Тайны ночи

Лондонская полночь вела себя как обычно. Шелестели юбки доступных женщин и припозднившихся служанок, грохотали наемные экипажи и мягко поскрипывали рессорами кареты с гербами на дверцах, кто-то пьяно спотыкался, кто-то дрался, кто-то крался за неосторожным прохожим с кошельком. Одни дома спали, в других танцевали пары, где-то игроки проклинали или благодарили судьбу. В Адмиралтействе работали, в королевском дворце делали умное лицо. Два молодых человека в форме офицеров военного флота, которая, впрочем, в эту промозглую погоду большей частью была скрыта под плащами, стояли у наружной лестницы, ведущей на второй этаж портовой таверны. – Я же говорил тебе, что спугнешь! – Ничего подобного. – Говорил! – В смысле, не спугнул. Он где-то здесь, далеко не ушел. – Думаешь, еще есть шанс поймать? – Не сомневайся. Высокая фигура, вне всякого сомнения принадлежавшая существу мужского пола, прижалась еще плотнее к стене. – Тогда какой у нас план? – Некоторые вещи, Арчи, лучше получаются без подготовки. – Ты налево, я направо? А если он проскочит между нами? Человек чертыхнулся. Про себя, естественно. Двое помолчали. Тот, что повыше, завозился, доставая что-то из кармана, завернутое не то в носовой платок, не то в тряпицу. – Ничего, я прихватил с собой кусочек бифштекса. Он не сможет устоять. – Я бы на его месте не соблазнился... – с сомнением протянул второй. Прятавшийся за лестницей мужчина облегченно вздохнул. И, оставив снятую шляпу валяться в грязи, сделал пару уверенных шагов вперед. Не ожидавшие этого моряки напряженно всматривались в незнакомца, но жалкий свет луны не очень-то им помогал определиться с тем, считать ли этого человека опасным или нет. – Господа, приношу свои извинения за то, что вмешиваюсь в вашу беседу. Но тот, кого вы ищете, удалился в сторону кухни. Я ведь не ошибся? Вы охотитесь на кота почтенного хозяина этого непочтенного заведения? Двое расстроено кивнули. – Так он хозяйский? – А выглядит бездомным. – Мистер Риз, откровенно говоря, выглядит не лучше, – небрежно сообщил знаток местных подробностей. – Позвольте представиться, Невис Финлисон. И он жестом пригласил их пройти чуть ближе к окну, заботливо повернувшись так, чтобы они могли его рассмотреть. Лет ему было около тридцати. А его лицо, в котором не нашлось ни одной запоминающейся черты, тем не менее в целом производило приятное впечатление, выдавая человека решительного и неглупого. – Горацио Хорнблауэр, – ответил обладатель кусочка бифштекса. – Арчи Кеннеди. Финлисон не преминул отметить, что оба обошлись только именами. Он отлично их понимал. Нет никакой необходимости делиться всем с полуночным незнакомцем. Их чины и место службы его не касались. – Могу ли я узнать, чем вам так важно и дорого это блохастое чудовище? Тот, который назвался Кеннеди, тихо засмеялся: – Хотели сделать подарок одному славному парню. Раз уж кот нам попался по дороге и раз уж у нас есть немного свободного времени. – Вы в увольнительной? – уточнил Финлисон, выразительно глянув на их головные уборы, в которых без труда опознавались офицерские шляпы. – Да, – не слишком довольным тоном ответил Хорнблауэр. – Я бы не отказался от помощи. – Что? Они переглянулись. Ввязываться в темную историю на берегу накануне отплытия – не лучшее, что можно придумать. – Разве у вас нет друзей, к которым вы могли бы обратиться? – Нет. Пояснять он не стал. Лгать не хотелось, а говорить правду – еще меньше. В конце концов, до их появления он и не надеялся на то, что удастся выпутаться без особых потерь. Так что, если они откажут, можно будет просто вернуться в прежнее, безнадежное состояние. Они снова переглянулись и Финлисон невольно позавидовал их способности понимать друг друга не только без слов, но и при таком аскетичном освещении. – У нас не больше двух часов, к четвертой склянке мы должны быть у причала. – Полагаю, мы управимся намного раньше. Вернувшись к лестнице и удобно на нее оперевшись, моряки выслушали историю своего нового знакомца, нервно мерившего шагами унылый пятачок. Дело казалось несложным: зайти в незапертый дом через черную дверь, подняться на второй этаж и из комнаты, где никто не спит, забрать маленькую вещицу. Самого Финлисона очень настойчиво попросили там больше не появляться ни под каким предлогом. "Она пригрозила вышибить мне мозги", – добавил он. – Чем же вы так не угодили даме? – спросил Кеннеди, явно разрывавшийся между желанием провести ночь увлекательно и вполне обоснованными подозрениями, что их заманивают в ловушку... ну или хотят заставить их сунуть руки в огонь за каштанами. – С этой милой вдовой я едва знаком, – поджал губы Финлисон. – Но не раз слыхал, что стреляет она отменно, спасибо ее мужу, который не мог придумать, чем бы еще развлечь молодую жену. А за минувшие пару десятков лет она с пистолетом просто сроднилась. Кеннеди усмехнулся: – Так к кому же вы захаживали в этот дом? – К ее младшей дочери. Старшие уже выданы замуж и живут отдельно. В комнате одной из них и... – Если нас застанут в чужом доме, то обвинят в воровстве, – прервал его Хорнблауэр, которого весьма мало интересовали романтические мелочи. – Хотя могут раньше пристрелить, – дополнил картину Кеннеди. Финлисон покачал головой. И уверил их, что вдова не палит по всем подряд, сначала обязательно задаст вопросы, их будет много, но ответы на них можно давать прямые и честные. Потому что эта вещица принадлежит ему, претендовать на нее она не будет и охотно согласится отдать. – Тогда, может быть, нам лучше постучаться в дверь и поговорить с хозяйкой дома, а не пробираться тайком? – Да, Горацио изложит ей всё спокойно и логически. Он это умеет. – Она не принимает никого, – Финлисон помолчал. – После побега дочери вдова объявила траур. – И что вы сделали с девушкой? Острые взгляды обоих моряков пронзали его, казалось, с открытой неприязнью. – Я? Ничего. Я не знаю, где она. Это было не совсем неправдой. Потому что Клэр вышла замуж за его брата и он прекрасно знал, где они наслаждаются друг другом. Но он действительно не имел к ее побегу никакого отношения. Его и в Лондоне-то тогда не было. – Господа, мы теряем ваше драгоценное время. Да или нет? По их лицам, насколько удавалось их разглядеть, больше было похоже на "нет". Но они снова обменялись взглядами и приняли решение. – Да, – сказал Хорнблауэр. – Но мы должны иметь возможность удостовериться, что вы настоящий хозяин того, что мы принесем. – Это разумно. И вам несложно будет убедиться, что вы помогли не злоумышленнику. – Только никакого "мы", – отрезал Кеннеди. – Незачем пугать даму ночным появлением двух мужчин. К девушке она отнесется спокойнее, если уж заметит. – И где ты собрался взять девушку? Финлисона этот вопрос тоже заинтересовал. Ему не хотелось вмешивать в свои личные дела еще каких-то неведомых девиц. Кеннеди развернулся к своему приятелю: – Помнишь, я говорил тебе, что Друри-Лейн был мне почти домом? Актрисы любили подурачиться и я не раз ходил у них по гримеркам в костюме субретки. С тех пор я немного подрос, но даже если у вдовы канделябр с тремя свечами, с ролью как-нибудь справлюсь. – А платье? – Полагаю, у мистера Финлисона есть несколько пенни. Хорнблауэр ухмыльнулся: – В самом деле, раз уж вы знаете здесь не только хозяина, но и кота, наверняка вам известно имя служанки, у кого можно позаимствовать ненадолго одежду. Кеннеди действительно отлично справился с ролью. Дремавший на стуле у окна сторож с унылыми усами приоткрыл глаза лишь на миг. И произведенный осмотр его вполне удовлетворил. Хотя, возможно, не такая уж и старая вдова могла бы заподозрить слишком рослую горничную, но моряку повезло заметить ее первым и мелким шагом живо ретироваться по лестнице для слуг, откуда до выхода было уже рукой подать. – Арчи! Финлисон, испытывая невероятное облегчение от того, что вся эта дурацкая эпопея наконец закончилась, с трудом удержался от смеха при виде того, как Хорнблауэр встречает своего приятеля. Можно было подумать, что тот вернулся из штаба противника, добыв самые ценные на этой войне сведения. – Пришло время доказать, что содержимое шкатулки принадлежит вам. А вот это было уже не очень смешно. Финлисон, стараясь не распахивать при этом плащ, достал из кармана изящный ключик. Тихий щелчок и крышка открылась, под нею были только бумаги. Аккуратно свернутые одинаковые небольшие листки. – У хозяина есть перо и чернила, надо попросить принести сюда. Я покажу вам, что это мой почерк. Эти письма ей писал я. Кеннеди, выпутывавшийся из платья в горошек, замер, задрав подол, из-под которого торчали сапоги: – Раз эти письма были отданы ей, то только девушка должна решать, хочет ли она с ними расстаться. – Она не вернется домой. – Откуда вам это известно, вы же сказали, что не знаете ничего о ее побеге? – немедленно насторожился Хорнблауэр. Финлисон быстрым движением вынул все письма и бросил их в недавно разожженный камин. К счастью, хозяин таверны (и так и не пойманного кота) не считал нужным следить за тем, чтобы в каждой комнате под рукою была кочерга. Так что попытки молодых людей выхватить пожираемые огнем листки были заранее обречены на провал. В следующие пять минут Финлисону пришлось выслушать весьма неприятные обвинения, но слугу позвали и он всё же написал несколько строк на паршивой бумаге, в которых обладавший прекрасной зрительной памятью Хорнблауэр неохотно признал тот же почерк, что был в письмах. Так что в итоге, хоть запланированный ужин с вином не состоялся, они расстались всё-таки не врагами. После невнятного и в меру прохладного прощания Финлисон вышел на улицу, обогнул таверну, подобрал у стены свою шляпу и свистом подозвал коня, всё это время безропотно ждавшего его за углом. Вечер, казавшийся самым худшим за последние лет семь, завершился куда более удачно, чем можно было рассчитывать, укрываясь от преследующих его слуг разъяренной вдовы. Он прикрыл глаза, с удовольствием вспоминая, как пламя уничтожило все доказательства и свидетельства. Глупец младший братец прямо писал, куда собирается увезти свою любимую, когда им повезет и он сможет украсть ее из-под надзора матушки-дракона. А глупышка Клэр не только хранила эти письма, но еще и умудрилась забыть их на комоде. Какое счастье, что он успел вовремя, и предыдущие три дня вдова посвятила проклятиям и причитаниям, траурному убранству дома и прочим полезным делам, а комнату дочери внимательно осмотреть не удосужилась. И теперь никто не нарушит покой молодоженов. "Надо будет им написать про нежданную помощь." Он скупо улыбнулся и пришпорил коня. Клэр любит трогательные истории. А Чарльзу будет приятно узнать, что он всё еще помнит их детскую игру и умеет всё так же хорошо подражать его нелепым росчеркам и завитушкам. На утреннем причале матросы, чувствуя, что офицерам не до них, неспешно разбирались с грудой тюков. А тем временем эти самые офицеры, Хорнблауэр и Кеннеди, старались зевать не слишком заметно. Окончательно проснуться им помогло шумное появление отряда неуклюжих французских эмигрантов-роялистов. Чтобы представить их в бою, требовалось немалое усилие воображения, а чтобы вообразить их победителями, понадобилось бы такое буйство фантазии, какое бывает лишь у поэтов, и то после обильных возлияний. Зато появившиеся следом англичане поражали стройностью рядов и тем, насколько четко печатали шаг. Обмундирование на них было идеально подогнано и выглядело так, будто только что вышло из мастерской портного. Засмотревшись на это радующее глаз любого британца зрелище, оба не заметили, как к ним приблизился верховой командир пехотинцев. – Доброе утро, господа. Майор Эдрингтон, девяносто пятый пехотный. Мне сказали, что кто-то здесь отвечает за погрузку моих людей на "Неутомимый". Он был холоден, он был подчеркнуто вежлив, он смотрел на них с высоты своего жеребца и чина. И он, несомненно, был тем, кто ночью назвался Невисом Финлисоном. – Лейтенант Хорнблауэр, – миг растерянности быстро закончился. – А это исполняющий обязанности лейтенанта Кеннеди. Сэр. Я займусь этим лично. – Превосходно. Майор посмотрел на море так же свысока, как на них. – Ваши солдаты прекрасно выглядят, майор, – не утерпел Кеннеди. – Даже немножко слишком, для битвы. – Серьезно? Я привык считать, что по солдатам можно судить о том, насколько способный у них командир. – Окинув выразительным взглядом сгрудившихся матросов, одетых кто во что горазд, он изволил добавить: – По крайней мере, в армии. Со скучающим видом майор переключил свое внимание на расшумевшихся французов, которых генерал вдохновлял на подвиги неумеренно бурной речью. Ничего, о том, что он граф и к нему положено обращаться "милорд", он напомнит чуть позже. А еще позже найдет способ отплатить за услугу. Если его не обманывали глаза, чутье и опыт, совместным англо-французским силам после высадки на побережье республиканской Франции понадобится очень много удачи.