Встречи в большом городе

Мы вообще-то случайно попали на этот прием. Майлз думал что там будет интересно, хотя я знала, что такие великосветские сборища редко бывают интересными. Но ему прислали два бесплатных пригласительных, врач советовал ему развлекаться и мы пошли. Майлз довольно милый молодой человек. Он мой дальний родственник и мы тесно общаемся последние два месяца. Он весьма приятен в общении, за исключением тех случаев, когда думает, что на самом деле он мертв, а его телом управляет какая-то демоническая сущность под названием Вальридер. Что это такое я не знаю. Судя по всему этот Вальридер вылез из горы где-то у черта на куличках в Колорадо. Врач говорит что такие приступы будут случаться все реже и реже. Думаю что ему можно верить — это один из лучших психиатров в Нью-Йорке. И самый модный к тому же! И, естественно, самый дорогой! Не будет же наша семья скупиться, когда надо помочь родственникам. Полгода назад Майлз вляпался в какую-то историю в Колорадо, после которой у него и поехала крыша, и тогда его мать написала моей матери с просьбой помочь, и конечно моя маман не отказала. Они же кузины! Хоть и давно не виделись. Дело в том, что Майлз из колорадских Апшеров, той ветви нашего семейства, которая давно свалила на юг и о них практически забыли. Но Майлзу удалось прославить их на всю страну! Хотя моя маман не очень это одобряет, но попросила меня присматривать за ним во время лечения в Нью-Йорке. Якобы я на него благотворно влияю и не дам снова натворить глупостей и сунуться куда не следует, как в тот раз. О скандале с корпорацией «Меркоф» много писали газеты, так что я не буду об этом распространяться. Лучше расскажу про вчерашний вечер. Так вот, я с самого начала хотела пойти в ночной клуб на Пятой авеню и потанцевать, но Майлза потянуло на аристократизм и мы пошли на этот прием в английское посольство. Сначала все было неплохо. Сразу защелкали вспышки камер. Ещё бы — леди Катерина Лэм и известный журналист! Но нам быстро удалось отделаться от коллег Майлза и усесться за уютный столик возле стены. Я потягивала аперитив и улыбалась какой-то шутке Майлза, когда вдруг почувствовала себя неуютно. Так бывает, когда ощущаешь на себе чей-то взгляд. Посмотрев по сторонам, я ничего не заметила, и уж было решила, что это небольшая паническая атака, когда вдруг увидела высокого блондина за столиком у противоположной стены. Он был одет с элегантной небрежностью в бирюзовый пиджак от Александра Маккуина и рубашку из последней коллекции Роберто Кавалли, что ему очень шло. Рядом с ним сидели две девицы из нью-йоркского бомонда, одну из них я знала. Эта великосветская шлюшка никак не могла пропустить такого красавчика. Она прижималась к нему всем телом, а он нашептывал ей что-то на ухо, натянуто улыбаясь. Лицо красавчика-блондина показалось мне странно знакомым и я задумалась, что не укрылось от внимания Майлза. Говорю же — он очень приятный человек, знает когда и что надо сказать. Словом, он из меня вытянул все подробности, профессиональный репортер все-таки. А потом вспомнил, что тоже знает этого блондина, не лично конечно, просто видел в новостях по телевизору. Это был ни много, ни мало король одной крошечной европейской страны, находящийся с визитом в Нью-Йорке. Там еще недавно случился переворот, в результате которого его возвели на престол. «Честное слово, прямо Африка какая-то, а не государство в центре Европы!», — так выразился Майлз и снова стал поедать свой салат. Наверно подумал, что я тоже видела этого чела в новостях. Но это было совсем не так. Три года назад я была от него просто без ума. Он казался мне самым добрым, самым благородным, самым сексуальным во всем мире. Сейчас даже смешно вспоминать. Я немного жалею, что то время прошло. Но пусть будет, что будет. Сейчас он по-видимому вполне счастлив. Погрузившись в свои размышления, я даже не заметила, что Майлз перестал есть салат и снова испытующе смотрит на меня. Пришлось рассказать историю бедняги Патрика («А, точно, Патрик Абидонский!») и его несчастной семьи. Шутка ли, родителей убили у него на глазах, когда Патрику было четыре года. От шока он на долгие годы потерял дар речи. Собственно он тоже был слегка со сдвигом, как и Майлз. К счастью, у Патрика все закончилось хорошо. Речь вернулась, престол ему вернули, что еще желать-то. Но я помню его несчастным немым юношей, который смотрел на меня с печальным видом и писал прекрасные стихи. Это было незабываемо! Те беззаботные каникулы в Европе, с целью изучения французского языка обернулись нешуточной влюбленностью. Я снова посмотрела на Патрика. Его спутницы куда-то делись, он сидел один и смотрел на меня печальным взглядом, как в старые добрые времена. Мне опять стало неуютно. И даже немного стыдно, что я совсем позабыла о нем. Кто знает, может у него не так уж все хорошо, как кажется. По крайней мере он явно меня узнал. Но подходить к нашему столику даже не пытался, видимо его отпугивал Майлз. Я прямо расстроилась, хотя вроде было и не с чего и так и сказала об этом Майлзу. Может нам все-таки лучше в ночной клуб? Он проникновенно посмотрел мне в глаза и сказал: «Жизнь печальна не потому, что есть смерть, а потому что умирает любовь». Ну просто нереально умный чувак! Словом мы продолжали есть, пить и болтать, как ни в чем не бывало и я даже позабыла что где-то здесь тусуется Патрик. Вернее почти позабыла. Так, вспоминала временами. Мы болтали обо всем на свете, единственно мама запретила мне расспрашивать Майлза о тех событиях в Колорадо. Да я и сама не хотела опять слушать эту чушь. Но вдруг Майлз как будто застыл, побледнел и стал неровно дышать. Я проследила за направлением его взгляда и… вот черт, принесла же ее нелегкая! Это была душка Элен Лакруа, любовь всей его жизни. Которая кстати, недавно вышла замуж. И сейчас они с мужем сидели за столиком в углу и явно наслаждались своей оживленной беседой, ничего не замечая кругом. А я думала, что он уже все позабыл! Но нет, явно нет. Так не смотрят на позабытую возлюбленную! Я прямо не знала что делать. Вдруг у него сейчас будет мини-инсульт или обморок. По крайней мере бледностью он напоминал вампиров из фильма «Сумерки». Но вместо того чтобы упасть в обморок, Майлз схватил стакан виски, который стоял перед ним с начала вечера и опустошил залпом. Он аж поперхнулся, бедняга. «Я пойду, пройдусь немного, скоро вернусь», — хриплым голосом объявил мне Майлз и куда-то направился нетвердыми шагами. Правда потом обернулся, опять посмотрел на меня печальным взглядом и сказал: «Лучше бы мы поехали в ночной клуб…» И больше ни разу не обернувшись, вышел из зала приемов английского посольства. Я сидела в полной растерянности и совершенно не знала, что мне теперь делать!

POV Майлз

Сначала я решил, что это опять видения. Но нет, Элен была настоящей. Когда-то я считал ее самым родным человеком, а теперь она совсем близко, и в то же время так бесконечно далеко от меня. Мы посторонние люди, даже не друзья. По сути это из-за нее я полез тогда в Маунт-Мэссив. Хотел забыть. И думал, что забыл. Этот меркофский айтишник, Вэйлон, потом навещал меня в больнице, извинялся, что втравил в такую передрягу. Он не знал, что если б не постоянные мысли об Элен, то я и внимания не обратил бы на его письмо. Ну что ж, все сложилось как сложилось. Глупо конечно. Это как гильотина от головной боли. Кто я теперь — жалкая развалина. Меня каждую ночь мучают кошмары. Несколько раз за ночь меня расстреливают и я просыпаюсь в холодном поту. И главное — никто мне не верит. Все думают, что после отключения Билли Вальридер исчез. Когда они нашли меня там, без сознания, среди развороченных трупов, то никто не верил, что это сделал я. Меня считают сумасшедшим. Смешно. «Меркоф» конечно прижали, но не сильно. Они пустили в ход все свои связи. Так что мне лучше прикинуться психом с амнезией, так безопаснее. Со мной носятся как с писаной торбой, кузину вот приставили следить, таскается за мной по всему Нью-Йорку. Но никто не знает, как мне тяжело, как невыносимо смотреть на эти веселые лица, когда в памяти постоянно всплывают кошмары Маунт-Мэссив. Я не могу забыть. И вот, как оказалось, я не могу забыть и Элен. Это слишком много для меня. Невозможно жить с таким грузом. Осталось последнее средство. Хорошо, что у меня за подкладкой кармана припрятан небольшой пакетик с волшебным порошком. Гнусно конечно прибегать к таким средствам, но только некое вещество может сделать для меня сейчас жизнь хоть на время переносимой. Может я даже поздороваюсь с Элен. Но потом, потом, а сейчас — бежать… Бежать, пока демоны не сожрали мою несчастную душу. Или что там от нее осталось…

***

Когда Майлз внезапно куда-то свалил, я конечно подумала, что у него обострение. И сидела себе спокойно на месте — не могу же я справиться с психом. И вот я потягиваю мартини и размышляю, не позвонить ли мне в полицию. Но тут прямо у меня над ухом раздался чей-то голос: — Простите, мы с вами кажется уже встречались? Интонация была вопросительной. Я обернулась и увидела старину Патрика во всей красе. Пиджак от Маккуина сидел на нем идеально. Белокурые волосы разметались в живописном беспорядке, но чувствовалась рука опытного стилиста. Голубые глаза сверкали как сапфиры на его ангельском лице. А голос! Раньше Патрик был немым и я никогда не слышала его голос. Такой мягкий, бархатистый, с хриплыми нотками. Мое сердце ухнуло и на мгновение замерло. Смазливый мальчик превратился в красавца-мужчину! Да я пошла бы за таким на край света! Но, увы, мне было нельзя идти за ним ни на край света, ни куда либо еще. Где-то поблизости бегал безумный Майлз и я как-никак за него отвечала. А представители рода Лэм отличаются повышенной ответственностью еще со времен первых поселенцев. Так что я взяла себя в руки и со спокойным видом сказала: — Да, мне тоже кажется, что я вас где-то видела, — и улыбнулась самой светской из своих улыбок. Патрик расцвел. — Абидония, лето, 2012 год… — протянул он, выжидательно глядя на меня. — Ах, Патрик, — я мастерски разыграла узнавание, — Как же я рада тебя видеть! Тут уж я вскочила, расцеловала его в обе щеки, а он уселся за мой столик прямо на место Майлза и мы принялись вспоминать минувшие времена и всякие летние приключения. Патрик мне рассказал, как к нему вернулся голос. Видимо это был шок, вызванный поведением его кузины Альбины. Зная ее, не удивляюсь. Та еще штучка! В настоящий момент Патрик со своей родней практически не общался. И я его очень хорошо понимаю. В общем мы так мило болтали до тех пор, пока Патрик все не испортил. Он вдруг опять посмотрел на меня своим фирменным мрачным взглядом. Я насторожилась, и как оказалось — не зря! — Катерина, — страдальчески вздохнул Патрик, глядя прямо на меня своими обольстительными голубыми глазами, — я так и не понял тогда, почему ты все-таки уехала? Повисла неловкая пауза. Я тоже вздохнула, и моя рука каким-то образом очутилась в его руке. И ей там было очень уютно, надо сказать. И тут… — Позвольте, молодой человек, — раздался насмешливый голос, — это мое место, и я все-таки хочу доесть свой салат! Прямо над нами стоял Майлз со слегка покрасневшими глазами, но тем не менее, пребывающий в прекрасном расположении духа. Уф! Я выдохнула от облегчения. Майлз нашелся! Тем временем Патрик пересел на соседний стул и наши руки так же незаметно рассоединились.

POV Патрик

Мадонна, я не ожидал увидеть ее здесь, не ожидал что она стала еще красивее, а самое главное — не ожидал, что на меня это так подействует! После того, как Марселла… как с Марселлой… О, нет, Господи, я не могу думать об этом, не могу вспоминать. Я думал, что во мне все омертвело. Уже несколько лет внутри меня сплошной холод и лед, мрачная заснеженная пустыня. Я разучился верить в людей, зато научился ими повелевать. Зачем, ну зачем мне вернули этот проклятый престол! Эту чертову корону, на которой кровь моих отца и матери! Ради справедливости? Ради истины? Ничего, кроме мучений она мне не принесла. Вот если бы Маселла была со мной… Но увы, у меня есть только Роза… Роза, которая была на ее груди, когда… Пропитанная ее священной кровью… Никто не знает, но Роза всегда со мной. Она не вянет, и не теряет своей свежести. По моему заказу сшили костюмы со специальным футляром, совершенно незаметным снаружи. Когда есть деньги, то остается мало невозможного. Роза не раз спасала меня и помогала вершить правосудие. Это забавно, когда люди начинают говорить правду. Никогда не знаешь, когда потребуется развязать кому-то язык. Их было много — мужчин и женщин, много поживших и совсем юных, красавцев и сущих уродов. И все они, вдохнув аромат, начинали говорить правду. И я убедился — все врали. Какое-то время я делал это просто ради эксперимента, с болезненным любопытством исследуя глубины человеческой фальши, срывая маски, надеясь обнаружить за ними… Что?.. Я и сам не знал… Благородство? Искренность? Может быть, любовь? Ничего этого я не нашел. Канцлер был прав. И он принял единственно верное решение для любого здравомыслящего человека — покинуть этот безумный мир. Не знаю, почему я еще не решился. Наверно потому, что тоненькая ниточка надежды во мне еще не оборвалась… Я никогда еще не использовал Розу, чтобы узнать, что думают обо мне люди, которых я считаю своими друзьями. До такой подлости я еще не опустился. А может быть это просто страх? Страх перед последним разочарованием, которое переполнит чашу мерзостей этого мира. Я не знаю! Но когда я увидел Катерину, и во мне всколыхнулись все эти чувства, которые я считал давно забытыми… Когда ее рука трепетала в моей руке, и тут пришел этот хам, ее кавалер… Невежа в кожаной куртке! Вот он сидит и поедает свой салат! Мне стало ясно, что момент настал. Я должен выяснить, что их связывает, кто он для нее. И кто для нее — я…

***

Я, конечно, представила друг другу Майлза и Патрика, но меня брали большие сомнения, что они друг другу понравились. Беседа как-то не клеилась. И мне оставалось только сидеть и пить свой мартини. Но тут Патрик достал откуда-то роскошную алую розу. Совсем как фокусник. Я готова была поклясться, что он ее вынул из рукава. Мы с Майлзом уставились на нее в недоумении. Патрик улыбнулся и изящным жестом воткнул розу прямо в середину стоявшей на столе вазы. Лично мне это показалось излишним. Дизайн интерьера тут вполне изысканный, никаких дополнений не требует. А розу лучше бы он мне подарил, тогда в этом был бы какой-то смысл. Но теперь нам ничего не оставалось, как сидеть втроем и пялиться на розу, словно какие-нибудь японцы. Тем временем Майлз наконец-то перестал ковыряться в салате, откашлялся и слегка хриплым голосом произнес: — Красивый цветок. Вы интересуетесь ботаникой… ммм… Патрик? Патрик мрачно посмотрел на него, но ничего не успел ответить. Потому что в этот момент я выронила свой бокал с мартини, который упал мне на колени и залил совершенно новое кружевное платье от Оскара де ла Рента. Но мне было на это абсолютно наплевать. Я увидела над головой Майлза некое черное существо, которое пялилось на меня своими пустыми глазницами. Таких глюков у меня не было со студенческих времен, скажу я вам! Притом, что в этот раз я точно ничего не курила, не глотала и не нюхала! И была практически трезвой! Остолбенев от изумления я смотрела на глюк, а он все не исчезал и не исчезал. Тем временем Патрик проследил за моим взглядом и побледнел. — Катерина, что это? — жутким шепотом спросил он. Если б я знала! Патрик видел мой глюк, а значит это был вовсе не глюк! Я никогда еще не слышала, чтоб к людям одновременно приходили одинаковые глюки. Не успела я додумать эту мысль до конца, как за соседним столиком раздался оглушительный женский визг. Гости стали вскакивать с мест и растерянно озираться. Тем временем костлявая мадам, сидевшая рядом с нами, указывая на Майлза, не переставала вопить. — Уберите отсюда эту дрянь! — кричала она, — Спасите! Помогите! В зал вбежала охрана. Они осматривали помещение профессионально цепкими взглядами, но никак не могли понять, кого же нужно выводить. Майлз, на которого указывала тетка, никаких подозрений у них не вызвал. Он сам выглядел ошарашенным, не понимая, что вызвало такой переполох. Дальнейшее я помню смутно. Какой-то черный туман носился по залу, пугая гостей и наводя панику. Все побежали. В дверях возникла ужасная давка. Патрик схватил меня за руку и куда-то потащил. Мне уже было всё равно. Майлз бежал за нами, не отставая, но постоянно спрашивал, что случилось. Только когда мы оказались на улице, Патрик соизволил ему ответить. — Неужели вы не заметили этого монстра! — заорал он на Майлза. — Он был прямо у вас над головой! Я даже зажмурилась. Вот сейчас Майлз покажет ему свой знаменитый хук справа! Что делать-то! Но Майлз был странно спокойным и даже тихим. — Видел ли я? — как-то задумчиво переспросил он, — Конечно же видел. Я всегда его вижу. Нет, просто чувствую. Увидеть его можно только через камеру… Удивительно, что вы его увидели… И тут меня осенило. — Патрик! — я схватила его за плечо, чтобы не упасть, — Это же Вальридер! — Кто-кто? — живо отозвался Патрик, — Волан-де-ридер? Я чуть не застонала от злости. Вот начитались же все «Гарри Поттера»! Как теперь объяснишь! Но объяснять мне ничего не пришлось. К этому времени посольство уже было оцеплено полицией, которая с похвальной оперативностью прибыла на место происшествия и нас всех стали эвакуировать. Закутанные в пледы, мы тряслись в машинах скорой помощи, несущихся на предельной скорости через весь Нью-Йорк, завывая сиренами. Тут уж было не до объяснений. В больнице оказалось, что у меня растянута лодыжка. Это я споткнулась, когда Патрик тащил меня из зала на улицу. Вот ведь сколько раз давала себе слово не ходить на таких высоченных шпильках! Но эти туфли от Серджио Росси были такие изящные… И вот, несмотря на все мои мольбы, эти врачи-садисты оставили меня в больнице до утра! А Патрика и Майлза отпустили! Сейчас я сижу в совершенно белой, безвкусно обставленной комнате и пишу от нечего делать на своем iPad эти заметки. Вдруг пригодится кому-нибудь — полиции там, или психологам. В конце концов — выложу в свой LiveJornal с пометкой «только для друзей». А то еще сочтут за какую-нибудь психическую. Друзья-то меня и так хорошо знают. Надеюсь Патрик позаботится о Майлзе. Я ему успела шепнуть пару слов про ту печальную историю в Колорадо. И сунуть визитку с телефоном его психолога.

***

Двое молодых людей стояли возле здания клиники Святого Иосифа в Нью-Йорке и растерянно смотрели друг на друга. Последние полицейские машины уже разъезжались и их сирены потихоньку смолкали вдали. Штатный психолог больницы наконец-то оставил их в покое, поверив, что психическое состояние пострадавших стабильное и не нуждается в поддержке. А дежурная медсестра вытолкнула из палаты, сказав, что Катерине Лэм нужен покой. И вот сейчас они чувствовали небольшую неловкость, как любые малознакомые люди, впервые оставшиеся наедине. Патрик вздохнул. — Странная история… — сказал он, — Никогда не поверил бы, если б не видел собственными глазами… — Да уж, — рассмеялся Майлз, — Хотел бы я написать об этом статью! Если б сам не был действующим лицом! — Но для вас ведь так даже лучше, — улыбнулся Патрик, — Глазами очевидца, как вы обычно пишете… Майлз пропустил мимо ушей иронию и сразу помрачнел. — Я был ГЛАВНЫМ действующим лицом… А это совсем другое… Долго объяснять! Я лучше поеду домой. Патрик моментально вспомнил про свое опрометчивое обещание присматривать за этим типом. — Эммм… Майлз… — протянул он, — Простите, а вы далеко живете? — Снимаю квартирку на Манхэттене, — отмахнулся тот, — Маленькая конура, там такие цены на недвижимость, сами понимаете… Но это временно… И зато близко. Поймаю такси — и всего делов! Тут вдали как раз появился мигающий маячок желтого нью-йоркского такси, который явно приближался к ним. Майлз уже вытянул руку, собираясь остановить машину. Патрик лихорадочно соображал, что же делать. — Может быть вы подвезете меня до посольства Абидонии, — как можно небрежнее спросил он, — А то поздно уже, не хочу ждать следующего такси. — Да ради бога, дружище, — не оборачиваясь, кинул Майлз, — И сэкономим заодно. Он уселся на переднее сиденье, рядом с водителем. Патрик расположился на заднем. И они поехали по переливающемуся огнями ночному Нью-Йорку, направляясь к посольству Абидонии.

POV Майлз

Вечер выдался что надо! Мало того, что Вальридер почему-то стал видимым, а потом опять исчез, так еще и Катерина потянула лодыжку, а этот ее венценосный знакомый прилип ко мне как банный лист. Хотелось побыть в одиночестве и все обдумать, так нет — пришлось везти его в посольство. Собственно там он и предложил мне выпить чего-нибудь покрепче. Я согласился, хорошая выпивка всегда прочищает мозги, потом приходят какие-нибудь мысли, совершенно неожиданные, решения проблем и все такое. Эта их абидонская настойка фирменная оказалась гораздо крепче чем я думал. А пилась очень легко, зараза! Я даже не заметил, как захмелел. Патрик вроде тоже выпил прилично, и даже почти не закусывал, хотя у них там в посольстве с этим делом все нормально, был целый столик сервирован. Он только сидел, развалившись в кресле, с бокалом вина в одной руке и розой в другой. У него эти розы наверно повсюду припасены, прямо маньяк какой-то! Сидит, нюхает ее и смотрит на меня таким проникновенным взглядом! Ну, я и выложил ему все, как на духу, про корпорацию «Меркоф», доктора Вернике и его чудовищные исследования, про ужасный Маунт-Мэссив и, главное, про Вальридера. Рассказываю, а сам думаю — зачем? Ведь не поверит он во всю эту чушь! Никто не поверил и он не поверит…

***

Патрик машинально потягивал из бокала выдержанное абидонское красное 1989 года (хороший был год, вино получилось с тонким и пряным вкусом), вдыхал горьковатый аромат Розы и задумчиво рассматривал странное черное существо, висящее над головой Майлза. Вальридер, кажется так он его назвал? Катерина тоже говорила что-то похожее. Про опыты нацистов по созданию морфогенетического двигателя он когда-то читал, но счел все это выдумкой. Однако ж эта выдумка была прямо перед ним. Исследованиями наночастиц он в свое время интересовался и понимал, что увидеть их невооруженным глазом невозможно. Было понятно, что сверхчеловеческим зрением наделила его Роза. Она как всегда показывала скрытое и вытаскивала на поверхность истину. Тем временем Майлз горячо излагал эту самую истину, во всех подробностях. Патрик слушал и холодок ужаса пробегал по его жилам. Он думал, что уже ничто на всем белом свете не может его ужаснуть и шокировать. Оказалось, что это не так. Парень действительно побывал в аду, и вернулся оттуда. И самое страшное, что создатели этого ада вполне могут остаться безнаказанными. Нет, даже не это. Еще хуже, что он смирился с тем, что они останутся безнаказанными… Тем временем Майлз как-то сник, замолчал, потом глотнул еще настойки, закашлялся и сказал устало: — Зачем я все это говорю… Вы же всё равно мне не поверите… Патрик поглядел на него с состраданием. — Поверю, — твердо сказал он, — И я помогу вам, Майлз!

***

Приблизительно через месяц после этого разговора состоялся судебный процесс над корпорацией «Меркоф», «Народ против «Меркоф», как его официально называли. На первое заседание пришло как-раз таки очень мало народу и всего парочка журналистов. В первом ряду сидел Патрик с неизменной благоухающей розой в руке, одетый с иголочки в безукоризненно сидящий костюм и привлекающий внимание исключительно всех находящихся в зале женщин, включая судью. Но когда начались слушания, то о Патрике моментально позабыли и до самого окончания процесса о нем вспоминали лишь самые дотошные журналисты, отмечая мимоходом, что «король Абидонии вновь посетил…», ибо им и без того было о чем писать! «Народ против «Меркоф» привлек поистине всеобщее внимание. Все свидетели по данному делу выкладывали такие подробности, что у публики в зале просто дух захватывало. Когда начальник департамента психиатрических исследований предоставил суду материалы о проводившихся экспериментах, в частности видеозаписи морфогенетического кондиционирования, то несколько человек в зале упали в обморок. С тех пор при каждом заседании у зала суда дежурила скорая. Это было тем более необходимо, что, начиная со второго заседания, в зале было не протолкнуться. Нью-йоркцы народ ушлый, нюхом чуют, где будет интересно, и возле Дворца Правосудия с вечера возникали целые очереди желающих попасть на завтрашнее заседание. Первые счастливчики-журналисты сняли сливки с этой сенсации и их газеты моментально увеличили свой тираж вдвое, а то и втрое. Интернет тоже бурлил. Многие блогеры спешили высказаться по данному делу и становилось признаком хорошего тона осудить корпорацию «Меркоф» на страничке своего Живого Журнала или Твиттера. Оказалось, что камера Майлза все-таки уцелела. В этом признался начальник службы безопасности «Меркоф». Она хранилась в засекреченном архиве вместе с видеозаписями. Соответственно, была оттуда изъята службой судебных приставов и предоставлена суду в качестве доказательства. Кроме того, уже известные записи Вейлона Парка были признаны подлинными и ни у кого не вызывали теперь сомнений. Вызывало всеобщее изумление лишь то, что все подозреваемые своими показниями сами рыли себе могилу. Как выразился известный блогер Арчи «такое впечатление, что им вкололи сыворотку правды». Была даже проведена экспертиза, которая естественно не выявила в крови подозреваемых никаких особенных веществ, кроме алкоголя, пары случаев марихуаны и одного кокаинщика. Что поделать, руководство «Меркоф» нервничало! Все ждали выступления на процессе Майлза Апшера, основного свидетеля обвинения. Его показания должны были стать решающими. И вот этот день настал.

***

Когда Майлз подошёл к присяге, он был бледен от волнения, но держался спокойно и не подавал вида. В зале стояла мертвая тишина, все затаили дыхание. Напряжение достигло предела, когда прокурор задал свой первый вопрос. После нескольких формальных ответов, он попросил свидетеля обвинения Майлза Апшера рассказать о событиях в Маунт-Мэссив, иллюстрируя их видеокадрами, снятыми им самим. Майлз облокотился на кафедру, сцепив руки и закрыл глаза, чтоб сосредоточиться. Репортёр глубоко вздохнул. Вот он, тот самый момент, когда ему необходимо своим словом достучаться до людей, коснуться их сердец, убедить в своей правоте. Собственно, для этого он и работал всю жизнь. Для этого пошёл на факультет журналистики, для этого лез в самое пекло, туда, куда никто не сунется. И медленно, неторопливо он начал свой рассказ. Сначала его слушали достаточно спокойно. Потом публика в зале не выдержала. Шокирующие кадры, снятые Майлзом, заставляли людей вскрикивать, вставать с мест. На моменте, где доктор Траггер отрезал ему пальцы, Майлз запнулся и замолчал. Он был бледен как мел, казалось что сейчас упадёт в обморок. Но ему не надо было ничего говорить. Всё было понятно без слов. Потом Майлз рассказал о проекте «Вальридер», все, что ему удалось выяснить. Самосожжение отца Мартина, с целью вызвать этот феномен, вызвало в зале замешательство. Казалось невероятным, чтобы кто-то пожертвовал жизнью ради фантома. Чем больше говорил Майлз, тем больше росло недоверие к нему. Недоверие, смешанное с сочувствием. Никто не сомневался, что журналист слегка помешался. В этот момент в зале появился Патрик. Извиняясь, он протолкался к своему месту, которое заранее попросил занять ему за определённую плату. Король Абидонии мог себе такое позволить. Усевшись, он как всегда достал откуда-то розу, изящно поднёс её к носу, вдыхая аромат, и лишь потом осведомился у соседа, что такого интересного он пропустил. «Да похоже заливает репортёр, — отозвался сосед, типичный уроженец Бронкса, — Все они такие — что угодно выдумают ради сенсации. Видите ли, какой-то призрак его преследовал. Там такие маньяки были — никаких призраков не надо!» И сразу же замолчал, боясь пропустить что-то важное. И он был прав! Потому что Майлз уже начал рассказывать про отключение системы жизнеобеспечения Билли Хоупа. На экране появилось тело, бьющееся в конвульсиях внутри огромного шара. Потом налетел какой-то чёрный туман и камера упала на пол, какое-то время ничего не показывая. В это время по залу заседаний Дворца Правосудия начал распространяться странный горьковатый аромат. Многие узнали его, этот запах сопровождал все судебные заседания, но никто не обратил на него особого внимания. Кто-то счёл запахом духов соседки, а кто-то просто ароматизатором. Тем временем камера показала жёлтые поручни, потом пол, дверной косяк, снова пол, угол стола, и снова пол… Это Майлз снимал, когда шатаясь, падая и снова вставая упорно шёл к выходу. Сам журналист потрясенно молчал, слишком тяжело было рассказывать. В этот момент кое-кто в зале заметил лёгкую тёмную дымку, окутывающую Апшера, словно туман. Дымка с каждым мгновением сгущалась, образуя непонятные контуры, а контуры складывались в пугающий человекоподобный силуэт. По залу поползли шепотки. Люди толкали друг друга руками, трясли за плечо, наклонялись к уху соседа. Сначала невнятно, а потом все громче и громче: «Вы это видите? Вы тоже? Что это?» Наверно каждый из них в отдельности испугался бы и убежал. Но здесь, в центре Нью-Йорка, во дворце правосудия, под охраной закона, зримо представленного невозмутимыми полицейскими в голубой форме, в людях любопытство восторжествовало над страхом и все продолжали сидеть на местах, вглядываясь в чёрную фигуру, колышущуюся над Майлзом. Судья и прокурор тоже замерли и потрясенно молчали. А Майлз… Майлз ничего не замечал… Он с ужасом смотрел на приближающиеся белые двери, на дула автоматов спецназа, уставившиеся прямо в камеру. Когда раздались выстрелы, он вздрогнул всем телом. Какое-то время казалось, что журналист упадёт в обморок. Ещё пара минут… Пятна крови на экране камеры… Обзор закрывает что-то тёмное… Крики спецназовцев… И перекрывающий их старческий голос: «Готт ит химмель… Теперь ты здесь хозяин!» Видеокадры закончились. Майлз стоял, белый как мел, перед лицом суда, ничего не замечая. Он все ещё был там, в Маунт-Мэссив, под дулами спецназа… Постепенно репортёр начал приходить в себя… Он обратил внимание на дрожащие бледные губы судьи, которая пыталась ему что-то сказать. Сейчас это была вовсе не воплощённая Фемида, а просто насмерть перепуганная женщина. Взгляд её был устремлён куда-то в пространство над головой Майлза. Он повернулся, чтобы увидеть, что же её так напугало, но увидел только устремлённые на него тысячи взволнованных глаз. И он понял… Понял, что ему удалось сделать невозможное. Ему поверили! Майлз был счастлив и горд, с каким-то упоением он смотрел на людей, в крови у него бушевал адреналин, он наконец-то чувствовал себя победителем… Он не знал, что над ним, подобно чёрной птице, укрывающей его своими крылами гордо реет Вальридер. Нет, он чувствовал его присутствие, как всегда, но не знал, что сейчас феномен Вальридер вместе с ним наблюдает весь Дворец Правосудия. Через пару секунд народ очнулся от шока и достал свои айфоны и самсунги. Тысячи камер заработали, снимая чёрный силуэт Вальридера со всех сторон. Сотни сайтов начали грузить видео на хостинги. И ещё мгновение спустя миллионы людей по всему миру увидели нечто, потрясающее воображение. Это была окончательная победа. В это время Патрик, наверно единственный человек во Дворце Правосудия, сидел и спокойно улыбался. Его план сработал. Секунду спустя он поднялся со своего места и вышел из зала. На него никто не обратил внимания, все смотрели на Вальридера. Ещё через полчаса процесс завершился. Корпорацию Меркоф осудили по всем пунктам. Руководители корпорации подлежали уголовной ответственности, родственники погибших получали солидную материальную компенсацию, а эксперименты по морфогенетическому кондиционированию были признаны незаконными. Но сейчас это уже никого не интересовало. Все смотрели на Майлза. Вальридер над ним постепенно снова исчез и никому впоследствии так и не удалось объяснить, почему он какое-то время был виден невооружённым глазом. Но любопытные быстро обнаружили, что через камеру телефона по-прежнему видно загадочное чёрное существо и продолжали снимать, не переставая. Окружённый эскортом из видеолюбителей и профессиональных корреспондентов, Майлз покинул дворец правосудия. Его забрасывали десятками вопросов, ответить на которые сразу он был просто не в состоянии. Нет, он прекрасно понимал своих коллег и их охоту за сенсацией. Но сейчас он чувствовал себя таким усталым, таким вымотанным, словно выжатый лимон. Адреналин схлынул и наступил упадок сил. Больше всего ему хотелось где-нибудь уединиться и отдохнуть. Или просто посидеть в баре за кружечкой пива. Но, увы, об этом приходилось только мечтать. Спустившись по широким белоснежным ступеням, Майлз стал затравленно озираться в поисках такси. И как назло ни одной желтенькой машинки поблизости видно не было. Зато, прошуршав шинами, возле него остановился роскошный серебристый Астон Мартин. Майлз только вздохнул, глядя на него и вспоминая свой верный потрёпанный Джип Ренджлер. К изумлению журналиста, дверца открылась и приветливый голос произнёс: «Садитесь, мистер Апшер, мы вас подвезём!» На него смотрела самая сногсшибательная блондинка, которую Майлз видел в своей жизни. Как зачарованный, журналист сел в машину и они тронулись с места. Блондинка, не переставая улыбалась ему, и Майлзу все происходящее казалось каким-то сном. «Я же не сказал ей, куда ехать!» — с опозданием подумал он, но тут же спохватился, что вообще не знает с кем он имеет дело. Словно прочитав его мысли, блондинка сказала: «Не бойтесь, мистер Апшер. Мы отвезём вас, куда вы пожелаете. Но сначала заедем в наш офис на несколько минут. Мы государственная организация, только… Как бы это сказать… Слегка секретная…» Она снова ослепительно улыбнулась. «И мы очень хотели бы с вами сотрудничать».

ЭПИЛОГ

Когда мою лодыжку подлечили и меня выписали из больницы, оказалось, что Майлз уже вовсю судится с этой самой «Меркоф». Вот оставляй его после этого без надзора! Он, собственно, был только свидетелем, но, как оказалось — самым важным свидетелем! Конечно я пришла послушать его выступление. И снова видела эту чёрную штуку у него над головой. Теперь-то уже всем известно, что феномен Вальридер существует. Но я до последнего сомневалась — а не глюк ли это? Словом, я дала себе зарок не прикасаться ни к каким веществам и даже спиртным напиткам. Трезвый ум дороже всего. И здоровый образ жизни к тому же! К сожалению пришлось завязать со светскими вечеринками. Зато теперь я работаю волонтером в клинике Святого Иосифа, что нравится мне гораздо больше. Оказалось, это так приятно — помогать людям. Майлза я сейчас вижу очень редко. После процесса к нему было не протолкнуться, а потом он и вовсе уехал на какой-то шикарной тачке и долгое время не подавал о себе вестей. Наша семья уже снова начала беспокоиться. Майлз такой человек, что едва выпутавшись из одной ужасной истории, он тут же попадает в другую! Но через некоторое время он объявился, гораздо более солидный, чем раньше. Вместо кожаной куртки и джинсов он теперь носил костюмы от Барберри, рубашки от Ланвен и галстуки от Зенья. Все это смотрелось на нем просто идеально, как на модели. Последним штрихом были часы Патек Филипп, которые даже моя маман сочла расточительством. Но почему-то у меня было такое чувство, что Майлз как будто не знает цены этим вещам и носит их как некую униформу своей новой работы, так же как репортерской униформой он считал куртку и джинсы. Ах да, я забыла сказать, он теперь работает на CIA. Видимо способности этого самого Вальридера очень пригодились в Лэнгли. Майлз спрашивал меня о Патрике. Что-то я не заметила, когда между ними возникла симпатия. Но она возникла — это факт. Я даже немного ревную. Патрик не так давно уехал к себе на родину. Внезапно он увлёкся исследованиями наночастиц и теперь в Абидонии открыт суперсовременный центр по нанотехнологиям. Патрик очень воодушевлен и считает, что скоро Абидония сделает мощный технологический скачок, подобно Японии. Ну, он всегда был мечтателем. Хотя кто знает… Он меня звал посмотреть на все эти перемены, и вот, этим летом я снова еду отдыхать в Абидонию. Такими темпами там скоро будет модное курортное местечко. Не скрою, у меня есть и другие планы, не только отдохнуть. Кое-что в наших с Патриком отношениях позволяет мне надеяться стать королевой Абидонии. Но поживем — увидим. Думаю, что мне очень пойдёт корона. Майлз конечно увязался со мной, но его общество меня не напрягает, так что я совершенно не против, что он составит мне компанию. Вот только у нас будет ещё один незримый спутник — Вальридер. Теперь мне трудно об этом забыть, но Майлз уверяет, что с ним вполне можно найти общий язык. Что ж, придётся приручить этого монстра. И кроме того, мне не терпится сделать селфи на фоне Вальридера. Непременно соберу кучу лайков и перепостов на Твиттере! Ради этого стоит постараться. Так что впереди ещё много интересного.