За сожжёными мостами

Императорская гробница полыхает огромным костром — огонь выжжет прошлое из настоящего, очистит от его мемориального памятника скверны, и тогда будет на чём строить будущее. Если оглядываться назад, искать оправдание каждому решению и поступку людей, где так много несовершенного, — мир не изменишь и за сотни лет. Огонь уничтожает останки былых правителей, покрывает копотью мрамор саркофагов, превращает серебряные гербы на них в бесформенную жидкость, а Лелуш улыбается. Совершенно искренне, словно сжечь собственную историю в сотнях картин и памятниках — пустяк даже для императора. — Ты похоронил своё прошлое, Лелуш, — в голосе ведьмы проскальзывает незнакомое до этого императору сожаление. «И вписал своё имя в историю», — хочется добавить ей, но ведьма молчит и смотрит на сообщника с интересом, развалившись на кровати посреди коробок из-под пиццы. Знает ли Лелуш о том имени, которое ему дал народ за деспотизм? Знает ли, где он окажется, едва отыграет Реквием? Преданность, уважение и честность — химические растворы из человеческих чувств, иллюзии, порождённые согласием и невольным страхом перед самым сильным, исходящие ещё из примитивных инстинктов. — Чтобы построить будущее, — нужно отринуть прошлое, — садясь на кровать, чётко произносит Лелуш, но впервые эти слова звучат не как воодушевляющий девиз для множества людей, а заученной мантрой уставшего от одного и того же мальчишки. Сколько ещё картин и реликвий предстоит сжечь, сколько ещё несогласных, но влиятельных людей придётся обратить в рабство с помощью силы. Лелуш уже достаточно отравился ядом, но не говорит о своей усталости, выверенно, на десятки шагов вперёд, следуя поставленной цели. А итог уже и так выжжен огненными буквами на полотне судьбы ви Британии. С.С. его почти жаль, но только почти. Она знает, что жалость может сломать сообщника в самом начале пути к триумфу. Император не сопротивляется, когда ведьма кладёт его голову себе на грудь, наоборот обнимает, слушая ровные удары сердца. Сейчас Лелушу достаточно этого понимания, а мосты позади пусть догорают, закрывая звёздное небо дымовой завесой. И только тихий шёпот перекрывает потрескивание огня, в котором сгорают образы прошлого, напоминая о ещё не свершившемся: — Когда будет играть Реквием, я помолюсь за тебя.