Моё присутствуе поможет тебе?

Музыка грохотала басами так, что диафрагма сжималась при каждой сильной доле. Еще бы! Мы всегда снимаем только самые лучшие места. Директор зациклен на имидже компании, от чего сотрудники больше страдают, конечно, но в такие моменты мы благодарны. Я подошел к бару и встал возле Рэя, говорящего с Бобцом. К нему мы так, конечно, не обращаемся, но между собой он исключительно Бобец. Иной раз даже одергиваешь себя, чтобы не обратиться к нему по этому прозвищу. Но смельчаков еще не находилось. Я отхлебнул из протянутого мне бокала виски, покрутил им немного – мне нравится, как лед играет в бокале под светомузыкой. Суховатый, крепкий напиток обжег глотку, напоминая о сдерживаемых буквально несколько минут назад криках. Это наваждение будет преследовать меня еще долго… Ища спасения от своих же мыслей, я сделал пару шагов в сторону и присоединился к разговаривающим коллегам. Я не сразу понял, о чем они говорят, и пришлось переспросить. Выглядело глупо, конечно, но я отчаянно нуждался в этом разговоре. - Моя двоюродная сестра, Тини. У неё нашли лейкемию… - он с трудом сглотнул и потянулся за бокалом, - врачи ничего не обещают, но велят надеяться на лучшее. Сама она очень чувствительная девушка, и диагноз её просто подкосил. Она отказывается от лечения, даже обычные витамины, которые принимала полжизни, теперь выкинула. - А родители? – я знаю, что не во всех семьях родители близки с детьми… но это же не та ситуация, чтобы игнорировать ребенка? - Мать умерла, когда ей было семь. А отец военный, и с тех пор, как Ти достигла совершеннолетия, не живет с ним, а колесит по штатам. Так что девушка уже два года как предоставлена сама себе. - А где она живет? – зачем-то спросил я. Сам Рэй из Керни, и его сестра, скорее всего, живет там и по сей день. - Она осталась в Белльвиле. Закончила там школу и решила остаться, когда отец переехал в Айдахо. Ей остался дом, подрабатывает, когда получается. А так, отец высылает ей небольшие суммы, - Торо запнулся и снова приложился к стакану, - они не очень ладят с тех пор, как Тини с ним не поехала. - Она хорошая, твоя сестра? – мне было жаль девушку. Ей было около двадцати, если она закончила школу в восемнадцать. Наверное, это так страшно – знать, что по твоим венам течет отравленная кровь, и вместо того, чтобы нести по организму жизнь, она убивает. - Она замечательная. Я в жизни не видел более эмоциональной девушки, так тонко чувствующую других людей. Она, конечно, бывает иногда агрессивна, но это выплескивается только в творчество, близким бояться нечего. Когда мы были маленькими, она делала просто невероятные вещи. Например, когда меня лишали сладкого за совместные проказы, она не ела свои конфеты, ночью сбегала из дома и кидала их мне в окно. А ведь она сама та еще сладкоежка! Я улыбнулся. Похоже, эта девушка из тех, кто отдаст последнюю рубашку. Бобец спросил еще что-то, но я уже не слушал. Мне просто ничего не хотелось больше знать про эту Тини из Белльвиля, моего родного города. Мы с ней не знакомы, хоть городок и маленький. Если я правильно посчитал, то она приехала уже после того, как я поступил в Нью-Йорке. Зачем я вообще все это считаю? Какая мне разница? Дав бармену знак повторить виски, я мечтал только о том, чтобы этот корпоратив, ставший пыткой, скорее закончился. Я видел Линз, вертящую задом около начальника кадрового отдела, видел Торо, показывающего Бобу какие-то фото на телефоне. Наверное, фото Мартины. Мне захотелось взглянуть на нее, но я одернул себя, подумав, что это выглядело бы крайне глупо. И вообще, весь этот вечер, он глупый. Несуразный и какой-то неверный. Сегодня все идет наперекосяк. Надо запомнить, что я больше не хожу на корпоративы. Когда наши сотрудники, слабо владеющие координацией тела, погнали по автобусам, я не хотел садиться с Рэем. Он стал бы снова говорить про свою кузину, а мне было больно слушать про так рано умирающую чуткую душу. Но, стоило мне подняться по ступенькам, как подвыпивший Торо замахал мне рукой. Моля небеса, чтобы он уснул, перебрав спиртного, я сел на соседнее кресло и сразу вставил наушники. Тот убрал телефон в карман и достал из рюкзака планшет. Я в полглаза следил за его серфингом по сети. Мне не было интересно, в общем-то. Просто нечем было заняться. Фейсбук, конечно, Фейсбук. Он полез в эту социальную сеть, чтобы в сотый раз проверить сообщения. Одним из диалогов был открыт Тини Стоессель. Я зажмурился, чтобы не запоминать фамилию и фотографию профиля. Рэй толкнул меня в бок. - А знаешь что? У нее был парень, Джами. Они вместе три года, и он собирался сделать ей предложение. Но когда он узнал о болезни, сразу бросил! Ей нужна поддержка, и она была уверена, что может положиться на этого кретина. А он просто ушел. Он еще что-то говорил о том, что его депрессия связана не только с болезнью, и жаль, что сам Рэй не может поехать, чтобы поддержать сестру, ведь у него работа… А мне все это резало по сердцу. Что значит – у тебя работа, если ты – последняя надежда для человека? Ты серьезно думаешь, что твое место в этой компании важнее, чем счастье твоей сестры в последние месяцы? А когда она не сможет сама подняться с кровати, чтобы сходить в туалет? Ах, госпитали. Ну конечно, в больнице за ней присмотрят лучше! - Торо, замолчи… просто замолчи… - я помассировал сдавленные болтовней и пьяными мыслями виски, - у меня от тебя голова болит… Тот от удивления пару раз беззвучно открыл и закрыл рот, и, не найдя ответа на неожиданную резкость, снова уткнулся в планшет. Я сидел и смотрел в потолок. Мутная картинка тряслась из-за неровной дороги, и слегка подташнивало от количества выпитого. В автобусе пахло алкоголем и потом. Воняло настолько невыносимо, что я сдерживался, чтобы не блевануть прямо в проход. Скорее бы выйти из этого душного транспорта, скорее бы пойти домой. Скорее бы закончился этот проклятый день. Of Mice and Men - My Understandings Я не помню, как добрался до дома. На автомате закрыл за собой дверь и, бросив рюкзак у порога, пошел в душ. Вода всегда приводила меня в чувство, даже если я стоял под струями всего пару минут. Смывая с себя уродливый запах, я вдыхал свежий аромат геля для душа, и никогда до этого он не казался мне таким желанным. Все счастье мира было сейчас сосредоточено в моей мочалке, и я растирал его по своему телу… Вы когда-нибудь чувствовали подобное? Вот и я нет. До этого момента. Наверное, я все еще слишком пьян. Еще один способ прийти в себя – кофе. Без сахара, и с каплей молока, так, чтобы только немного смягчить вкус напитка, не испортив. Растянувшись на кровати с буком на коленях, делаю первый глоток. Горячо и крепко, как я люблю. Идеальный кофе в завершение одного из самых кошмарных дней моей взрослой жизни. Сегодня ничто, начиная с этого глотка, не испортит мне настроение. Клик. Открываю Фейсбук, ищу в друзьях Рэя Торо. Клик. Ищу в его друзьях Тини Стоессель. Клик. Передо мной ее профиль. Да, ей двадцать. И она училась в моей школе. А живет на другом конце города, в спальном районе среднего уровня. Я просматривал её информацию снова и снова, чтобы оттянуть момент, когда придется посмотреть на её фото. Я этого почему-то боялся. Меня доводила до дрожащих рук уже одна мысль об улыбающейся девушке, проводящую время с друзьями, смеющуюся, живущей полной жизнью. Сердце сжималось от мысли о том, как она узнала. Как человек в белом халате безразлично произносит смертельный диагноз и обещает сделать все возможное. Клик. Я открыл альбомы. - Черт… Эта девушка была Солнцем. Она – концентрация энергии, позитива и добра всего нашего дерьмового города. Ее глаза удивительного цвета. Похожи на мои, но более карие. Идеальный разлет черных бровей подчеркивает разрез глаз. Форма губ… Господи, с точки зрения художника эта девушка - просто идеальная модель! Если бы она была моей подругой, я завел бы отдельный скетчбук для ее портретов, клянусь. Я рассматривал ее лицо, не думая о том, сколько времени пялюсь на фотографии незнакомого человека. Я изучал ее альбомы с жадностью ученого, дорвавшегося до старейшего архива. Я рассматривал каждую фотографию, любуясь хоть и застывшей, но живой мимикой тогда еще подростка Мартины. Эта девушка несет в себе столько света, что я мог бы ослепнуть. Но оно стоило бы того. У нее очень открытый взгляд. Умный, смелый, с искрящимся в уголках счастьем. Внутри ее глаз так много света… Я шмыгнул носом. Несправедливо. Она не должна была иметь этот диагноз. Она не заслужила смерти в двадцать один в полном одиночестве и безграничной боли. Сердце отказывалось работать равномерно, пускаясь в аритмическую пляску. Я слишком близко воспринял эту девушку, наверное. Закрыв фото, я прокрутил колесиком мышки стену вниз, чтобы узнать об увлечениях. Она репостила ужасно смешные и остроумные вещи, и уже через пару минут я улыбался. А еще там была ссылка на её дневник. Меня кольнуло. Кликнув по ней, я попал на страницу с черным фоном. Принадлежала она человеку с ником tinistoesselmustdie. Вы когда-нибудь чувствовали, что проглотили ножик? Меня скрутило от её покорности и осознания происходящего. Из записи в запись казалось, что она ждет момента смерти, что она хочет этого. Комментариев становилось все меньше. Если к записям, сделанным полгода назад, было по двадцать комментариев, то несколько последних не откомментировал никто. Люди уходят, когда тебе плохо, это нормально. Но она не должна быть одна. Я хочу написать ей. Я вернулся на ее профиль фейсбука, нажал на «написать сообщение». И завис. Что я могу ей сказать? Привет, не умирай? Привет, я с твоим двоюродным работаю? “Привет, как дела?“ Серьезно? Мне нечего было ему сказать, хотя внутри бушевала буря межгалактических масштабов. Я просто не знал, как выразить словами все эмоции, и вообще… С чего бы незнакомому парню так волноваться за нее, верно? Это было бы чертовски странно. Я бы даже испугался. Я закрыл окно сообщений, разочарованно оглядывая ее страницу. Если в ближайшее время мне повезет побывать в родном городе, я устрою нам с ней «случайную» встречу. Стоп. У меня есть ее адрес. Я могу нарисовать ей что-нибудь, выразив так поддержку. Пусть и разовую, но ей станет теплее. Или нет. Я сделаю ей несколько журавликов. Помню, была легенда, что девочка, болеющая чем-то, тоже делала этих японских журавликов, и врачам удалось спасти ее. Конечно, это просто история, но… Я нашел в интернете схему и сложил первую поделку. Кто бы знал, каким убогим он получился! Я хотел смять его и выкинуть, но пальцы просто не сжались вокруг хрупкой фигурки. Стало не по себе ломать то, что может вызвать улыбку у этой девчушке, даже если потом я смогу сделать еще тысячу. Нет. Я собираюсь сделать еще тысячу. От листа к листу они получались все лучше. Я разложил на столе десять белоснежных журавликов. Завтра я отнесу их на почту и отправлю посылкой. Они не должны помяться ни в коем случае. Это будет посылка без обратного адреса и имени отправителя.