Эльфи. Сто историй.

Воздух этого побережья считался целебным – море, реликтовые сосны, удаленность от городов – и, если бы не труднодоступность, оно было бы сплошь застроено санаториями и лечебницами. Но через обрывистые, изрезанные холмы было не так-то просто проложить качественные дороги – поэтому местность как была, так и осталась малолюдной. Даже в Шин-Ра предпочитали обустраивать дома отдыха для своих сотрудников в более цивилизованных и престижных местах. В Коста-дель-Сол, например. А побережье Западного Океана, разделяющего Грассланд и Вутай, так и осталось в первозданном виде. Идеальное убежище. Для тех, кому надо поддерживать легенду о собственной смерти, места лучше не найти – да, каждый новый человек (тем более – три человека) на виду, но до кого дойдут вести из этой глуши? Ни до кого из тех, кто мог бы быть им опасен. …А ещё с моря осенью наползали туманы. Густые и белые, как молоко, которое сейчас закипало в ковшике. В тумане едва-едва проступали облетевшие ветки садовых деревьев и сосен, заменявших традиционные для Грассланда липы – зрелище сумрачное и немного пугающее. Но Ширс за окно не смотрел. Его больше молоко волновало – надо было вовремя снять, как только оно закипит. Ох, как Вельд веселился, впервые его на кухне застав! Отставной и чудом уцелевший Турк говорил, смеясь – чтобы представить Ширса на кухне, надо иметь недюжинное воображение, если хорошо его знаешь – и воображение бредовое, если видишь впервые. Ширс только плечами пожимал, стараясь не морщиться от дергающей свежие шрамы боли. Подумаешь, кухня. Подумаешь, еду разогреть. Или приготовить… Когда Эльфи был нужен воин, организатор – Ширс им был. Если ей теперь нужен примерный семьянин – он им станет. Но сейчас ей, прежде всего, нужны были покой и забота. Девушку слишком сильно подкосили события последних лет – и предательство ближайшего соратника, и вернувшаяся память, и, больше всего, разгром её детища, её «Лавины», в которую Эльфи вложила слишком много души. Мир для Эльфи рухнул... каким чудом ей удалось выстоять, не сломавшись окончательно? Но тяжелые мысли отнюдь не помогали ей выздоравливать. Едва Эльфи начала вставать, как наступила осень, с моря подули пронизывающие ветры, и она тут же начала кашлять. Хотя на улицу в такую погоду выходила от силы три раза. Поэтому Ширс сейчас и возился с молоком на кухне, сначала вскипятив, а после добавив туда мед и масло – и вкусно, и от кашля поможет, и согреет заодно. …С первого взгляда могло показаться, что Эльфи спит – Ширс даже огорчился, что вот сейчас придется её будить. Но, стоило ему поставить на тумбочку тщательно завернутую в полотенце кружку, как мягкий сверток на кровати зашевелился. Эльфи приподнялась на локте, выглядывая из-под тяжелого одеяла – бледная, растрепанная, до боли в груди трогательная в теплой фланелевой пижаме. Ширсу казалось, что он-то её знает... но такой и он Эльфи не видел. Такой она раньше не позволяла себе быть. Сейчас же она просто не могла быть другой. - Осторожно, оно горячее, - Ширс примостился рядом, обнимая и поправляя сползшее с её плеч одело. Эльфи слабо улыбнулась, беря кружку. Похудевшая, даже по сравнению с прошлым, почти прозрачная, с исколотыми венами – чтобы как-то вытянуть её из болезни, приходилось прокапывать эфиром – неудивительно, что у Ширса сердце заходилось при одном только взгляде на неё. «Бедная моя… неужели ты после Нибельхейма была такой же?» - пожалуй, что и была, только более испуганной и совсем ребенком. Прошло пятнадцать лет, и Эльфи снова пришлось переживать пусть не то же самое, но до жути похожее – «И если этот гаденыш знал, если он тебя такой помнил – как он мог?!» - Ширс, мне страшно, - на грани слышимости прошептала Эльфи, почти не отрывая губ от края кружки. - Мы тебя защитим, - он мягко сжал пальцы на её плече. – Не бойся. - Нет, - девушка качнула головой, её остановившийся взгляд уперся в стену, словно там было нечто необыкновенно интересное и очень важное. – Не от этого. Я помню, - её голос дрогнул. – Я чувствовала, понимаешь, как он пробуждается… Ширса мороз по коже продрал, когда он понял, что Эльфи говорит о Циркониаде. Она впервые заговорила о тех событиях – а ведь прошло не меньше четырех месяцев! - И сейчас я чувствую, как приближается что-то… что-то страшное. Я не знаю, что это. Но с тем, с ним можно было бороться, а это… - Эльфи судорожно выдохнула и двумя глотками допила остывающее молоко. – Мне страшно. Мне, наверное, и тогда не было так страшно, как сейчас. Да никогда не было, наверное. Ширс отобрал у неё кружку, поставив её обратно на тумбочку, молча обнял, укачивая и успокаивая. Эльфи мелко дрожала, сжавшись в комок, а он смотрел в сумрачно-белое окно, не зная, что сказать. Туман стоял за стеклом сплошной стеной. Кровавый туман затягивал их прошлое, серый – прятал их будущее… обычный, земной туман скрывал не только сад и побережье, раньше видимое из окна, но и нависший над землей Метеор. Эльфи нужен был покой – вот они и не рассказывали ей, что на самом деле «Лавина» не сгинула бесследно, что у них нашлись последователи. Не рассказывали о прогремевших в Мидгаре взрывах, ни о возвращении солджерской легенды, ни о том, что новая «Лавина» наперегонки с Корпорацией Сефирота преследуют. Только коротко – о смерти старого президента. Вельд как-то сумел отговориться, что подробностей ему никто не рассказал – ушедшие из Турков сами не знают, а оставшиеся связаться не могут. О Метеоре тоже решили молчать до последнего. Но – третий день с тех пор, как он навис над Гайей, а Эльфи уже чувствует. Скоро ещё и увидит… «Проклятье, ребята – у вас такая команда… пусть вы молодые, пусть бестолковые, пусть не имеете ни плана, ничего – но неужели вы такой командой не справитесь?» - Ширс сжал зубы до боли – «Если вы наши наследники – так сделайте то, чего нам не удалось! Да плевать на Шин-Ра, мы Циркониада остановили – неужели вы этого полоумного солджера не остановите?» Как глупо было бы умирать сейчас, когда они получили немыслимый, невероятный, нежданный второй шанс на жизнь! И, раз уж от Эльфи скрыть Метеор не получится… Ширс надеялся, что туман все-таки разойдется. Если очередной конец света удастся остановить – о, это будет ошеломляющее зрелище, должно быть. А если не удастся… он не хотел умирать в тумане. Он хотел хотя бы увидеть чистое небо над головой.