"Прости, любимая, так получилось..."

      Разочарованная в своём кумире поклонница горько плакала и никак не могла успокоиться. Что она сделала плохого? Хорошо, что ему под руку попалась эта баночка с кистями. А если бы нет? Тогда он ударил бы её? Почти наверняка. Каким бешенством горели его глаза… Кстати, удивительно красивые глаза, к сожалению, приходится это признать.       «Интересно, сколько женских сердец он разбил? — неожиданно подумала девушка. — Хотя с таким характером… А что характер? — она всхлипнула. — Ведь с Полли он вел себя почти по-человечески, если, конечно, не считать бесцеремонного приказа "раздевайся"».       Девушка прекрасно слышала всё, что происходило в мастерской. С ума сойти! Оказывается, он умеет смеяться и валять дурака?       Загадочный красавчик с иссиня-черными волосами, высокомерным взглядом и брутальной щетиной на подбородке. Упаси Бог в такого влюбиться. С башни ради него спрыгнешь, а он только буркнет, презрительно поморщившись: «Станислав, уберите это отсюда».       Лия живо представила, будто это она лежит на земле — мертвая и окровавленная, а этот бесчувственный тип равнодушно отворачивается и уходит, даже не поинтересовавшись, как звали несчастную, погибшую от неразделенной любви к нему.       От злости слёзы высохли. Из-за чего он вдруг накричал на неё? Из-за того, что она извинилась за свой визит и упомянула о картине? Псих ненормальный! Пусть только попробует еще раз оскорбить её. Взял и из-за какой-то ерунды спустил на неё всех собак.       Внезапно, словно материализовавшись из её мыслей, в конце коридора появилась огромная псина. Цокая когтями по паркету и угрожающе рыча, она начала медленно приближаться. Лия уже мысленно простилась с жизнью, но пёс внезапно остановился и сел, облизнув широким розовым языком влажный черный нос.       Замершая от страха девушка осторожно пошевелила рукой, и мощный мастиф тут же предупредительно оскалил зубы, добавив еще больше складок своей и без того морщинистой морде.       «Ну вот, теперь так и буду тут сидеть, пока кто-нибудь не спасёт», — с тоской подумала она, не решаясь крикнуть, чтобы позвать на помощь. Из глаз снова сами собой покатились слёзы.       — Это тебе для храбрости, муза, — весело сказал в мастерской знакомый баритон.       До Лии донёсся звон бокалов и заливистый смех Полли.       — Всё. Теперь не вертись. Чёрт, у тебя отличная грудь, девочка. Мы сохраним её для потомков нетронутой.       — Вы прям как дядя. Похоже, он тоже мечтает сохранить её нетронутой, — фыркнула Полина. — Всех моих парней запугал.       Дэн снова расхохотался.       — Значит, остается только один выход: придется тебе обратить внимание на меня, — шутливо заметил художник. — Я твоего дядю не боюсь.       — И зря, — вздохнула Полина. — Вот вы шутите, а мне не до смеха. Может, вы с ним поговорите, господин Ривенхарт? Вы серьёзный, рассудительный. Вас он послушает... наверное.       — Любопытно, и что я должен ему сказать?       — Что хотите на мне жениться, — прыснула девушка, и Лия вновь услышала, как художник рассмеялся и озадаченно хмыкнул:       — Ах, уже так стоит вопрос?       — Ну вы же сами предложили…       — Полли, я убеждён, что Станислав абсолютно зря о тебе беспокоится. Ты сама способна сходу откусить руку по самые плечи. Кстати, хочешь, я тебя с геранькой напишу? Максу в кабинет повесим, — пьяно хрюкнул он.       — Ух, ты! Очень хочу, только вряд ли дядя мне позволит в таком виде там висеть.       — Ладно, тогда я ему гераньку отдельно нарисую. Акварелью. Чтобы смотрел на неё и помнил, что оригинал у меня в мастерской, а портрет тебе подарю. Чин?       — Чин, — охотно отозвалась Полина.       Снова звонко дзынькнули бокалы.       Лия невольно подслушивала этот веселый разговор и тихонько всхлипывала.       «Подарю?! Ничего себе», — теперь она совсем ничего не понимала.       В художественной «тусовке» все считали Ривенхарта удачливым хапугой и жлобом, который до небес взвинтил цены на свои услуги и никогда не делал заказчикам никаких скидок. Удивительно, но заказов от этого не становилось меньше: напротив, «к самому Риверхарту» стояла солидная очередь из желающих запечатлеть себя для потомков. К тому же богемного художника еще нужно было поуговаривать и соглашался он далеко не всегда. А тут вдруг просто: «Подарю»… Да уж, с ним не соскучишься.       Пёс лёг, положив большую голову на лапы и, похоже, никуда не собирался уходить, продолжая следить за «пленницей» из-под полуопущенных век. А Лия с ужасом поняла, что от долгого сидения на холодном полу ей страшно захотелось в туалет.