Живи только для себя

      Горячо. Очень горячо. Асфальт под сапогами плавился от пожаров. Город горел. Туда-сюда сновали машины скорой помощи. Пожарные бригады не справлялись с нагрузками. Выжившие жители судорожно пытались дозвониться до близких. Связь не работала. А он просто стоял и смотрел. Молодая женщина в цветастом перепачканном сажей платье металась по улице и спрашивала всех и каждого. — Вы не видели моего ребёнка? Мальчик, пять лет. Он одет в белую майку и синие брюки, — люди отворачивались и грустно качали головами. Роджерс стоял рядом со своим мотоциклом, сердце его наполнялось болью. — Я поищу его, — сказал он и с ненавистью глянул в сторону командующего. Тот стоял, молча, трудно что-то говорить, когда рот закрыт железным кляпом. Вся его поза до сих пор выражала гордость, силу и чувство собственного достоинства. Голова хоть и была опущена, но было видно, что он не раскаивается, просто о чём-то задумался. Толпа бы точно его линчевала, если бы не Мстители. Где-то вдалеке послышался горестный крик, кто-то опознал в одном из погибших своего родственника. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста» — думал боевой офицер — «пусть мальчик будет жив» — почему-то это было очень для него важно. — Мэм, — обратился к женщине полицейский, — это не ваш сын? — Живой! — мать кинулась обнимать своего малыша.       Все смотрели на пленника с отвращением, ненавистью и презрением. Чего они ждали, что он их будет умолять, упадёт на колени и будет просить пощады. Такого бы точно никогда не случилось. Сам пленник ни на кого не смотрел. Он, как ни странно отчаянно мысленно просил Роджерса: — «Ну же! Посмотри в мою сторону! Повернись! Ты же солдат! Ты должен понять! Пулю! Я прошу только пулю! Это закон любой войны! Я знаю, победителей не судят!» Роджерс ещё раз мельком глянул на поверженного Локи и скривился. Трикстер почувствовал, как на его шее затягивается петля: — «меня точно повесят, иначе, зачем надели этот чёртов намордник. Хотя нет, намордник это наверняка идея Фьюри. Боится, очень боится, что я скажу что-нибудь такое что заставит этих дураков мстителей задуматься. Они же, как дети, ими манипулируют, а они и рады стараться. Столько сил потратили, чтобы схватить меня и только один из них во время боя попытался спасти мирных жителей. Интересно, а у Тора хватит ума вернуть мой посох в Асгард? Нельзя же доверять такую силу этим дикарям, а впрочем уже неважно. Тор, брат мой, дай мне кинжал! Я не хочу умереть как мародёр! Я воин. Тор даже не смотрел в сторону Локи. «Или того хуже, усыпят как бешеную собаку. У них в Мидгарде почему-то считается это милосердным. Да, я виновен! Как командир я не просчитал последствий атаки! Вы имеете право на месть, но я прошу смерти воина. Больше мне ничего не надо!» — думал трикстер. «А с чего вдруг к тебе должны так отнестись. Двести лет назад, во время вылазки на Землю ты поймал одного из своих воинов на мародёрстве. Ты же сам приказал повесить и его, и его командира. Офицер не умеющий держать своих солдат в узде, достоин только петли. Ведь твоя фраза» — вклинился ехидный голос его подсознания. О мыслях Локи не догадывался никто, он был всем противен. Наверное, все бы очень удивились, узнав, что более всего он противен сам себе. «Надо было брать своих людей, половина гвардии как-никак, а не неизвестно каких тварей» — продолжала издеваться над ним его совесть. По спине пробежал предательский холодок. Значит, вот как он встретит свой конец, верёвка, мокрые штаны и ликующая толпа. Очень хотелось упасть, но нельзя, он никогда трусом не был. Будет встречать конец достойно. К нему подошёл Тор, схватил за цепь и куда-то потащил, Радужный мост и они в Асгарде. «Как? Как так получилось?» — постоянно думал Локи — «операция должна была пройти почти без потерь». Его сразу отвели на суд, и только одна мысль билась в его мозгу — «только не топор или верёвка. Пожалуйста, пусть будет меч» — слушая свой приговор, он обмер. «Пожизненное заключение! Мама, что ты наделала! Хуже точно ничего нельзя придумать» — он напустил на лицо упрямое выражение и все думают, что он испуган. Локи и правда напуган, все считали его бесчувственным и никто не может предположить, что он ещё долго не сможет спать, потому что как только он закрывает глаза, он видит кучи трупов на улицах Нью-Йорка.       Камера больше напоминает пентхаус, да конечно одна стена прозрачная, но магия-то ещё при нём, так что скрыться от глаз охраны не проблема. Кормят его так же от царского стола. Правда никто к нему не ходит, да ему и не хочется. Раз в три дня является иллюзия Фригг, которая ведёт душеспасительные беседы. Наверное, ей кажется, что она знает Локи. Странно, но истинный характер Локи не знает никто в Асгарде. Вот бы все удивились, когда узнали бы, что Локи почти не спит. И не злоба его точит, он просто возвращается во сне снова в день своего пленения. Снова он мысленно пытается, остановить читаури, и дать им чёткие указания целей. Снова они выходят из-под контроля и начинают громить жилые кварталы города. И снова Локи просыпается в холодном поту с единственной мыслью: — где я ошибся?       Фригг присылает любые книги и Локи просит основы физики, кибернетику и как-то странно начинает читать Мидгардскую фантастику. Он хочет понять, что пошло не так? Первые месяцы он ждал либо самого Тора, либо кинжал, завёрнутый в ткань, как признание за ним права уйти воином. Так и не дождался. Про него все забыли. Через полгода своего заключения он решил действовать сам. Скоро должен был придти цирюльник, главное было всё сделать чётко и быстро. — За что? — спрашивает мальчишка цирюльник. Трикстер только что резко дёрнул головой. Ножницы впились в его шею в нескольких миллиметрах от сонной артерии. Локи не отвечает. — Я вынужден сообщить Одину, — говорит юноша. — Не стоит, — ровным голосом просит Локи. — Хорошо, но тогда вы больше не пытайтесь себя убить, — попросил юноша и удалился. На заметном месте остался шрам, пришлось отрастить волосы, чтобы не вызывать лишних вопросов. Мальчик поклонился и вышел.       Локи просто лёг на койку и бездумно уставился в потолок, у него опять болело сердце. Его ледяное сердце, которое не должно было испытывать ни жалости, ни сочувствия, ни вины или раскаяния. Он давно мог бы потребовать к себе лекаря, но не стал этого делать. Ему просто было всё равно. В деле военного совета он всегда был лучше своего брата, но ошибка совершённая им два года назад оказалась фатальной. Изучив за два года все доступные материалы по физике, кибернетике и программированию, Локи окончательно уверился, что любая техника достаточно часто даёт сбои. Чем сложнее сама техника, тем катастрофичнее последствия её поломок. Локи понял, что эту ошибку он будет носить с собой всю жизнь, подобно горбу на спине. Оставалось только надеяться, что жизнь его не будет долгой. — Больно, больно, больно! — Локи орал, выл, метался по камере, — Мама! Как же так! Тор, ты же должен был защищать её! Один, ты всегда клялся в вечной любви ей! А каков итог! Она мертва! Локи было очень плохо, погиб единственный человек, которого он ещё хоть как-то любил. В этот день сердце воина сгорело дотла. На прощание с матерью его даже не удосужились позвать. Это больше всего взбесило его. Даже в Мидгарде, осуждённым на смерть разрешают прощаться с близкими. Как же Локи хотелось спалить весь Асгард в этот день. Во время обеда стол уехал куда-то вниз и скоро вернулся, так же как всегда изыскано сервированный. Одна вещь на этом столе не вписывалась в общую картину. Большая плетёная корзина, прикрытая тёмно-зелёной тканью. Трикстер подошёл к ней и сбросил покрывало. В корзине оказалось порядка тридцати бутылок вина, не из погребов Одина. Обычного вина, которое пили солдаты Асгарда. А ещё несколько поминальных свечей и записка. Локи развернул сложенный листок и прочёл: «Командир, скорбим вместе с вами» в ряд стояли росчерки подписей. Трикстер узнал почерк, это написал его денщик. Тогда на суде он глянул в глаза своего командира и взглядом указал на дальнюю галерею. Там стояли ещё солдаты, готовые в любой момент придти на помощь Локи. Принц легко, одним лишь взглядом остановил своих людей, он не хотел гражданской войны в Асгарде. Солдаты не забыли его. Люди никогда не забывают тех, кто помогал им, вёл их в бой и не раз спасал от гибели, неблагодарность это удел богов.