На поводу у сердца

На подушке осталась Пара длинных волос. На подушке осталась Пара твоих светлых волос. О, гитара и струны, Священный союз, Когда кидает любовь, Начинается блюз… Чиж и Ко       Она уходила. Медленно, едва заметно, день ото дня. Отдалялась, незримо ускользала, часто задумывалась невпопад и отводила глаза. И это не могло закончится само по себе, просто так; Сейя чувствовал: она уходит. Уже почти ушла.       Зачем он продолжал тянуть эту волынку, упрямо держась за то, чего давно нет? В последнее время Сейя окружил свою любимую такими вниманием и заботой, которые не снились даже юным влюбленным, только-только открывшим друг другу свое сердце. Он был нежным, страстным, всепрощающим; он дарил ей немыслимые подарки, устраивал потрясающие сюрпризы, превратив всю их жизнь в одно большое бесконечное свидание – романтичное и сумасшедшее… словно агония. Да, это и была агония их с Куколкой любви.       Но всё же, пока она не произнесла вслух слов прощания, Сейя продолжал надеяться. А вдруг передумает? Вдруг все-таки не скажет? Вдруг случится чудо… Он понимал, что исчерпал свое право на чудеса, когда, год назад, Серенити, оставив мужа, упала к нему в объятия. И тогда Сейя был так безмерно счастлив, так наивно полагал, что уже ничего не попросит у Бога, потому что самое лучшее в жизни с ним уже случилось. Глупец! Ты просил запретной любви, но забыл попросить, чтобы она сохранилась. Ты получил всё, чего так жаждал, но удержать не сумел. И вот…       Теперь она уходила. Была рядом, но душой не с ним. Подошла со спины, обняла, положила голову ему на плечо. И пришло мучительное осознание: сегодня. Сейчас. - Значит, конец? – Сейя смотрел в одну точку, не повернув головы; он затаил дыхание, ожидая ответа, и очень боялся сорваться.       Серенити прижалась крепче и даже зажмурилась, всем сердцем чувствуя его боль, но она должна была сказать правду: - Прости меня, мне так жаль… Я отдала бы всё на свете, чтобы не ранить тебя, но… И я всё не знала, как начать этот разговор… - Не старайся, Куколка. Как бы ты его ни начала, мне все равно будет больно. Меня ранят не слова, а то, что ты уходишь. - Сейя… - она еле слышно всхлипнула и затихла; а мужское плечо, в которое она уткнулось, вскоре стало мокрым и соленым.       Это были слезы сожаления, Сейя знал. Но почему-то они снова заставили его надеяться. Он сжал ладони Серенити и заговорил очень быстро, словно боясь что-то упустить: - Скажи, я могу сделать так, чтобы ты передумала? Сердце мое, я на всё готов! Хочешь праздника? Давай куда-нибудь уедем. В путешествие. Клянусь, тебе не будет скучно. Индия, Бразилия, Шотландия или даже Африка. Какая-нибудь пустыня. Ты хочешь в пустыню? - Сейя… - Нет, подожди! Прости за пустыню – я сболтнул глупость. Зачем нам куда-то ехать? Если ты не хочешь праздника и считаешь меня поверхностным… Я могу быть серьезным, вот увидишь! Я брошу сцену и стану ходить в строгом костюме, с портфелем; буду редко улыбаться или вообще больше ни разу не улыбнусь… - Сейя! – чтобы перебить этот поток отчаяния, Серенити пришлось почти кричать.       Он услышал ее и поник, замолчав на полуслове. Он понял, что чуда не произошло. - Сейя, милый, дорогой, ты мне очень дорог. Как бы я хотела, чтобы ты не страдал! Мне так стыдно, что я не могу разделить твоих чувств… - ее голос сорвался на рыдания. – Ты необыкновенный. Ты – один сплошной большой праздник. Я не хочу, чтобы ты менялся, такие как ты – большая редкость. Мне так повезло встретить тебя и узнать… И мне же придется разбить тебе сердце… - Так не разбивай! Куколка, ведь ради меня ты ушла от Мамору – разве нет? Ты сделала это, потому любишь – или я чего-то не понимаю?       Серенити глубоко вздохнула. Сейчас ей предстояло нанести ему еще одну рану. Сказать то, о чем она думала уже много месяцев, пытаясь в себе разобраться. - Когда я покидала Хрустальный дворец, то была уверена, что безумно в тебя влюблена. Иначе я бы не решилась на такой шаг. Знаешь, после победы над Галаксией, я вспоминала о тебе постоянно. Тосковала тайком, переживала. Всё думала, какой бы могла стать моя жизнь, если бы ты остался на Земле. И вот, когда ты вернулся, у меня случился срыв. Я решила, что люблю тебя больше всех на свете, пошла на поводу у своих желаний, своего упрямства, но больше всего – на поводу у общественного мнения. Да, как ни странно, большинство из моего окружения считало, что с тобой мне будет лучше. Но я никого не виню – сама виновата. - Виновата? Ты винишь себя за то, что стала моей? Для тебя наши отношения – ошибка? - И да и нет. Я ни о чем не жалею. Я должна была окунуться в эти отношения, иначе до конца жизни меня бы мучил вопрос «а если бы?». Он точил меня, словно червь, отравляя брак с Мамору. И когда ты вернулся, я поняла: необходимо совершить эту ошибку. Да, это всё – ошибка. Безумная, манящая, сладкая – но ошибка. Время, что мы провели вместе, было прекрасно, я всегда буду вспоминать о нем с нежностью. О чем-то с улыбкой, о чем-то - краснея. Мне понадобился целый год, но теперь я знаю точно: ты дорог мне как никто другой. Но я тебя не люблю.       Слова были сказаны. Просвистели, как хлыст, и упали в пустоту. Повисла тяжелая тишина, нарушаемая только гулким биением сердца – так громко оно застучало для Сейи.       Он разжал руки, выпуская ладони Серенити и позволяя ей отойти. - Уходишь к НЕМУ? – получилось жестче, чем Сейя рассчитывал. – Думаешь, ОН ждет тебя с распростертыми объятиями? - Это не важно. Примет меня Мамору или не примет – мы с тобой больше не будем вместе.       Серенити слегка лукавила: она встречалась с Эндимионом уже не раз, говорила с ним и знала, что он ждет ее обратно.       Когда она увидела Эндимиона впервые после долгой разлуки – в черном смокинге, - он показался ей таким красивым, таким родным… - Мамору, - тихо позвала она мужа прежним именем и упала на колени, обхватив лицо руками. И всё, плакала, плакала, не в силах поднять головы от стыда, пока он, опустившись рядом, гладил ее по голове и утешал.       А потом был долгий разговор. Много разговоров, из которых следовало, что любимый не держит на нее зла, давно простил и мечтает снова назвать женой.       Но говорить обо всем этом Сейе, конечно, не следовало. Хватит с него и того, что она уже ему причинила. И еще причинит – своим уходом. - Куколка, а вдруг ты снова ошибаешься? Может, тобою движет не любовь, а чувство долга? Королевство, подданные и все такое… – аргумент так себе, Сейя это понимал, но это была последняя соломинка, за которую он отчаянно ухватился.       Серенити грустно улыбнулась. - Сейя, посмотри на меня: где я и где долг. Если никакой долг не остановил меня, чтобы бросить всё и убежать с тобой, то и сейчас он надо мной не властен. Я возвращаюсь к Мамору не потому, что так правильно. Просто я снова иду на поводу – и на этот раз у своего сердца. - Тогда иди. Уходи! – крикнул он или думал, что крикнул.       Она вздрогнула, но не двинулась с места. - Иди, Куколка. Не уйдешь сейчас – я не смогу тебя отпустить. - Сможешь. Ты сильный, Сейя. И ты меня по-настоящему любишь. Поэтому отпустишь. - Так почему бы не отрубить сразу?! Ты хочешь подольше надо мной поглумиться? – он всё же повернулся к ней, пытаясь рассмотреть на ее лице следы сомнения или нерешительности.       Но не нашел ничего такого. - Причина проста до безобразия: уже темно, и я боюсь идти по городу ночью. Конечно, ты бы мог проводить меня до Хрустального дворца, но это было бы слишком… Я уйду утром.       Они синхронно подошли к кровати – каждый со своей стороны. Легли поверх покрывала, лицом друг к другу, словно маленькие дети, которые собираются не спать всю ночь, открывая шепотом свои незамысловатые секреты. - Сейя… - Что? - Ты в порядке? В смысле, как ты тут будешь… - Не волнуйся, Пончик, переживу. Повою несколько дней, побегаю по потолку, а потом станет легче. Наверное, вернусь к своей старой подружке – что-то я ее совсем забросил. - К подружке? К какой? - Семиструнной. Она уже давно стоит в углу и ревнует.       Серенити улыбнулась: - Мне будет тебя недоставать.       Он ничего не ответил – да и что тут скажешь? Усталость, копившаяся много дней, и душевные переживания, долго не находившие выхода, дали о себе знать: вдруг непреодолимо стало клонить в сон. И не смотря на твердое решение не смыкать глаз, чтобы провести с любимой как можно больше времени, впитать в себя каждую ее черточку, Сейя задремал.       Она ушла рано утром, когда он еще спал.