Крупицы сахара во лжи

      Гаутер пытался чувства понять, а в итоге разорвал клоками бумаги нарисованных сердец.       Гила стала игрушкой в руках куклы, той, которой можно руки двигать, платья надевать, волосы завязывать. У которой можно отодвинуть брата как ненужную фигурку на поле. Которой можно расставить мысли по ниточкам, пусть висят себе так, как захочется.       Гила забыла, Гила привыкла. Ведь так легко распаковать ее думы, приписать свое имя и заставить думать, что это написано собственной рукой.       Он магию сжимает и направляет, та пулями свищет и не дает пролиться слезам, чего там, появиться импульсу.       Уходит внезапно, повелеваемый друзьями. И Гиле так радостно, что это его тянут за струны, а от нее его паутина больше не тянется. Она будто и не злится. Так странно, только легкость в теле, что снова чувствует сама и думает не по указке, что Гаутер проучен.       Вот только Гила все же осознает изменения. Кажется, она больше не верит мужчинам. Ее тело движимо. А Гаутер так ничего и не понял.       Зато поняла Гила. Она смотрит грустными, такими тяжелыми взглядами на изнуренную тоской Йерихон, и ей было бы проще сказать, что не полюбит ее Бан, приложить щеку к плечу. Продолжать говорить, как не станет она главной в его сердце. Видеть разрывное сердце в глазах. Но только не молчать.       Стоять вдалеке тяжелее. Так режут думы и тянут вниз.       Йерихон не даст подойти. Вцепленная в Бана и Элейн всеми пальцами, она держит лицо к ним двоим и не оборачивается на кого-либо больше.       Ей не увидеть сострадания. Оно ей не нужно.       Гиле не становится проще. Говорить в спину она не намерена. Видеть трясущееся от понимания тело она не желала. Можно было видеть глаза, пытаться поддержать.       Не было смысла.       Гила запуталась из-за чужого любопытства и неведения.       Теперь сама могла заплутать и навредить.       Потому и обрадовалась так тому, что снова может поднять оружие против демонов. Забыться в призвании легче всего. Чем движим меч, ей ведомо. А что в сердце — нет.       Хаузер был другим мужчиной. Не Гаутер. Прикрывал в битвах и не перебирал в голове пальцами, желая увидеть сокрытое.       Он просто был искренний и самоотверженный. Возможно, потому, что и сам ошибся в чувствах. Гила не знала о том, как он старательно отпускал Диану, как вместо ненависти к Кингу испытывал радость за возлюбленную. Гила только видела, как он прикрывал ей спину, наносил удары и так заботливо спрашивал. Этого хватало.       Гаутер пытался понять через Гилу чувства и не сумел. В отличие от Гилы, которая никому не лезла в душу.