Думы о Миртале

В бреду глубокого похмелья, В короткий предрассветный час, С душою, полною сомненья, Царь вопрошал себя не раз, Что сталось с милою подругой? Куда девался дивный свет? Как ставши царственной супругой, Та предала любви завет? И тяжких дум тягучий воздух Болезненно в груди сжимал Годами стертый сердца кожух, Который панцирь сберегал. Царь будет мучиться до света, Зажав в кулак шелк простыней, Не внемля простоте совета - Держать в узде своих коней. Царь погрузился от отчаянья В разврат и пьянство с головой, Молясь богам в душе отчаянно, Хоть раз жену обнять нагой. И в смраде пира постоянно, В толпе невольниц и блудниц, Мерещится, как наказанье, Взмах неподсурмленных ресниц. Как часто простирая руки К подруге сладостных ночей, Он нарекал, горя от муки, Её Мирталою своей. Пусть дев с царицей чудно схожих Средь пленниц часто находил, Напрасно жар души встревожив, Лишь сердце боле надсадил. Таких не сыщешь на просторе Фракийских и иных земель... Ах, чувства с разумом в раздоре, Пока не выветрится хмель. Простить не в силах гордость мужа И тела пагубная страсть, Что клятв Миртала не наруша, Сумела у него украсть Свое пленительное тело, Уж десять лет не приласкать... И как бы время не летело, Сильна губительная власть. О, дочь эпирских хладных гор, Ужель не сыщется прощенья, И будет вечен приговор - Лишать Филиппа угощенья? О нет, забыть не можешь ты Былые жаркие объятья! И стоны, что из темноты Слетали с уст, могу поклясться! Как может стать тебе не мил, Кому в завистниках сам Пан... Неужто память помутнил Тягучих трав твоих дурман? Ответь мне, как же для Мирталы Вдруг стал милей еловый тирс, Чтобы под бубны и кимвалы, Свой утолить ночной каприз? Любуясь дерзкою подругой, Не смея близко подойти, И конь бы справился с подпругой Да сбился с верного пути. Герою тесно долго в стойле, Пусть вкус подруги не забыл, Привольно мчится в чистом поле, Накрыв табун чужих кобыл. Казалось бы, забыть и бросить Мечты, приличные юнцу, Киприда с Герой вечно спорит, Кого и с кем вести к венцу. Наш царь с похмелья жутко бледен И шепчет в темноту - прости. Его пленила, словно Леда, Образчик дикой простоты. Кобылы огненная грива И кошки дикие глаза, На ложе робка и игрива, Словами - прямо егоза. Читали вместе Еврипида, Питаясь медом и вином, Благословляла их Киприда, Внимая стонам. А потом... Аж дважды семя оросило Благословенные поля - Под сердцем сына, дочь носила, Любовь отцовскую суля. Недавно вместе к колыбели Склоняли лица, трепеща, Счастливо вместе песни пели, Согревшись краешком плаща. Но тихо вылезла незримо Из тайника её змея, И ныне хладостью казнимый Внимаешь трелям соловья. Так незаметно наступает В покоях бедного царя Рассвет, который тот встречает Лишь храпом, мысленно паря В краях своих воспоминаний И прежних радостей и грез, И полководческих дерзаний И сада дивных странных роз, Где змеи мертвыми главами Поникли под его стопой И отпустили к нему сами Жену с улыбкой и нагой.