Забыть о фантазиях ради...

      Всем известно, что именно фантазия делает человека разумным существом. Наша фантазия, это не только отличие человека от зверя, но еще и тот фактор, который в наше поистине трудное время позволил людям сохранить в себе остатки сознания.       «В благоприятных условиях жизнь человека примерно на половину состоит из его фантазий, а другую половину составляют факты». - Такую фразу я однажды прочитала в одной старой энциклопедии, пылившейся у нас дома на чердаке. После чего, на автомате, задалась риторическим вопросом: «Благоприятные ли у нас условия?»       Сейчас куда не посмотри, обязательно встретишь взглядом лицо нашего «великого лидера», - Хайнца Фуфелшмерца. Оно будет преследовать тебя повсюду: на каждом плакате, баннере, вывеске, на каждом телевизионном канале. От него некуда деваться, то есть почти некуда. Большинство людей, чтобы окончательно не сойти с ума от этой пропаганды, практически полностью абстрагируются от внешнего мира, создавая небольшой, хрупкий, по большей части надуманный не без помощи великого умения, именуемого фантазией, но всё-таки свой мирок.       В наше время, для простого человека, фантазия – это всё. Люди почти полностью уходят в мир фантазии, возвращаясь назад из этого состояния лишь на пару дней, чтобы почтить память очередного соседа или родственника, которого власть, во главе нашего лидера, оклеветав и обвинив во всем, в чем можно и нельзя, казнила на глазах всего Денвиля. Двое нормоботов безустанно патрулировали вход в денвильский парк, – последнее место в городе, где сохранились зеленые насаждения. Они остались единственным живым доказательством того что раньше все было иначе. Только глядя на эти старые, скрючившиеся, но еще не растерявшие всей своей листвы деревья, люди могли вспомнить о былом времени.       И теперь этому последнему напоминанию грозила гибель. Узнав о том, что посетители парка, по неизвестной ему причине, возвращаются домой более бодрыми и оживленными, Хайнц издал указ о том, что теперь все деревья парка подлежат вырубке. К вечеру, чтобы узнать об этом первыми и увидеть все собственными глазами, там собралась половина жителей Денвиля. Но никто из жителей не решился оказать сопротивление власти. Они знали, что только в сказках встречается высокая лживая фраза о том, что «дух нельзя сломить». Их дух был сломлен уже давным-давно.       Фуфел не раз проводил казни на глазах всего города, заставляя каждого жителя Денвиля чувствовать себя слабой, ничтожной, никчемной вошью которая, после таких зрелищ уже никогда не пойдет против системы. Смерть от того что тебя сожрет Гузим, была одной из самых легких. Трудно представить какие садистские склонности таились в голове у Хайнца. Но если ты хоть раз увидишь исполнение приказов рожденных ими, то уже никогда не забудешь это зрелище.       Народ, собравшийся у входа в парк, находился по разные края ворот, открывая дорогу для бульдозеров, которые должны были прибыть с минуты на минуту. Казалось бы почти весь город собрался тут, но тишина была такой, что звук разбившегося стекла в паре кварталов от парка показался таким грохотом, будто поезд сходит с рельс.       В этой тишине, как ни в чем не бывало, погрузившись с головой в сюжет книги, по знакомой дороге в парк зашла женщина. Это была блондинка средних лет, она была в фуфельной одежде, как впрочем, и все, и в очках. Пока ее мысли находились на пожелтевших страницах книги с бордовой обложкой, ее ноги привели ее к пустующей скамейке, на которую она недолго думая села.       Нормоботы, поймавшие себя на невнимательности, поспешили исправить свою ошибку. Подлетев к скамейке с разных сторон, они угрожающе заскрипели железом, и улыбчивое лицо сменилось черным шлемом с красным светящимся визором, а руки трансформировались в огромные орудия для уничтожения.       - Предъявите ваши документы, - сказал заученную фразу робот. По всей видимости они ему были нужны только для того, чтоб знать, куда отправлять извещение о смерти.        Вздрогнувшая от неожиданности и страха читательница повернулась к источнику звука. Нормобот уже давно направил пушку на нее, но пока ничего не предпринимал, видимо из-за того, что ему нужно было вести учет количества смертей. Оценив ситуацию, женщина прыгнула в сторону одной из парящих железяк, и нырнула под робота. Второй нормобот тут же отреагировал, и прогремел выстрел, после которого первый со словами «бульон с фрикадельками из мозгов» с грохотом упал, проломив скамью. Отчаянная женщина со всех ног побежала к выходу, попутно что-то крича.       Когда она пробежала мимо меня, я, наконец, смогла разглядеть ее лицо. Это была мамина подруга – миссис Джонсон. Это именно та женщина, которая на одном из моих грандиозных дней рождений, являвшихся, по сути, скромным чаепитием, подарила маленькой девочке плюшевого мишку – мистера Пушистика.       Никто не отреагировал на ее крик. Всех собравшихся охватило стадное чувство безразличия. Они напоминали рыб, на глазах у которых медведь пытается схватить их сородича. Это чувство охватило всех, но не меня.       Впервые, после исчезновения Перри меня охватил новый, еще малознакомый страх. Он был более тяжелым, липким и удушливым чем когда либо. Это был ползучий страх, хватающий за горло, неуловимый и в то же время угрожающий, непреодолимый страх ломающий волю и смиряющий чувства. Страх за другого, невинного человека, который к тому же очень близок твоей семье, и бессилия в помощи для него. Наверняка он станет главным страхом моего времени, для тех, кто еще не утратил рассудок.       Выскочив из парка миссис Джонсон побежала без оглядки, петляя из стороны в сторону, уворачиваясь от плазменных выстрелов, разносящих в пыль стены зданий и взрывающих машины на ближайших парковках.       Даже если нормобот еще не вызвал подкрепление, вероятность чего ничтожна, то оно само сюда скоро заявится услышав звуки выстрелов. Оставаться стоять здесь, было бы худшим вариантом, поэтому найдя свою семью среди тех, кто бежал в сторону дома я, после некоторого колебания направилась за нормоботом.       Переулок, другой, третий, а я все бегу по следам погони. Отслеживать ее не составляет никакого труда, тут и там горят развороченные мусорные контейнеры, и стены зияют сквозными дырами. Я не спрашиваю себя, зачем я это делаю, и почему бегу туда, откуда следовало бы удирать. Ответ на этот вопрос очевиден. Но что может маленькая девочка подросток противопоставить железной махине?       Следы погони заводят меня в тупик – темный переулок с единственным мерцающим фонарем, где я вижу следующую картину: На земле с окровавленным животом, придерживая свои внутренности, сидит миссис Джонсон, перед ней парит робот, а сзади еще одна дыра в стене. Видимо заряд прошел вскользь, поэтому женщину и не разбросало по кусочкам.       В этот момент мой мозг практически полностью отключился. Ведомая какими-то животными инстинктами, я, как хищник почуявший кровь, схватив какой то на редкость прямой шест, воткнула его под летающую железку и проскользнув под роботом оказалась в зоне видимости его визора. Внутри робота что-то ёкнуло, а я потянув шест свободным концом на себя и вверх перевернула его на спину заставив упасть таким образом. Он сделал несколько выстрелов, но все они были в воздух, а я, подойдя к голове лишенного возможности передвигаться робота стала ее колошматить почем зря. Разбитый визор и полное отключение робота для меня ничего не значили, я в истерике продолжала его бить пока не услышала что меня окликнула миссис Джонсон.       Свет перестал мерцать, и посмотрев на лицо женщины, я поняла, что сейчас – последний раз, когда я вижу ее живой. Слишком много таких лиц я видела раньше, чтобы не знать этого. Уже бессмысленно было делать, какую-либо перевязку или обрабатывать рану, но я не могла поступить иначе. Найдя перекись, каким-то чудом не выпавшую из карманов фуфельной одежды, я стала поливать края раны, уже не с тем, чтобы как-то помочь женщине, а с тем, чтобы вообще хоть что-то предпринять.       Я видела множество смертей, а слышала о еще большем количестве, поэтому привыкла к постоянным потерям кого-либо из знакомых, и знала, насколько мала цена человеческой жизни. Но сейчас, я прониклась в чувства умирающего человека так, будто видела смерть впервые. Блондинка сделала жалкое подобие улыбки, отчего мне сразу пришла мысль о том, что буквально через пять-десять в лучшем случае пятнадцать минут бездыханное тело миссис Джонсон найдет в этом переулке один из патрулей нормоботов.       - Кэндис, прости меня – эта фраза вырвала меня из раздумий.       - За что? Моему удивлению не было предела. Почему она просит именно прощения? Не помощи, на худой конец, почему не просит пообещать ей, о чем либо?       - Прости меня за то, что ты это видишь.       -Нет, что вы не надо, за что вам извинятся… - Она через силу поднесла указательный палец к моему рту прервав поток слов не имевших особого смысла.       То что потеряно – потеряно, -промелькнула мысль в моей голове, - и винить в этом ни себя, ни Фуфела, ни кого либо другого просто нет смысла. Правда останется правдой, но она ничто без действия. Поэтому нужно действовать.       - Вы будете отомщены. – сквозь слезы окропляющее свежую рану сказала я.       Глаза Блондинки округлились, - Месть? Как? Зачем? – Хриплым голосом, попутно отплевываясь кровью, выдавила она из себя.       - Во имя будущего, чтобы сопротивляться.       - Только… не повторяй чужих ошибок… помни… бессмысленное мужество это… самоубийство. Помни о своей цели… о том чего, добьешься в итоге, … а не как это выглядит со стороны. А теперь… беги. – Прохрипела женщина, и ее сердце перестало биться.       Я нехотя отстранилась от лица миссис Джонсон, и без оглядки побежала подальше от этого переулка. Медлить было глупо, ведь я ничего бы не смогла сделать, тем более в одиночку, а значит, протухший свет в глазах маминой подруги уже не вернуть.       Придя среди ночи домой, я, первым делом, удостоверившись, что все члены семьи дома и что братья спят, приняв душ, села на диван и начала читать свежий номер «Паджертаунских новостей» – единственной газеты, которая до сих пор умудрялась проходить мимо цензорного комитета имени нашего величайшего лидера.       Газетная статья гласила следующее: сегодня днем мирное собрание людей пожелавших последний раз увидеть денвильский парк, было жестоко разогнано личной охраной Фуфелшмерца, во главе с ее новым генералом Перри – уткоборгом.(фото прилагается) Сообщается о нескольких десятках погибших людей счет раненых идет на сотни. Расправа началась после нахождения в парке останков нормобота и проверки его устройств хранения информации. Вырубка парка откладывается на ближайшие дни.       А сейчас о гиперинфляции охватившей территорию всего Триштатья…       Я откинула газету в сторону, потом еще раз схватила и вновь пробежалась по ней глазами, найдя информацию о генерале личной охраны Фуфела. У меня не осталось никаких сомнений, да это именно он, ее маленький бирюзовый питомец.       В этот момент уже была не властна над своим телом. Оно стало напоминать колосок, пшеницы, движущийся туда, куда подует легкий ветерок. Меня трясло крупной дрожью, и казалось, что вся комната дрожит вместе со мной, с каждой секундой приобретая все большие очертания тюремной камеры. Камеры, из которой безуспешно пытается выбраться маленький комочек хизни, известный так-же как Кендис Флинн. Это было чувство осознания того, что последняя надежда исчезла. Исчез герой который мог противостоять этому кошмару.       Какова теперь моя цель? Чего я должна добиться в итоге? О чем перед смертью сказала миссис Джонсон, чего я не должна забывать? Внезапно дрожь прекратилась. По всему телу прошлась волна тепла и странной радости исходящей из вне. Я оглянулась и увидела на своем плече маленькую ручку, обладателем которой был мой треугольноголовый братец. Я посмотрела ему в глаза и теперь уже точно знала какова моя цель. Сделать все возможное, чтоб в этих голубых глазах никогда не отразились страдания.       - Кэндис, вот твой плюшевый мишка, как его там… Мистер Пушистик. Он был у нас на заднем дворе, в луже оставшейся от вчерашнего дождя. Ты его потеряла, а я нашел и спас.       - Мог бы и не спасать. Мечты и фантазии спасать не нужно.       - А что же нужно?       - Веру, а мечты и фантазии придут опять.       - Затмение солнца возможно, но только ни вечная тьма. Еще не существовало на свете ни одной тирании, которой не пришел бы конец – подумала я, а может быть, это и было сказано вслух.       - Кэндис, ты что-то сказала?       - Да братишка, спокойной ночи.