atonement

Холодно... Лежать на грязном полу в метро не то, о чем я мечтала последние полгода. Робби, умоляю, вернись ко мне. Ведь мы оба знаем, что Брайони лгала при даче показаний. Помнишь, та ночь в библиотеке, она была самой лучшей. И все те дни твоего отпуска, когда мы были вдвоем. Уже октябрь, а ты так и не вернулся. Робби, мне холодно. Я молю Господа, чтобы с тобой ничего не случилось. Я верю, что когда чрезвычайное положение в Балхаме кончится, ты придешь. Это наивно, но все же. Помнишь, я говорила про то, что у подруги есть дом у моря? Я с ней договорилась, она нам его арендует на твой отпуск. Дом у моря, представь себе! В том районе нет никакой войны. Там нет всех этих взрывов и смертей. Там только ты, я и море. Когда же закончится эта проклятая эвакуация. Я хочу курить, и этот парень, играющий на губной гармошке, навевает тоску. А помнишь ту встречу в столовой? После 5 лет разлуки. Ты ничуть не изменился, такой же красивый, лишь пара шрамов прибавилась. Но шрамы ведь только украшают мужчину. Нам было по 28. Я узнала о войне, работая в госпитале, ты же был каждый день в гуще событий… Я молилась, чтобы ты был живой. Чтобы еще раз услышать твой голос, увидеть твои голубые глаза. Робби… Я ждала тебя, я всю неделю была на вокзале, когда привозили эвакуированных из Франции. Тебя нигде не было. И каждый день, когда в госпиталь привозили раненых, я мечтала о том, чтобы ты был среди них, для того чтобы знать, что ты жив. Но уже октябрь, и Балхам в руинах. Лежать на грязном полу в метро не то, о чем я мечтала. Все затопило. Одной огромной волной. А я не умею плавать. Ирония судьбы, не правда ли? Хотели умереть вместе, но умираем поодиночке.