Когда уходит эпоха

Деревня эвоков праздновала… Под шумок Скайуокер выскользнул из душной хижины. На площади тоже царило веселье, шум и гам: эвоки прыгали, танцевали, вопили, со смехом щекотали друг дружку. Люк пробрался сквозь толпу – подальше от костров, от веселья, на мостик между толстыми сучьями дерева-исполина. Здесь теплые ночные ветерки приносили звуки леса, и их не заглушало пение и барабаны. Где-то стрекотали неведомые насекомые, шуршали в траве грызуны, кто-то страдальчески ухал, как будто маялся зубной болью. Люк запрокинул голову к небу. Сквозь листву над головой сияла небольшая луна. — Люк, в чём дело? — спросила подошедшая сзади принцесса. — Лейя, ты помнишь свою мать? —Люк присел на деревянное ограждение площадки, соединявшей два мостика. — Свою настоящую мать? Она не ожидала такого вопроса. Красивая темноволосая женщина, наклонившаяся к ней… Это детское воспоминание было всё равно, что сон. Лейя едва слышно вздохнула, села рядом с Люком. — Немного, — собравшись с силами, произнесла она. — Я была маленькой, когда она умерла. — Что ты помнишь? — настаивал он. — Просто… Какие-то образы, ощущения, — уклончиво ответила Лейя. — Расскажи мне, — не сдавался Люк. Лейя отвела глаза в сторону, снова вздохнула. К чему эти вопросы? Неужели он не видит, что эта тема причиняет ей боль? Рассказать о той встрече с призраком матери десять лет назад было выше её сил. Чего доброго, Люк решит, что она не вполне здорова… Но и лгать было нельзя, она почему-то точно это знала. И она ответила правду. Хотя и не всю правду: — Она была красивой. Доброй. Но… — Лейя снова взглянула Люку прямо в глаза, — печальной. Почему ты спрашиваешь? — Я не помню своей матери. Я не знал её. Нет, так тоже не годится, решила принцесса. — Скажи мне, что тебя беспокоит? — требовательно спросила она. Люк стряхнул накатывающее оцепенение: — Вейдер здесь… Сейчас… На этой луне. Принцесса вздрогнула, как будто в теплой ночи дохнуло морозом. — Откуда ты знаешь? — Я чувствую его присутствие. Он пришёл за мной. Он тоже чувствует. Поэтому я должен уйти. Пока я здесь, я подвергаю опасности всех вас… — Люку очень хотелось обнять Лейю за плечи, просто, чтобы успокоиться самому, почувствовать знакомое тепло и уверенность, но руки дрожали. Юноша сцепил пальцы. Сказал твёрдо: — Я встречусь с ним. — Зачем?? Сколько раз он примеривался сообщить ей великую новость, но не было времени, чтобы подобрать слова, а Люку хотелось, чтобы слова были очень точными… — Он мой отец. Лицо Лейи отразило изумление, смешанное с ужасом. — Твой отец? — пробормотала она. — Это не всё, — он видел, что ей хочется отвернуться, может быть, убежать, и, пока она не ушла, Люк торопливо сказал: — Тебе нелегко будет услышать такое. Если я не вернусь, ты – последняя надежда Альянса. — Люк, не говори так. У тебя сесть сила, какой у меня нет! И никогда не было. — Ошибаешься, Лейя. У тебя тоже есть эта сила. Ты. Сможешь. Её. Использовать, — он мгновение поколебался, опустил глаза, но, всё же, закончил: — Такова моя семья. Мой отец такой. Я такой. И… моя сестра тоже. Лейя была в недоумении. Как он может произносить такие слова? Зачем она слушает? Он лжет. Нет у нее никакой силы… Разве такое возможно? Она заглянула Скайуокеру в глаза. И всё поняла. — Да, — подтвердил он. — Ты моя сестра. — Я знала, — задумчиво произнесла она. — Думаю, я всегда знала это. — Пойми, я должен с ним встретиться. — Нет! Ты не должен! Уходи отсюда. Если он тебя чувствует, уходи как можно дальше! Я хочу уйти с тобой. — Ты останешься. Ты всегда была сильной. — Зачем тебе с ним встречаться? — почти простонала она. Если бы он сам толком знал! Победить, проиграть, убить, присоединиться, бороться, оплакать, уйти прочь, ругаться, спросить почему, простить, не простить, умереть… Нет, существует единственная причина. И только она имеет значение. — В отце… осталось добро, я чувствую это. Он не отдаст меня Императору, я спасу его, я верну его на сторону добра. Хоть попытаюсь. Взгляд её был всё равно, что мучительный стон. Он обнял ее напоследок – два ребенка, измученных силой и мудростью, посреди древнего леса. Поцеловал в уголок губ. Потом разжал объятия, повернулся и медленно зашагал по висячему мостику. Через несколько мгновений он растворился во мраке дерева-пещеры. Лейя смотрела ему вслед и беззвучно плакала. Она не собиралась сдерживать слезы, нет, она хотела запомнить их, запомнить причину, ощутить их следы у себя на щеках. Ей всегда говорили, что давать волю чувствам – недостойно политика, и сейчас она с удивлением познавала облегчение, которое несли слезы. Только отойдя на приличное расстояние, Люк перевёл дух. Хорошо, что Лейя не умеет пользоваться своими способностями и не могла в полной мере ощутить его состояние. Иначе её тревога за него возросла бы во сто крат. Для того, чтобы вступить в битву сродни той, что предстояла ему, и иметь шансы на победу, недостаточно решимости и уверенности. И мало просто не бояться смерти. Люк осознал это совсем недавно, несколько дней назад, на повстанческой базе, где они готовились к рейду. Проходя в задумчивости по помещениям, он неожиданно услышал музыку. Кто-то играл на кветарре, инструменте, изобретённом когда-то расой забраков и популярном среди всех гуманоидных рас, чьи пальцы достаточно ловки, чтобы перебирать струны. Это оказалась инструктор десантного отряда, женщина неизвестного Люку вида с фиолетовой кожей, ярко-рыжими в прожилках седины волосами и льдисто-голубыми глазами. Люк успел поучаствовать в нескольких тренировках и знал, что она виртуозный стрелок и отличный рукопашник, но музыка? Пение? Удивлённый, он остановился послушать. И именно тогда услышал ту самую песню. Простая, незатейливая мелодия, выразительный голос исполнительницы и ёмкие, точные слова, словно специально написанные для него: Собрался воевать, так будь готов умереть, Оружие без страха бери. Сегодня стороною обойдет тебя смерть В который раз за тысячи лет. Не стоит оправдания высокая цель – Важнее, что у цели внутри. И, если ты противника берешь на прицел – Не думай, что останешься цел. Добро твое кому-то отзывается злом – Пора пришла платить по долгам. А истина-обманщица всегда за углом – Бессмысленно переть напролом. Пусть кто-то гонит толпами своих на убой – Свои же и прибьют дурака. Но можно дать последний и решительный бой, Тогда, когда рискуешь собой. Собрался воевать, так будь готов умереть – Мы смертными приходим на свет. Судьба дает победу обреченным на смерть В который раз за тысячи лет. Но, если чья–то боль на этой чаше весов Окажется сильнее твоей, Судьба, приняв решенье большинством голосов, Отдаст победу именно ей. Вот оно. Ставя перед собой цель, надо чётко понимать её внутреннюю суть. И, когда цель – твой отец – настолько важна для тебя, мало не бояться умереть. Нужно быть готовым пойти на смерть ради того, чтобы победить, спасти. В тот момент Люк не был уверен, готов ли он. Сейчас знал, что да. — Вот повстанец, который сдался сам, — отрапортовал офицер. — Он отрицает, но я все равно считаю, что здесь могут быть его друзья. Прошу разрешения провести расширенный поиск. Дарт Вейдер лениво кивнул и протянул руку. Штурмовик попятился было, но опомнился и вложил в раскрытую ладонь сита серебристый продолговатый цилиндр в три пальца толщиной: — Он был вооружен только этим. Мгновение Вейдер разглядывал рукоять светового меча. Потом сжал кулак. — Идите, — прогудел из-под маски низкий размеренный голос. — Продолжайте поиск и приведите ко мне его спутников. Офицер и солдаты почти бегом вернулись к шагоходу. Вейдер подождал, пока «топтун» неуклюже поднимется и зашагает обратно в лес. Потом посмотрел на молодого человека в наручниках, терпеливо и спокойно ожидавшему, когда на него обратят внимание. Утренний туман уже начал сгорать в первых солнечных лучах, пробившихся сквозь листву. День предстоял долгий.