийстве пятерых человек – Стива Дюпона, его сыновей Тома, Джереми и Лукаса, а так же дочери Дженни, - мужчина сделал паузу, придавая весомость озвученной трагедии. Дождь заморосил сильнее, капая на пергамент и размазывая чернила. - Обвиняемый был пойман на месте преступления в доме Дюпонов, своей вины не отрицал, хотя так же ее и не признал, - тут господин Купер недовольно поджал губы, - однако обстоятельства дела не вызывают сомнений и других подозреваемых нет и быть не может. На секунду оторвавшись от чтения, судья поднял взгляд на горожан и увидел, как в дальнем конце площади появился всадник. Одет он был в непримечательный плащ с капюшоном и мог бы совершенно не заинтересовать градоправителя, если бы тот не разглядел на переносье лошади широкую алую полосу. Определенно это влаамперд – порода лошадей, выведенная специально для Личной Гвардии Владыки Самайда и его наследников. Выносливые, быстрые, необычайно умные и преданные животные вороной масти с так называемой проточиной – отметиной другого цвета на шерсти. Облизнув внезапно пересохшие губы, Купер вернулся к свитку, ища глазами место, на котором остановился, а в голове у него назойливо вертелась мысль: «что понадобилось гвардейцу в его городе?» - Таким образом, Джедедайя признается виновным в совершенном преступлении, наказание за которое смертная казнь путем отсечения головы, - закончил судья и, сложив пергамент, вновь посмотрел на ждущих людей и, главное, на всадника. Тот уже подъехал вплотную к последним рядам горожан и медленно вклинился в толпу, заставив народ расступиться. Жители города тоже узнали коня и взирали на него и его хозяина со смесью страха и почтения. По мере продвижения всадника волна шепотков распространялась, как круги по воде, пока, наконец, гвардеец не остановился напротив помоста. - Хмм… а знаешь, Котя, мы все же не зря сюда приехали, - произнес всадник, любовно коснувшись небольшой сумочки у пояса, а затем откинул капюшон, рассыпав по плечам золотые локоны и стало понятно, что за незваный гость посетил их городок. Это была Клэр Гримхолл из отряда близнецов – детей Владыки от эльфийской королевы. Лет пять назад произошел большой скандал, когда правитель демонов Самайда объявил о том, что его незаконнорожденные дети теперь являются вполне официальными наследниками и имеют все привилегии, хотя и не могут претендовать на трон. Слухи и сплетни об этом нашумевшем событии добрались даже до их глуши, и люди, обычно не интересующиеся делами своих соседей-демонов, с явным удовольствием обсуждали пикантную тему. Клэр была самой юной в команде, но ничем не уступала своим коллегам. Ею восхищались и боялись наравне с любым членом Личной Гвардии, чей приезд в тихий городишко обязательно бы произвел фурор и вызвал недовольство жителей. По издавна установившимся негласным правилам люди не вмешивались в дела демонов и не любили, когда те поступали иначе. Две расы смогли мирно сосуществовать в одном мире, лишь соблюдая нейтралитет. - Добро пожаловать… это честь для нас, - немного нескладно поприветствовал девушку судья Купер, прервав тяжелое молчание, повисшее над площадью. - По какому поводу собрание? – спросила Клэр, лишь слегка кивнув в ответ. - Нуу… эмм… - градоправитель обвел рукой помост, закованного в кандалы сироту, стражников, палача с топором. По его мнению, всё было яснее ясного. - И в чем его обвиняют? – поинтересовалась девушка, будто бы и не слышала приговора, а затем добавила очень тихо: - Казнь - это вкусно, правда, Котя? - игрушечный плюшевый кот с оторванным ухом давно перекочевал из рук Клэр в специальную сумочку, но привычка говорить с ним осталась. - В жестоком убийстве целой семьи. - Вот как? – она вскинула брови, вроде как удивленная. - Любопытно… Купер считал, что определение «любопытно» в данной ситуации вряд ли уместно, но комментировать не стал. В Личной Гвардии все не от мира сего, так что, может, для этой златокудрой милашки происходящее действительно кажется любопытным. Между тем взгляд Клэр остановился на юноше. Вполне себе обычный парнишка – потертые брюки и куртка явно с чужого плеча не скрывают чрезмерную худобу, мокрые от дождя волосы грязно-русого оттенка закрывают уши, падая косыми, неровно обрезанными прядями на глаза, выступающие скулы, искусанные бледные губы, ссадины на лице и руках (видимо, жаждущие расправы над убийцей люди постарались внести свою лепту в правосудие). - Котя, а тебе не кажется, что он похож на Фанни? – задумчиво пробормотала Клэр, закончив осмотр. Вид у мальчишки был задерганный, усталый и… брошенный. Это ощущалось в линии плеч, в наклоне головы, в опущенных уголках губ – непонятно для других, но знакомо для того, кто сам через это прошел. - Как тебя зовут? – в горле Клэр встал ком от воспоминаний. Парень молча смотрел себе под ноги. - Джедедайя, - ответил вместо него градоправитель. – И он не говорит с тех пор, как сотворил свое богомерзкое злодеяние. Подождав еще вопросов – и не дождавшись - судья решил вернуться к прерванной процедуре. Поскорей бы все закончить и разойтись по домам, пока накрапывающий дождик не превратился в настоящий ливень. - Приговор будет исполнен незамедлительно, - объявил он, кивая стражникам. Двое стражей подхватили парня под руки и, особо не церемонясь, под звон цепей, подтащили к щербатой дубовой колоде, заставив встать на колени. - Последнее слово? – Купер не ожидал, что мальчишка действительно что-то скажет, но спросить должен был. Палач заставил приговоренного положить голову на плаху. Когда юноша коснулся щекой иссохшегося дерева, впитавшего в себя кровь казненных за последние, возможно, сто лет, он вскинул полный ужаса взгляд на Клэр. - За что ты убил их, Джедедайя? – девушка подалась вперед в седле, жадно поглощая эмоции этой беззвучной мольбы. - Я ведь объяснил, что он не говорит, - проворчал судья, недовольный ее вмешательством. Горящий фиалковый взгляд медленно переместился на него, и мужчина зябко поёжился, почувствовав себя крайне неуютно. Народ на площади тоже ощутил жутковатую ауру Клэр, поэтому никто не спешил громогласно возмущаться, чтобы не привлечь к себе нежелательного внимания. Девушка спешилась и в гробовой тишине взошла на помост. Градоправитель неосознанно шагнул назад, уступая ей дорогу. Клэр уже не была милой девочкой в платьице с рукавами-фонариками, забавными косичками и трогательной привычкой носить с собой плюшевого котика. Она подросла, став красивой молодой девушкой, уверенной в себе, решительной и готовой постоять как за себя, так и за других. Но кое-что в ней осталось прежним и не изменится никогда. Её голод и её суть. То, кем она являлась на самом деле. - Считайте, что вам повезло, - ослепительно улыбнувшись, от чего Купер снова вздрогнул, сказала Клэр, - ведь со Смотрящей в души разговаривать не обязательно. Все присутствующие не сводили с нее глаз, а Клэр смотрела только на закованного юношу. Тот медленно выпрямился, неуверенный, что палач ему позволит. - Ты знаешь, у тебя очень необычный вкус, Джедедайя, - промурлыкала девушка, аккуратно присев рядом с дубовой колодой. – Вкус жженого сахара, а под ним… калина – горькая, но притягательная, и еще кофе с корицей… Да, я не ошиблась, ты на самом деле похож на Фанни! – Клэр обрадовалась сходству и подалась вперед, продолжая жадно впитывать чувства Джедедайи. - А в самой глубине есть что-то доселе мне неведомое… - она нахмурилась, пытаясь разобраться в своих ощущениях. – Котя, ты знаешь, что это? Напоминает вкус Райха после Большой дороги, но я не могу его понять, - раздосадованная, девушка дернула ремешок сумки, висящей за спиной, передвигая ее вперед. – Ну, Котя! Джедедайя как завороженный наблюдал за действиями Клэр, боясь шевельнуться, и лишь забавно морщил нос, когда на него падали дождевые капли. Остальные недоуменно переглядывались, но никто не посмел вмешаться. - Зато твой цвет я знаю! Это сочетание оттенков я столько раз видела у других детей! - фиалковые глаза гневно сверкнули: - Ржавое отчаяние, яркие всполохи алой злости, страх цвета маренго… как мне это знакомо! Миловидные, нежные черты лица девушки исказились, над нижней губой показались кончики клыков, но Джедедайя не отвел взгляд. Какой-то первобытный страх, инстинкт самосохранения говорил ему, что надо отодвинуться, бежать, но в тоже время парень понимал, что Клэр сейчас, вероятно, его единственный шанс если не на спасение, то на понимание. Он задышал чаще, чувствуя, как что-то внутри него сжимается в тугой комок и каждое слово девушки отзывается болью там, где вроде бы и болеть-то нечему. Она вызывала в памяти самые неприятные воспоминания, касалась того, о чем он уже давно позабыл, выворачивала душу наизнанку, вспарывая старые шрамы и заставляя кровоточить новые, едва затянувшиеся раны. Клэр видела его насквозь. Жители этого города жаждали его смерти, не попытавшись толком разобраться в случившемся, а сразу вынеся свой приговор. Для них он был чужим, приблудным сиротой, а семью Дюпонов они знали много лет, и им было безразлично, какими людьми те являлись на самом деле, что они с ним делали. Он их убил – значит и сам должен умереть. Джедедайя был согласен понести наказание за свое преступление, но он хотел, чтобы люди знали истинную причину его поступка. И, похоже, только эта странная девушка из Личной Гвардии наследников Властелина могла его понять. - И все это покрыто пеплом, пропитано табачной дымкой, - печально закончила Клэр, крепко прижимая к себе сумку. – Джедедайя, ты знаешь, что пепельный – это цвет покинутых и одиноких? - Джед… - неожиданно сказал парень, хрипло и еле слышно. - Что? Прокашлявшись, он повторил громче: - Меня зовут Джед. - Клэр Гримхолл, - она улыбнулась, но улыбка быстро сменилась грустью. – Я знаю, почему ты их убил. Я попробовала вкус твоей боли, страданий и унижений, всего, что они с тобой делали. Почти вся твоя жизнь окрашена в цвета скорби, были отблески радости, лазурные переливы нежности, желтые краски удовольствия, но их так мало! Слишком мало! Клэр была искренне расстроена, она сочувствовала ему всей душой и очень хотела помочь. Джедедайя впервые видел такое сопереживание по отношению к себе от совершенно незнакомого человека и даже не знал, как реагировать. Как-то странно, что совсем еще юная девушка, всего-то года на три-четыре младше него самого, принимает все так близко, в то время как взрослым всегда было на него откровенно наплевать. - Все хорошо, - Джед попытался ее успокоить. – Я привык. - Вот это-то и хуже всего! – Клэр вновь прижала сумку к груди, из-под закрывающего клапана высунулась потертая лапка серой плюшевой игрушки. – Так не должно быть! Парень пожал плечами, от чего сковывающие его цепи тихонько звякнули. - Такова жизнь. На это Клэр уже ничего не ответила. Низко опустив голову, так, что золотые локоны мазнули по доскам помоста, она сжалась в комочек, под тихий шорох дождя вновь погрузившись в водоворот эмоций Джедедайи. Столько боли! Столько отчаяния! Горько, противно, невкусно… Но… вот опять этот вкус, напоминающий Райха, не терпкость шоколада, а что-то другое, появившееся после зеркального лабиринта со второго этапа соревнований. У этого чувства не было какого-то определенного вкуса, да, наверное, и не могло быть, но вот цвет еще можно было уловить. После Большой дороги к обычным цветам Райха примешалось некое сияние, едва заметное, оно становилось ярче, когда некромант обращался за помощью к своей покровительнице – Луноликой богине. Вот и Джедедайю окружал такой сверкающий ореол, теплый, ласковый, оберегающий. Солнечный. - А покажи-ка мне свои руки, - неожиданно попросила Клэр, выпрямляясь. Джед нахмурился, но вытянул руки вперед, снова звякнув цепью. Девушка перевернула их ладонями вверх и внимательно осмотрела. - Давно это у тебя? – на левой ладони виднелась слабо различимая отметина в форме круга с расходящимися в стороны линиями-лучиками. - Не знаю, раньше не было, до… до всего этого. - До того, как ты убил людей, мучавших тебя? - Д-да. Клэр чуть склонила голову на бок, размышляя. Дождь закончился, но низкие тучи не внушали надежд на хорошую погоду. - А ты молился богам? Просил кого-нибудь из них помочь тебе? - Я звал Шамаша, - признался Джед немного смущенно. - Шамаш? «Солнце мертвых душ» из Элассара? Бог-защитник, хранитель справедливости и истины? – Джедедайя подтвердил, а Клэр неожиданно насмешливо фыркнула: - Они осудили тебя, а на самом деле это ты вынес им приговор и наказал виновных! Да-а, у богов весьма своеобразное чувство юмора… Но тут девушка вроде как засомневалась. - Котя, а думаешь это возможно? Хотя, с другой стороны, такое вряд ли назовешь совпадением… - кивнув своим мыслям, Клэр вдруг улыбнулась, подмигнув: - А у тебя красивые глаза, Джед, темно-зеленые с янтарными крапинками. Растерянный внезапным комплиментом, парень не нашелся с ответом. - Ммм… смущение на вкус как малина! – она довольно зажмурилась, а щеки Джедедайи вспыхнули румянцем, добавив к списку еще одну черту, объединяющую его с Фанни. Продолжая улыбаться, Клэр поднялась на ноги и, развернувшись к ждущей толпе, громко объявила: - Именем Личной Гвардии Лины и Аргэла де Шерт Ларье требую отпустить приговоренного! По площади пробежал возмущенный ропот. Ошарашенный судья выпучил глаза, открывая и закрывая рот, не зная, что сказать. Горожане заволновались, послышались негодующие выкрики. - Вам не кажется, что вы превышаете свои полномочия? – осторожно поинтересовался Купер, справившись с первым шоком. Он оказался в сложной ситуации – с одной стороны, отказать гвардейцу наследников Владыки невозможно, а с другой - отпусти он убийцу и как бы народ не взбунтовался. Клэр пригвоздила его к месту пристальным взглядом. Мужчина поёжился. В его сознании образ миловидной девушки, еще почти ребенка, с трудом сочетался с холодной бесстрастностью и голодом в ее фиалковых глазах. Она словно видела его насквозь: все мысли, потаенные желания, благие и не очень побуждения; перебирала эмоции, что он когда-либо испытывал, неторопливо выбирая из них что-то себе по вкусу. Купер почувствовал себя мелким зверьком, попавшимся на пути грозному хищнику. Обычной едой. - Разумеется, да… отпустить… - промямлил судья, отступая подальше. Девушка на миг застыла, словно бы борясь с собой, чтобы не сорваться. Слишком много эмоций окружало ее, и все были такими аппетитными, манящими… как тут удержаться? - Вы хотели, чтобы он попал к демонам в Бездну, - звенящим голосом обратилась она к толпе. - Ну так считайте, ваше желание сбылось, только заберут его демоны Самайда! И это не обсуждается, - добавила Клэр чуть тише, посмотрев прямо в глаза Куперу. - Расковать мальчишку, - приказал стражникам градоправитель, те замешкались. – Живо, чтоб вас всех! – огрызаться на представителя Личной Гвардии он не смел, но сорвать злость на ком-то было просто необходимо. Пока под недовольный ропот толпы с Джеда снимали кандалы, он еще не верил, но когда цепи со звоном упали на землю, парень, возможно, впервые в жизни ощутил теплое и трепетное чувство счастья. - Ты сейчас на вкус как карамель, - с улыбкой заметила Клэр, - а цвет сиреневый, то есть ты удивлен и растерян. - Ты всегда все видишь по цвету? – спросил Джедедайя. - Угу. - А когда ты говорила про вкус моих эмоций, ты будто действительно их пробовала. - Все верно. - И ты назвала себя Смотрящей в души, что это значит? - Это моя суть, мои способности, то, кто я есть, - просто сказала Клэр, пожав плечами. - А кто я? – Джедедайя наконец задал главный вопрос. Девушка вздохнула. - На тебе Печать Шамаша, - Клэр взяла его за руку, показав отметину на ладони. – Он теперь твой покровитель, а ты его избранный. Хочешь ты того или нет, но отныне ты - Судья, - она грустно улыбнулась. - Ты просил о помощи, и Шамаш дал тебе силу отплатить по заслугам людям, что издевались над тобой. Я не знаю всех тонкостей, чем это тебе грозит и как на тебя повлияет, но могу познакомить с тем, кто также является любимчиком некой богини и сможет тебе все объяснить. Узнать, что твои молитвы услышали, уже было ошеломительно, а уж известие о том, что отныне ты пользуешься личным расположением бога – новость, выбивающая почву из-под ног. Джедедайя посмотрел на маленькое солнце на своей ладони. Линии были неровными, словно нарисованными тонкой кисточкой, и чуть красноватыми. «Шамаш, ты сделал меня убийцей, - подумал Джед. – Они были плохими людьми и заслужили свою участь, но их кровь отныне на моих руках. Значит, теперь я твой судья? Убивать неправедных, исполняя твою волю - такую судьбу ты мне уготовил?» В ответ в центре солнышка кольнуло теплом. Вновь безошибочно уловив его эмоции, Клэр сказала: - Тебе нужно поговорить с Райхом. Каким бы чудовищным тебе сейчас ни казалось твое положение, я уверена, что все не так плохо. Ты не будешь марионеткой в руках богов, ты волен поступать так, как захочешь. - Мне страшно, - тихо признался Джед. - Не бойся, - девушка сжала его руку. – Главное, что теперь ты не один. Парень кивнул, стараясь сдержать навернувшиеся на глаза слёзы и позволил Клэр сперва увести его с помоста, от злобных и неприязненных взглядов, а потом и из города, в котором он не нашел ничего кроме боли и где его ждала неминуемая смерть, неожиданно – по воле случая или высших сил – обернувшаяся новой жизнью. У богов весьма специфичное чувство юмора, но тех, кто на самом деле нуждается в помощи, они не оставят, и пусть понять их деяния сложно, нужно верить, что всё обернется к лучшему.