"Прости, любимая, так получилось..."

      С помощью Винни скрюченный Стас еле-еле доковылял до кровати и оперся о матрас кулаками. Оказалось, что закинуть ногу на постель сейчас не представляется возможным, потому что при малейшем движении боль пронизывала поясницу, как острое копьё.       Гордый начальник охраны, уже мало заботясь о том, как он выглядит со стороны, осторожно, бочком, деревянной чуркой завалился на покрывало.       — Нет, таак не пойдёт, — строго заявила реставраторша. — Его наадо рааздеть и укрыть оддеялом.       — Нет! Отставить! — попытался протестовать Станислав, но возможности сопротивляться у него не было.       — Винни, бутте люпезны снять с него штааны и обуфь. Спине нуужен покой и тепло, я сейчаас приннесу свой шерстяной свиитер.       — Не смей! Убью! Уволю! Ай, мерзавец… — довольно долго доносились до Аайды вопли бывшего спецназовца, пока она копалась в своей дорожной сумке.       Татуированная любительница йоги вернулась, держа в руках мохнатый серый свитер с причудливым северным орнаментом на груди.       Исполнительный Винсент задание выполнил. Угомонившийся начальник охраны лежал на боку, заботливо укрытый одеялом, и лишь тихонько постанывал в подушку.       — Поезжайте в аптеку. Купите вот этто, — девица протянула Винни бумажку, и он, по-военному развернувшись, умчался выполнять приказ.       — Предатель, — глухо пробурчал Стас. — Кто здесь командир, черт вас возьми!       — Выы, — Аайда решительно откинула одеяло, нимало не смущаясь того, что пациент лежит в постели в одних трусах, укутала ему спину свитером, аккуратно подоткнув края. — Таак удобно?       — Колется, — проворчал начинающий йог, однако отметил, что ему действительно немного полегчало.       К тому времени, как Винни вернулся с лекарствами, Станислав к свитеру уже вполне попривык и перестал донимать свою добровольную сиделку жалобами.       А уж когда Аайда принялась растирать его мазью — если бы так не болело, — то бывший спецназовец вообще бы радовался жизни, так как, оказалось, что нежные женские руки — это именно то, чего ему не хватало. Он был уверен в этом ровно до того момента, как эти же самые руки не вкатили ему укол.       Укол подействовал быстро: боль слегка отступила, и настрадавшегося начальника охраны начало клонить в сон. Последнее, что он запомнил перед тем, как уснуть — оказавшийся удивительно мелодичным Аайдин голос, напевающий что-то вроде колыбельной на непонятном языке. Станиславу показалось, что ещё чуть-чуть — и он начнёт разбирать слова. С этой мыслью он окончательно провалился в сон.

***

      Измученный тем, что все его мысли постоянно сводятся к рыжей ведьме, Дэн почти не выходил из мастерской. Ему казалось, что всё, о чём он думает, огромными светящимися буквами написано у него на лбу. Еще не хватало, чтобы она поняла, что её колдовство действует, и высмеяла его. Пусть лучше едет к своему жениху. Так спокойнее. Заведут детишек, она растолстеет, станет сварливой, нервной, потной бабищей. Однако, как назло, несмотря на все старания, в его воображении толстеть и страшнеть Лия категорически отказывалась. Совсем наоборот, перед внутренним взором вставали соблазнительные картины из его эротического сна, и чтобы отвлечься, Ривенхарт, обложившись фотографиями, принялся скрупулёзно писать мэра. Портрет вышел слегка скучноватым и больше напоминающим добротную академическую работу, но зато выдержанным в серьёзном духе и в меру торжественным. Градоначальник на нём даже не слишком напоминал упитанного розового поросёночка.       — Вот Макс приедет, и… — художник сделал рукой жест, словно вышвырнул что-то из окна.       — Интересно, это за что ты меня так?! — в дверном проёме стоял сияющий рыжий.       Увлеченный работой, Дэн даже не заметил, как машина друга вкатилась в ворота, а сам он быстро вошёл в дом и взбежал по лестнице.       — Надеюсь, ты уже знаешь? — психолога нервно потряхивало, и он от возбуждения пританцовывал на месте.       — Что именно? — равнодушно поинтересовался Ривенхарт. — Судя по твоему радостному виду, ты успел откуда-то вовремя смыться?       — Что? Смыться? Неужели ты до сих пор не в курсе?! Я полагал, что у тебя электронная почта забита фальшивыми поздравлениями от завистливых коллег по цеху.       — Может, и забита. Я её не проверял. А меня надо с чем-то поздравить?       — Нет, он еще спрашивает! — фыркнул Макс. — Прежде всего, надо тебя поздравить с тем, что у тебя такой гениальный управляющий. Потому что я не только не даю тебе разбазаривать нажитое направо и налево, но ещё и могу из любого мусора сделать конфетку и выгодно её продать. Так что я и есть твое главное сокровище, и беречь меня надо как зеницу твоего всё еще красного ока.       — Ясно. Ты всё-таки продал помоечный пиджак, — без особого энтузиазма констатировал художник.       — Нет, Дэн, я его не просто продал, — рыжий поднял руки вверх и крутанулся вокруг своей оси, — это было нечто! Такой битвы я давненько не видел. Наш банковский счет пополнился суммой с шестью нулями, и я разрешаю тебе броситься мне на шею.       — Спасибо, я, пожалуй, воздержусь, — улыбнулся Ривенхарт. — Всегда удивлялся твоей способности делать деньги из воздуха.       — Огромные деньги и не из слишком свежего воздуха, если ты помнишь. Эффект 3D из него до сих пор не выветрился. Уж не знаю, почему его увозили с торгов в прозрачном кубе с бронированным стеклом — по причине дороговизны или из-за убойного запаха. Кстати, покупательница была на седьмом небе от счастья. Надеюсь, она не решила, что это твоё настоящее амбре. Прости, но мне пришлось пообещать ей встречу с тобой.       Улыбка сразу же сползла с лица художника, и Макс поспешил добавить:       — Я на всякий случай предупредил её, что в ближайшее время, учитывая твою занятость, это решительно невозможно.       — Вот именно. Кстати, о занятости. Портреты мэрской чете можешь отправлять. Я их закончил, — мрачно сообщил Ривенхарт.       — Поверить не могу! Неужели свершилось? Друг мой, это великолепно! Мне надо почаще уезжать, ибо в тоске по мне ты наконец-то начитаешь работать. Между прочим, у меня для тебя ещё одна новость, — рыжий просто лучился энтузиазмом. — Ты летишь в Нью-Йорк! Со мной говорили представители музея Гуггенхайма. Есть возможность участвовать в фестивале современного искусства, что-то про гражданскую позицию творца... да неважно. Ты со своими недавними полицейскими перформансами и этой твоей благотворительной пони-акцией отлично вписываешься в их концепцию. Вынужден признать, что твоя дурь начала приносить дивиденды. Программу я тебе...       — К чёрту программу, — Дэн явно не разделял радости Макса. — Никуда я не полечу.