Bloody cognac/Кровавый коньяк

-Ты еще приползешь ко мне на коленях! – прорыдала женщина, придерживая голову мертвого мужа. -Ха. Ха. Ха, – как-то невесело улыбнулась вампирша, стирая кровь с губ уголком белоснежной скатерти. -Ты тварь, и ты умрешь как тварь этой же ночью! Исчадие ада! -Можно подумать ты способна меня убить. Жалкая ведьма, забывшая даже заклинание поиска! Если хочешь жить, то найди мне его! Быстро! -Пошла вон из моего дома! – мулатка вскочила, вытянув вперед руку и начала шептать что-то неразборчивое. В комнате стало холоднее, а у ведьмы пошла носом кровь. Вампирша только усмехнулась на это. Внезапно у нее в глазах потемнело, и мир стал медленно исчезать. Последним, что она услышала, были предсмертные проклятия, бьющейся в агонии ведьмы. А дальше темнота и страшная боль, от которой девушка вскоре потеряла сознание.

***

-Да, не везет мне на погоду… -Все равно я рад, что ты приехал. Твое присутствие здесь будет весьма полезно по многим причинам. -Не помню, чтобы в моих обязанностях числились разборки ваших с Колом склок и усмирение гиперактивной Ребекки, – первородный отвернулся от окна, по которому со страшной силой молотил дождь вперемешку с градом. Погода в Новом Орлеане редко встречала его солнцем, но вампира это мало волновало. Брюнет, в последнее время склонный к плохому настроению и не слишком необходимым убийствам, предпочитал экскурсионным прогулкам по солнечному городу, сидеть перед камином со стаканом красноватого коньяка и смотреть на огонь в камине. Эта традиция зародилась несчетное количество лет назад. Тогда он проделывал это не один. Он, она, огонь, коньяк с небольшим добавлением второй отрицательной, проливной дождь, ее недовольное сопение и иногда жалобы на невозможность прогулки, его книги на французском, жаркие поцелуи, когда книги прочитаны, а коньяк допит… -Элайджа! Ты наконец-то приехал. Почему сразу не зашел? – в комнату вбежала блондинка в мини-мини платье и со всего размаху прыгнула на кровать брата. -Ребекка, ты как всегда! Кол тоже сейчас придет, верно? – простонал Никлаус, понимая, что одной родственницей дело не ограничится. -Нет, он новую видуху скачал. Сказал, что не выйдет из комнаты, пока не пройдет ее до конца, так что… -Ясно, вечер обойдется без травм. Эл, ты опять завис? – он коснулся плеча старшего брата, опять отвернувшегося к окну. -Это странно, верно? – немного грустно спросил первородный. Его младшие брат и сестра недоуменно переглянулись. -Что странно? – спросила блондинка. -Ну, чувствовать себя отрезанным от мира. Жить, осознавая, что на самом деле давно мертв. -С чего такие мысли? Ты что крови перепил? – рассмеялся Никлаус. -Таких мыслей не было, пока с тобой была Кэтрин – выходя, заметила Ребекка. Элайджа чуть заметно вздрогнул, при желании это можно было списать на колебание воздуха, как и подумал Клаус, уходя вслед за сестрой. -Я выйду ненадолго, – будто каменный прозвучал голос брюнета. -Там осенний ливень. -Плевать. -Как знаешь.

***

      Темно, холодно, очень мокро, грязно… Да, Кэтрин, в таком месте тебе еще не приходилось просыпаться. Она села. Что-то не так. Что-то явно было не так, как обычно. Она осмотрелась. Дома, еле видные в кромешной тьме, казались огромными. Слишком огромными. Все тело болело, будто ее придавило бетонной плитой. Кэтрин оглядела себя и по улице раздался истошный визг. Она подняла руку, оказавшуюся мохнатой лапой. Попробовала встать, получилось только на четвереньки. Задняя лапа, бывшая когда-то ногой, почему-то болела больше всего тела. Доковыляла до лужи. Посмотрелась в нее. Вместо вскрика «Кошка, я кошка!» вышло только жалкое «Мяу!» промокшего, озябшего котенка. Всем, что осталось от Кэтрин Пирс, оказался браслет, теперь скорее ошейник, еле заметный среди густой черной шерсти. Кэт присела на задние лапы, чуть не плача. В такие передряги она еще никогда не попадала. Противнее всего была беспомощность. Ведь, теперь ее может убить кто угодно. «Точно!» - промелькнуло в ушастой голове. «Ведьма сказала, что я умру как тварь. Это она виновата. Надо было сразу ее убить.» Где-то раздался лай собак. Кэтрин вздрогнула, только до нее дошло, что теперь даже бродячие псы представляют угрозу ее жизни. Она попробовала бежать, но больная лапа дала о себе знать. Оставалось только забиться в угол, за какую-то коробку и надеяться, что из-за дождя собаки не почуют ее.

***

      Первородный никогда не любил собак. Связанно ли это с братом-гибридом, или может в детстве его укусила собака, он уже давно забыл почему, но неприязнь осталась. Собака. Преданный друг человека, но лишь часть его жизни. А для собаки человек и есть вся жизнь. Это разве правильно? Первородный никогда не любил собак. Слишком раболепные, слишком преданные, слишком податливые существа. По этой же причине, убивая, он ненавидит внушать. Вампиры – охотники. С покорной жертвой охота не приносит былого удовольствия. Может, именно поэтому вампир не любит собак? В темноте Нового Орлеана раздался вой бродячих псов. Дождь закончился, в воздухе запахло свежестью и мокрым асфальтом. Вампир поморщился от неприятного звука и развернулся, чтобы покинуть этот район. Но вслед за воем раздался еле различимый даже для уха вампира писк. Усмехнувшись на это, он все же пошел в сторону собак, решив лишить их позднего ужина.

***

      Еще до того, как первородный подошел на расстояние десяти шагов, собаки, почуяв запах смерти, исходящий от вампира, исчезли в соседней подворотне. Он приблизился к коробкам. За одной из них сидел черный котенок, весь мокрый и, похоже, ужасно испуганный. Элайджа протянул руку, но тут же отдернул ее, потому что черный комок шерсти больно полоснул по ней когтями. Царапина быстро заросла. -Нахалка! – буркнул на котенка вампир. Он ловко засунул руку за коробку и за шкирку вытащил котенка, подняв его в воздух. -Я был прав. Ты маленькая нахалка! – усмехнулся он, когда на него с недовольством уставились два огромных карих глаза. Вампир снял шарф и принялся вытирать ее. Все сознание Кэтрин впало в шок. Почему именно он? Она знает столько вампиров, людей, ведьм. Почему именно он снова спасает ее жизнь? За что? Лучше бы собаки ее разодрали, чем терпеть такое унижение. -Мяу! – взвыл котенок, когда первородный засунул уже почти сухого котенка во внутренний карман своего пальто. -Да не вопи ты! Там уж точно теплее, чем на улице! «А ты, однако, как всегда прав.» - подумала Кэтрин, сворачиваясь клубком у сердца вампира. В кармане оказалось тепло, даже уютно, а главное безопасно. Равномерный стук сердца первородного успокоил ее и беспокойства, причиненные ведьмой, отошли на второй план. -Как мне тебя назвать? – задал риторический вопрос древний, направляясь к дому. -Может Роза? – предложил он. Кэтрин царапнула его. -«Что за дурацкое имя? Да, Эл в этом ты никогда не был силен.» -Тогда, Лили? -«Еще лучше. Как куртизанку.» - и снова царапина от бывшей вампирши. -Хватит меня царапать. Ты не только нахалка, но еще и драчунья. Прямо как одна моя знакомая. -«Какая из? » - недовольно подумала девушка, перебирая в уме всех знакомых Элайджи. -Не хочешь имя, тогда будешь просто Кэт. Кстати, похоже на Кэтрин. Ту знакомую так зовут. -«Вот это уже лучше. Я бы даже сказала идеально.» - замурчала Кэтрин.

***

-Это моя комната! – Элайджа аккуратно достал котенка из внутреннего кармана и посадил на стол. -Сейчас схожу за молоком для тебя и вернусь. Жди тут. - первородный скинул пальто и ушел, прикрыв за собой дверь. -«Да… Попала так попала. Надо продержаться до восхода солнца. Ведьма поклялась, что я умру до восхода солнца. Если я останусь жива, ее проклятие потеряет силу. Только до восхода солнца я пробуду здесь, только до восхода солнца. Сейчас почти два часа ночи. Не так долго осталось. Ой, это что я?» - она подошла к краю стола и вгляделась в фотографию, сделанную много лет назад. Ее портрет. Ее портрет, стоящий на полке книжного стеллажа. Значит, он не ненавидит ее? -Красивая, да? – как из ниоткуда за ее спиной возник вампир с блюдцем молока в руке. -Пей. – он поставил блюдце на стол рядом с котенком. -«Мне предлагать молоко из блюдца? Да, ты совсем… » - сморщилась она. -«Хотя, пахнет неплохо. И я давно не ела…» - она несмело подошла к блюдцу и лизнула молоко. Голодный желудок взял верх и Кэтрин принялась уплетать молоко, пока на дне блюдца не осталось ни капли. -Умница! – Элайджа погладил ее по голове, почесывая за ушами. -«А в моем новом обличье есть даже плюсы…» - довольно замурчала Кэтрин. -Ладно, завтра я придумаю, что мне с тобой делать Кэт, а сегодня давай спать. – он поднял ее на руки и положил на подушку. -Не смотреть! – пригрозил он, начиная раздеваться. Кэтрин была бы не Кэтрин, если бы отвернулась и пропустила такое зрелище. Оставшись в одних боксерах, он залез под одеяло. -Что, нравиться? – смутил он котенка, заметив как та пялится на его голый торс. -«Не так, чтобы очень. Но ты подкачался.» - отметила про себя Кэтрин. Решив вконец обнаглеть, она залезла под одеяло и свернулась клубочком у него на груди. Слушать его сердцебиение во сне, стало привычкой еще много лет назад, и сейчас вампирша отказывалась лишать себя такого удовольствия. -Знаешь, Кэт, а я скучаю по ней. -«По кому?» -По девушке с портрета, по Катерине. – пояснил он в ответ на непонимающий взгляд котенка. -Спокойной ночи, Кэт. -«Спокойной, Элайджа.»

***

      Солнце уже давно встало и медленно приближалось к полудню. Ребекка, Кол и Клаус уехали по магазинам, оставив записку, что раньше трех не вернуться. Элайджа глубоко вдохнул немного прохладный воздух, просыпаясь. Он ощутил под своей рукой что-то мягкое и шелковистое. «Кэт!» - пронеслось в голове. Он погладил шерсть. В ответ из-под одеяла раздалось невнятное мычание. Первородный открыл глаза. В его объятиях лежал совсем не котенок, а девушка, чьи волосы он гладил мгновение назад. Причем не совсем одетая девушка. Он откинул прядки волос с ее лица. «Кэт! Правда не совсем та, что была вчера.» - нервно усмехнулся древний. Шокированное сознание отказывалось выдавать какие –либо мысли. Он потянулся рукой к тумбочке за телефоном, но взял листок бумаги, оказавшийся запиской. «Теперь у меня хотя бы есть время разрулить это все, не вмешивая остальных.» - промелькнула первая адекватная мысль. «Значит, котенок почему-то оказался Кэтрин. Ведьма, скорее всего. И явно не с благими намерениями.» - Кэтрин пошевелилась, поудобнее устаиваясь на плече Элайджи и собственнически положив руку ему на грудь. Он инстинктивно погладил ее обнаженную спину, уже без зазрения совести притягивая вампиршу ближе к себе. Соприкосновение кожи с кожей, ее запах… Осталось одно желание: попробовать, наконец, ее на вкус, почувствовать ее всю. Он резко выдохнул. От таких мыслей адекватно соображать становилось только тяжелее. Элайджа аккуратно вылез из под одеяла, переложив все еще спящую после вчерашнего девушку на подушку и, накрыв ее одеялом, пошел в душ, следуя старой поговорке «Не буди лихо, пока спит, а то хуже будет.»

***

      Луч солнца прокрался в комнату древнего, неосмотрительно скользнув по лицу вампирши. Она недовольно фыркнула и проснулась. Осмотрелась. Вещи приобрели привычные размеры. Она вскочила с кровати, завернувшись в простыню, и подбежала к зеркалу. -Я снова я! – обрадованно прокричала она, тут же прихлопнув рот ладонью. «Проклятие не сбылось и я снова человек. Ну, то есть вампир. Элайджа, наверное, встал до моего превращения, а то я бы была уже мертва. Черт, я еще и голая. Надо убираться отсюда.» - Кэтрин получше обернулась в простыню и стала тихо красться мимо двери в ванную. Ее рука коснулась дверной ручки и она успела подумать, что все позади, когда сзади ее обняли сильные руки первородного, не давая сдвинуться с места. -Даже не останешься на завтрак, просто Кэт? – прошептал он ей в самое ухо. Кэтрин подпрыгнула от неожиданности, резко разворачиваясь в его руках. -Эл-л-лайджа? – она покраснела, оглядев его. Единственным предметом одежды было полотенце на бедрах, держащееся на честном слове. -Собственной персоной. Соскучилась, Кэт? – его руки незаметно переместились с ее плеч на талию, под простыню. -Просто дай мне уйти. Спасибо, что спас меня и все такое, но мне больше ничего от тебя не нужно. – она дернулась, безуспешно пытаясь отстраниться, когда почувствовала, как его пальцы поглаживают ее спину вдоль позвоночника. -В таком виде пойдешь по улице? – он ненавязчиво привлек ее еще ближе к себе. -Не твое дело. -Я не отпущу тебя так просто… - еще минус сантиметр, разделяющего их расстояния. -Зачем тебе это? – она уперлась рукой в его грудь, чем только усугубила ситуацию, чуть не забыв придерживать простыню. -Много причин. Например, мне любопытно, что ты делаешь в Новом Орлеане, или почему я нашел тебя котенком. -Тебе не удержать меня здесь. – прошептала девушка, прежде, чем поняла, как комично звучит эта фраза. Он держит ее в объятиях, их лица почти соприкасаются, одно легкое движение его руки и она останется полностью обнаженной. Он приблизился еще на два миллиметра. -Ты не выйдешь из этого дома, пока я не разрешу. Поняла? – спрашивает он, заглядывая сквозь карие глаза в самую душу девушки. Она как зачарованная кивает под улыбку первородного, только после этого понимая, что он использовал внушение. -Внушение? Да как ты можешь? – в порыве негодования вскрикивает она, отпуская простыню. Первородный быстро привлекает ее к себе и простыня остается на месте только благодаря прижатым друг к другу телам. -Одно движение и она упадет. – улыбнулся он, кивнув на ее предмет гардероба. Кэтрин снова покраснела, чувствуя сквозь тонкую ткань его сердцебиение, так же ускоренное, как и ее. -Расскажешь мне все сейчас или после душа за завтраком? -Ты хитрый и ужасно подлый. - шепотом произносит Кэтрин, одновременно и недовольная, и восхищенная подобной игрой. -Выбор за тобой, милая. – он убирает с ее талии руки и она еле успевает подхватить черную простыню. -Возьми рубашку! – метнувшись к шкафу, протягивает ей белоснежную рубашку и, чмокнув в уголок губ, подталкивает к двери в ванную. Девушка словно в прострации, зашла туда, закрыв дверь на замок. Ощущение какой-то сюрреалистичности у обоих. Все как-то слишком просто.

***

-Что ты хочешь знать? – спустя десять минут Кэтрин спустилась вниз, в его рубашке, вытирая голову его полотенцем. -А тебе идет! – усмехается, оглядывая стройные ноги вампирши. Сам он надел лишь джинсы. «Разделил одежду на двоих, блин.» - недовольно откидывает волосы девушка. -Не уходи от вопросов. У нас мало времени. -Мало времени до чего? Мы вампиры, у нас есть целая вечность. – отодвигает перед ней стул. Она садится, неуверенно кивая на его джентельменский жест. Все такой же вежливый, такой же дворянин. -Я хочу уйти отсюда до возвращения твоей семьи. -Боишься Клауса? Ты ему лет триста уже не нужна. – опять усмехается. -Итак, что тебя интересует? -Молоко тебе в блюдце налить или сойдет и стакан? – пытается не засмеяться, наблюдая за реакцией девушки. -Я ненавижу молоко. – краснеет, не понимая такой веселости первородного. А он просто счастлив видеть ее рядом, подкалывать, смущать, как и много лет назад. -Кофе? – уже заваривает, зная ее вкусы. -Пожалуй, только добавь туда коньяка и немного второй отрицательной, пожалуйста. -Конечно. – проделывает эту операцию с обеими чашками, улыбаясь. -Кто превратил тебя в котенка? И почему? – спрашивает, с невозмутимым видом ставя перед ней их утренний наркотик. -Ведьма. Я была ею недовольна. -Кого убила? Ее мужа? -Да. – удивленно кивает, отпивая кофе. -Видишь, я все еще помню твои вкусы. – самодовольно усмехается. Вампирша встает, беря чашку в руки и, обойдя стол, грациозно садится к нему на колени. -Как и я твои. – довольная собой отпивает еще кофе, наблюдая за удивлением, промелькнувшим на лице древнего. -Как ты оказалась в Новом Орлеане? Искала меня? - расслабившись, обнимает ее за талию, в два глотка почти допивая кофе и отставляя чашку на стол. Она повторяет его жест. -Ты сможешь уйти отсюда только тогда, когда по-настоящему захочешь этого. – приближается, выдыхая эти слова ей в губы. Снова внушение. Почувствовав свободу, она вскакивает, уносясь в коридор на сверхскорости. Он тоже встает, неторопливо следуя за ней. Кэтрин открывает дверь и пытается выйти. Будто стена, внушение не дает ей этого сделать. -Ты оказалась в плену собственных чувств, Катерина. Так признай их. -Нет никаких чувств. – отходит к стене. -Тогда почему ты не можешь выйти? – первородный подходит к ней вплотную, не давая солгать. -Потому что. -Я люблю тебя, моя Катерина. Признаю это. Так признай и ты. – выдыхает ей в губы, понимая, что вампирша на грани. Запах кофе, коньяка и второй положительной врываются в легкие, его запах, уже окутавший ее снаружи, наполняет еще и изнутри. -Нет. – шепчет, пытаясь отстраниться, когда его руки, мнут рубашку, обхватывая ее талию. Спускаются чуть ниже. -Люблю тебя, очень люблю. Доволен? – сбивчиво шепчет, все еще пытаясь не подпустить первородного ближе. -Более чем. – и его губы резко накрывают ее, не давая возразить или отстраниться. Она стонет, когда он прикусывает ее нижнюю губу, проникая языком в ее рот. -Эл… Эл-лай… Элайджа! – отстраняется, тяжело дыша и все также стоя вплотную к нему. -Что Катерина? – проводит рукой по ее щеке, шее, ключице, плечу… -Я могу… Остаться? – прикрывает глаза от удовольствия. -Где? -Я не хочу больше уходить от тебя. – немного краснеет, опуская взгляд. -Я не позволю. – снова целует ее, но на этот раз она отвечает, не в силах подавить желание. Девушка одной рукой обнимает его за шею, другой слегка оттягивая его волосы. Он вдавливает ее в стену, углубляя поцелуй. Наслаждение. Оно ведь всегда сильнее после ожидания, верно? Легкие горят от недостатка кислорода. Он, не сбавляя темпа, спускается поцелуями на ее подбородок, шею, ключицы, опаляет кожу за мочкой уха. Она стонет и тянется обратно к его губам, словно эти губы и есть ее воздух. Подхватывает ее и с вампирской скоростью оказывается в спальне, все также, не прерывая поцелуй. -Элайджа, а ты знаешь? Я тебя всегда любила. – вампирша обхватывает его за шею, боясь упасть. -Как и я тебя. И сейчас люблю. – опускает ее на кровать, нависая над стройным и столь желанным телом, в которое заключена еще более желанная душа. -Не представляешь, как я хочу тебя… - шепчет, медленно расстегивая пуговицы своей/уже ее рубашки. -Возможно, также как я хочу тебя? – лукаво улыбается, снова затягивая его в поцелуй, скользя острыми ноготками по его груди к прессу и ремню джинс. Он, лаская ее губы, все же расстегивает рубашку. Проводит кончиками пальцев по шее, груди, животу. Через подушечки пальцев ощущает, как ускоряется ее сердцебиение. Истинное наслаждение. Она помогает ему стянуть джинсы, под которыми не оказывается белья. Он просовывает ей под спину свою руку. Секунда и рубашка оказывается в дальнем углу комнаты. Страстный огненный поцелуй сменяется тягучим, невероятно сладким и таким необходимым для обоих. Еще секунда и он входит в нее, ловя губами каждый стон удовольствия и легкого дискомфорта. Начинает двигаться. Она отвечает. Секунды складываются в минуты, а те в вечность наслаждения. Сладко, чуть терпко, но все равно слишком сладко. Поцелуи, сплетения рук, ног, губ. Сбитые простыни, валяющиеся на полу подушки. Вампиры, слишком ненасытные, слишком страстные. Элайджа утыкается носом в ее шею, будто спрашивая разрешения. Она чуть откидывает голову. Он проводит языком по ее коже и, целуя, легко прокусывает ее. Едва ощутимая боль и дикое наслаждение. Он в ней, ее кровь в нем. Он делает пару жадных глотков и останавливается. Сладкая, почти без привкуса металла, в отличии от человеческой, истинная амброзия для него. Ранки от вампирских клыков затягиваются дольше обычных ссадин, они это знают. Это и делает укус вампира для вампира таким особенным. Она повторяет его действие, но не может быть аккуратной. Два укуса, три, но не так много крови, как он. Кровь первородных особенная. Терпкая, в ней привкуса металла не осталось вовсе. Только терпкий букет. Как и вино, становиться с годами только лучше. С трудом отрываясь, вампирша тянется к его губам. Два толчка, поцелуй с привкусом их крови и вот оно, истинное наслаждение. Мгновение невозврата. Он падает рядом с ней, привлекая ее вплотную к себе, не давая мыслям заполонить чистое в эту секунду сознание и накрывает обоих черной простыней. -Эл… - зовет она, слегка отдышавшись. Он вместо ответа просто целует ее в губы. -Люблю тебя. -Я тебя тоже. Прости, что скрывалась так долго. -Последний вопрос: что ты хотела найти? -Кого. – улыбается. -Кого? -Тебя. На самом деле. – снова оказывается прижатой к его груди. На этот раз ни за что не собирается отстраняться.

***

      Никлаус, Ребекка и Кол с огромными сумками зашли в дом. Тишина. За окном почти ночь. Да… Задержались, так задержались. -Элайджа, ты где? – позвала Бекка, недовольная таким его поведением. Он ведь слышал их! Они втроем ввалились в гостиную и остолбенели. В кресле развалился их брат со стаканом красноватого коньяка и, что еще более странно, со счастливой улыбкой. -Ты же перестал пить коньяк с кровью. И что за улыбка? – озвучил всеобщий вопрос Клаус. Ответить древнему не дали. С лестницы слетела, иначе не скажешь, брюнетка, на которую тут же перенеслись четыре взгляда. -Елена Гилберт? – спросил удивленный Кол. -Нет, лучше. – улыбнулся Элайджа встав с кресла, прильнул к ее губам. -Фу…. Бе… Блин, Кэтрин, Элайджа, можно в другом месте? – завопили «младшие» братья и сестра, когда он подтянул ее к себе, углубляя поцелуй. -Не смущай младшеньких. – рассмеялась она, чуть отстраняясь. -Ладно… Коньяка, любовь моя? -Пожалуй, только добавь туда немного второй отрицательной, мой лорд. – улыбнулась девушка, садясь рядом с первородным. -Ну, блин. Опять этот кровавый коньяк, гастрономические вы извращенцы! Вы бы еще друг у друга кровь пили! – продолжил возмущаться Кол. -А они похоже уже. – проконстатировала Ребекка, заметив на шее у брата несколько темно-розовых следов. -Ужас! Наш мир захватили извращенцы-вампиры! – понесся по коридору Кол, сшибая вазы. -Это же династия Цинь! Или Минь! Неважно, убью тебя! – кинулся за ним Клаус, но неудачно пустившись в путь, порвал штору. -Это мне Коко Шанель подарила! Ироды, убью обоих! – не выдержала и девушка. -За нас, любовь моя! – Элайджа протянул девушке бокал. -За нас, мой лорд! – чокнулась она с ним, подкрепляя это поцелуем. Да, они любят пить коньяк с кровью. Да, они периодически ссорятся. Они могут не видеться столетиями, но все равно любить друг друга. Они люди воспоминаний. Им нравятся былые обычаи и нравы, балы, старинные платья и камзолы. Танцы и французские книги, перебиваемые французскими поцелуями. Да, они любят пить кровь друг друга. Да, им плевать на судьбу мира, когда рядом вторая половинка, но это все потому что они любят друг друга. Эта любовь, страсть, желание поглощают их. А разве плохо быть полностью во власти любимого?