Обещай быть рядом...

      Я проснулась от ярких солнечных лучей. Видимо, мы не задвинули шторы на ночь. На часах 9 утра. Тело затекло от неудобной позы, и я с трудом сползла с дивана. Киркоров еще дремлет, опустив голову на подлокотник. Тихо посапывает, такой милый. Стою и смотрю на него, как идиотка. Такое странное чувство внутри, как будто и не было долгих лет разлуки, бесконечных скандалов и слез, как будто мы никогда не ссорились, не расставались и не изменяли друг другу. Как будто.       Тошнит, и я снова бегу в ванну. Во рту горечь от выпитого вчера алкоголя. Противный вкус даже не губах. Залажу в душ и включаю холодную воду. Трясусь и покрываюсь мурашками, но стою, надеясь, что это поможет прийти в себя хоть немного. Но надежды не оправдываются. Голова раскалывается.       Надеваю легкое хлопковое платье и босиком бреду вниз по ступенькам. Люба, видя меня, опускает глаза. - Прости, что нагрубила. Если ты на меня не в обиде, сделай мне кофе, пожалуйста, - хрипло бормочу я, опускаясь на стул. - Все хорошо, Алла Борисовна. Мы все понимаем ваше горе, - робко отвечает она. Боится меня. Я слышу.       Включаю телефон. Так много пропущенных, голова кругом. Не хочу ни с кем разговаривать. Столько уведомлений, все соцсети гудят от количества упоминаний. Надо что-то написать, поблагодарить всех за поддержку. Знаю, что должна это сделать, но не могу. Сил нет, и эта бесконечная пустота внутри сводит с ума. Может, смогу после похорон…То есть завтра. Хорошо, что организацию Филипп взял на себя, я бы просто не справилась. - Ваш кофе. - Спасибо, дорогая. Как там мои малыши? - Уже позавтракали и занимаются с преподавателем в своей комнате. - Хорошо, я поднимусь к ним немного позже. Оставь меня одну сейчас, пожалуйста. - Конечно.       Она вышла, и я уткнулась головой в стол. Как сказать детям…Они так любят Макса. Может, скрыть? Сказать, что папа в командировке, они ведь маленькие, не знают, что такое смерть. А вдруг услышат по радио или от других детей, все равно ведь узнают. Подрастут и будут ненавидеть меня за то, что соврала. Нет, надо сказать. Но как? Бедные мои, совсем крохи, и такая потеря. За что? - Милая, доброе утро, ты в порядке? – Киркоров опускается на соседний стул и кладет руку на мое плечо. - Доброе? Что-то я в этом сомневаюсь. - Все будет хорошо. - Не будет. - Пройдет время, и ты поймешь, что я прав. - Заткнись, а? - Не злись. - А ты не неси херню. Что там с похоронами? - Все готово, завтра в 10.00, я сам отправил приглашение нужным людям, можешь ни о чем не беспокоиться. - Нужным людям? Мой нужный человек будет лежать в гробу, пока рядом будут литься фальшивые речи. - Тебе придется потерпеть. - Мне не привыкать терпеть. Не знаю, как детям объяснить все,- я наконец решаюсь поднять голову и посмотреть на Филиппа. Такой уставший, поникший… - Объясним. Но завтра с собой не возьмем, незачем им такое видеть. - Хорошо, у них пока занятие. - Отлично, это время, чтобы ты взяла себя в руки, пей свой кофе, хотя тебе и поесть не помешало бы. - Не хочу есть, меня тошнит, - я сделала глоток уже остывшего кофе. Чашка в руках предательски задрожала. - Выдохни. Хочешь вызову врача, пусть вколет тебе успокоительное? Боюсь, что ты не справишься сама. - Справлюсь. Завтракать будешь? – я встала, на ходу допивая кофе большими глотками. - От бутерброда не откажусь. - Ну так сделай, - он с непониманием посмотрел на меня, я улыбнулась: - Ну и глазища у тебя, когда ты удивляешься. Сиди, шучу я, Люба все приготовила, держи. - Спасибо за бутерброд и за улыбку. Тяжело, когда ты все время плачешь, никогда тебя такой не видел. - А ты смотрел? Или думаешь, когда мы жили вместе я никогда не плакала? Ты вообще хоть что-то замечал, кроме своей карьеры? - Молодой был, глупый, ветреный, прости. Теперь все иначе будет, - он потянулся ко мне, чтобы обнять, но я сделала шаг назад. - Не будет, потому что я не могу снова взять и вот так просто начать полностью доверять тебе. - То есть мы не можем быть вместе только потому, что ты мне не веришь? - И поэтому тоже. Мы в принципе больше не можем быть вместе. Слышишь? Даже не пытайся. Сейчас точно не время. - Я верну твое доверие. - Нет. - Вот увидишь. - Все, я устала, ешь свой бутерброд и не грузи меня, мне сейчас не до тебя, правда. - Ладно, ты отдохни, а я съезжу в агентство, проверю, как там все продвигается. И домой заеду за вещами. Или ты уже не хочешь, чтобы я оставался? - Хочу. - Тогда держись, я вернусь через пару часов, - он наклонился, чмокая меня в щеку. Хотел в губы, но я отвернулась. Мне нужно подумать. О многом. Сомнения разрывают. - Держусь.       Он вышел, на ходу доедая бутерброд. Я сложила посуду в раковину. Что дальше? Не знаю. Стою и тихо плачу. Снова. А есть ли это дальше? Не представляю, как жить без Макса. А он, такой красивый и счастливый, смотрит на меня с нашей общей фотографии, висящей на стене. - Как ты мог оставить меня? – тихо бормочу я, растирая по лицу слезы. Снимаю рамку и переворачиваю. Нет сил видеть нас такими – влюбленными, радостными, мечтающими о светлом будущем. Свет погас вместе с тобой, дорогой. Достаю с полки сердечные капли, принимаю их и бреду наверх, туда, откуда еще слышится детский смех, туда, где пока не поселилось горе, туда, где скорбь уже стучится в дверь, но пока не может войти. Войдем вместе. ​