Умиротворение

Она назвала его Ганнибалом. Естественно, без заминок, со смехом в голосе, Старлинг назвала его по имени. И она поделилась такими заманчивыми мыслями… словно намеревалась компенсировать каждую минуту, которую они провели порознь. Его терпение было щедро вознаграждено радушием, которое в его присутствии могла испытывать только Кларисса Старлинг. Их путешествие заняло почти восемь часов, включая остановку на поздний завтрак в Дижоне, и ни разу она не выглядела так, будто чувствует себя неуютно с ним. Возможно, должно пройти больше времени, подумал он; первые дни в Саарбрюккене тоже были многообещающими. Её сомнения проявились лишь позже. Он готов был ждать, если потребуется. Ему это не впервой. Лектер не станет требовать от неё большего; единственное, что ей нужно делать, чтобы быть с ним — оставаться собой. После полудня они пересекли границу Швейцарии, где Кларисса довольно сносно изъяснялась на французском. В полчетвертого Ганнибал подъехал к маленькому загородному дому за пределами Берна и заглушил мотор. Их беседа перетекла в уютное молчание как только он съехал с шоссе на местные дороги; Кларисса догадывалась, что место назначения совсем близко. Её тело выдавало волнение — повышение адреналина, несколько напряженная поза, то, как жадно она всматривается в пейзаж за окном. — Мы дома? В мягком голосе послышались нотки надежды. — Да, по крайней мере, на несколько месяцев, Кларисса, если тебе понравится шале. В противном случае, я найду что-нибудь другое. Он вышел из машины и открыл ей дверь, любезность, которую Старлинг приняла без комментариев. Сумки подождут; ему слишком не терпелось увидеть её реакцию на дом. Ганнибал заранее попросил домработницу подготовить всё к их приезду: холодильник был наполнен свежими продуктами, чистые простыни на постелях, букеты цветов по всему дому. Открыв дверь, он жестом пригласил её войти. Каблуки застучали по паркету. Скандинавский ясень, бледный и манящий. Кларисса повернулась на месте, изучая первый этаж. Он состоял из одной большой комнаты, бóльшую часть которой занимали пианино и камин, а позади располагалась мраморная столешница барной стойки. Площадь была скромной, всего лишь 112 квадратных метров первого этажа, вероятно, по длине составляющей две своей ширины, но, в любом случае, ошеломить её роскошью не было в его планах. Он хотел что-нибудь, что она посчитает уютным, домашним, а не пугающим. Чтобы Кларисса стремилась находиться на кухне, не важно, участвуя ли в процессе готовки или только наблюдая. В то же время он отвёл для неё отдельную комнату наверху, место, где в случае чего она могла бы побыть наедине с собой. Лектер же, привыкший к созданию уединения в своих чертогах разума, не нуждался в укрытии. Её присутствие, спокойное или взволнованное, всегда было желанным. Старлинг издала какой-то звук, судя по всему, в знак одобрения, а затем пораженно вздохнула. А… Она посмотрела куда-то за кухню и быстро направилась к задней части дома, где стена из французских окон вела к нижней террасе. Она стояла, любуясь видом, почти на том же самом месте, где находился Ганнибал, когда принял решение остановиться на этом доме. Окна выходили на юг. Над верхушками сосен величественно возвышались заснеженные вершины Швейцарских Альп — Бернского Оберленда, если быть точнее. Он степенно последовал за ней, остановившись позади на вежливой дистанции. Не поворачиваясь, Кларисса протянула руку; когда же он вложил в неё свою, она потянула его к себе и обвила его руку вокруг своей талии, накрывая её своей. — Это потрясающе, — прошептала она. — Ты знал, что мне понравятся горы. Лектер промурлыкал что-то, соглашаясь. Он предвидел, что вид может показаться ей знакомым, возможно, более крутым, чем горы Аппалачи, к которым она привыкла с детства, но не менее приятным. — Спасибо, Ганнибал. На его взгляд, это он должен был благодарить её; Старлинг уютно стояла в его объятиях, его рука на её животе, и запах волос, щекочущий нос. — Не за что, Кларисса. Мне очень приятно, что ты сочла вид подходящим. — Так и есть, — она слегка пожала плечами. — Укромный, но в то же время открытый — и дом, и вид. — Возможно, ты захочешь исследовать второй этаж, Кларисса, а я вернусь через мгновение с нашими сумками, — на секунду он замер, вспоминая её поведение в Саарбрюккене, дистанцию между ними, лестницу на третий этаж, куда она так ни разу не ступила. — Для тебя здесь нет закрытых дверей. Она несколько распрямила спину, услышав эти слова, и быстро сжала его руку, прежде чем отпустить. — Конечно, я справлюсь, — её тон был игривым, с ноткой напускной любезности, когда она дошла до лестницы и обернулась взглянуть на него. — Иди же, принеси сумки и поторапливайся. Лектер легко поклонился, не отрывая от неё взгляд, и уголки её губ дрогнули в изумлении. — Как пожелаете, мадам.

* * *

Лестница располагалась в передней части дома, и ступени были развёрнуты назад посередине, создавая почти квадратную колонну, вместо непрерывной линии. За дверью под ней скрывалась маленькая ванна для первого этажа. Кларисса одобрила разумное использование пространства. Как, она полагала, и Ганнибал. Ступени тоже были деревянными, и её шаги отдавались эхом. Небольшая зона отдыха у лестницы — маленькое кожаное коричневое кресло с антикварными латунными кнопками по краям и боковой столик у окна, из которого было видно лишь больше деревьев — вела к трём приветливо открытым дверям Дом находился далеко от соседей, в полной изоляции. Интересно, в Саарбрюккене он выбрал таунхаус со смежными стенами чтобы заверить её в том, что он не планирует увезти её в безлюдное место и убить там, где никто не услышит крики? А теперь он понял, что Кларисса больше не нуждается в такой страховке, потому что она знала. Ей не надо было даже спрашивать. И если сейчас дело дойдет до криков… К лицу прилила кровь. Ну, она ведь не хотела, чтобы такое прервали соседи, да? Слева были две двери, она прошла мимо них, больше заинтересовавшись той, что находилась впереди. Большая спальня, расположившаяся в задней части дома. Также там был балкон, и тот же вид, что из кухни, только с большей высоты. Словно она стояла на верхушках деревьев. Интерьер был нейтральным, несколько мужским; Старлинг была в его спальне. Нет — в их спальне. Если между ними действительно не будет закрытых дверей, значит, это и её владения тоже. Она заглянула в смежную ванну, с большой душевой кабиной и роскошной ванной, и быстро вышла. Расслабься. Ты здесь находишься всего двадцать минут, а он был за рулем целый день. Контролируй свои гормоны. Она покинула хозяйскую спальню, прошла дверь в холле, которая вела в меньшую ванну, и переступила порог последней комнаты. Гостевая спальня. Хорошо обставленная, смутно женская… означало ли её наличие, что он не хочет делить с ней свою спальню? Нет… Он ведь хочет, да? Она подумала… но, возможно… Перестань строить догадки. Это всего лишь вежливость. Он ничего такого не предполагал. Эта мысль в мгновение помогла развеять напряжение. Конечно, он даст ей выбор, несмотря на свои чувства. В таком случае, она тоже не осмелится. По крайней мере, пока что. Позади послышался голос: — Оставить твои вещи здесь, Кларисса? Комната твоя, на случай, если тебе захочется иметь свой собственный уголок, моя дорогая. Она кивнула, не оборачиваясь. — Пока что, да. Было бы неплохо. Она прислушивалась к его шагам, в то время как он подошёл к кровати рядом с ней и поставил её сумку на сундук из кедра. — Я хотел приготовить ранний ужин, если ты не возражаешь, Кларисса. От его близости сердце забилось быстрее; кажется, он мог это почувствовать. — Конечно, я только «за». — Можешь присоединиться ко мне на кухне, моя дорогая, если хочешь. Наблюдать за ним на кухне? Возможно, помочь ему, под этот спокойный голос и сильные руки… Господи. Присоединиться к нему на кухне, в то время как она изо всех сил пыталась сдержаться и не бросить его на кровать перед ними? — Думаю, я вздремну немного. Пусть ужин останется сюрпризом, вместо того, что я буду слоняться рядом, пока ты занят делом. — Конечно, Кларисса. Ты была в пути всю ночь и целый день. Спускайся, когда будешь готова, дорогая. Он вышел, не прикасаясь к ней, как всегда любезный. Старлинг сбросила обувь и легла на кровать, не расправляя её. Закрыв глаза, она очистила разум и сосредоточилась на одном вопросе: хватит ли ей смелости наконец предложить себя без оговорок, без страха отказа, взвесив его и свои потребности? Сегодня?