Вмешательство извне

Глава 15. Тьма. Часть 1

      «Никто не может остаться в стороне, когда идет война за выживание. Все, кто не сражается на твоей стороне — враги, которых ты должен сокрушить»       Вселенная Warhammer 40000       Планета была великолепна. Подобно драгоценному камню в оправе из абсолютной тьмы космоса, изумруду, мерцающему в мягких лучах солнца приятной зеленью. Она была спокойна и безмятежна. Величественна. И вряд ли кто-то со стороны смог бы сейчас поверить, что ещё сутки назад эта планета была выжженной, сухой и безжизненной пустыней, окутанной серой шалью пепла и пыли.       Меридиан.       Мир, которому довелось пережить так много. Мир, познавший, что такое смерть и воскрешение. Мир, видевший расцвет и падение тиранов, победы и поражения сумасшедших, страх и ликование простого люда… Видел он и тех, кто выполнял свой долг до последнего, расставаясь с жизнью и приближая эпоху мира…       Меридиан.       Мир, который видел крушение всех надежд для одних, и сам олицетворял надежду для других.       Мир, хранящий множество тайн и загадок, многие из которых давно утеряны и забыты. Некоторые ведомы лишь избранным. А одна – самая главная – не была известна никому и никогда. Но времена меняются, а тайное рано или поздно становиться явным…       И вот сейчас Меридиан, мир, с которого всё началось, ожидает, чем теперь всё окончится. А вместе с ним, затаив дыхание, этого ждёт сама Вселенная.       Время пришло. И как бы мы не пытались избежать этого момента – от него не уйти.       Альфа и Омега. Начало и конец.       Сколь удивительна порой бывает игра Судьбы. Божественное чувство юмора, если так угодно тем, кто в судьбу не верит… Невероятное совпадение – для всех, не обременённых верой ни в Бога, ни в судьбу.       Так иногда случается – гораздо чаще, чем можно было бы подумать. Будто в соответствии с каким-то неведомым космическим законом… Ирония судьбы, закон подлости – названий у этого явления масса, но суть одна. И каждый её понимает, хотя если попросить выразить это понимание словами – вряд ли найдёт, как это выразить. Эмоции и глубинная суть вещей плохо поддаются вербализации и чёткому описанию…       Меридиан…       Место, где всё началось, где всё должно закончиться. Планета, окружённая ожерельем из более чем тридцати древних городов-крепостей невозмутимо продолжала свой космический бег. Медленно плыли облака в атмосфере… Солнце отражалось в океанах… Сияли серебром снежно-ледяные шапки на полюсах…       Затишье перед бурей.       Дервиш любовался космосом. Эта пустота, где царили вечная тьма и холод, всегда завораживала его. Здесь было столько интересного, столько непознанного, столько таинственного. Он словно всегда слышал манящий зов космоса: «Иди ко мне… Здесь твоё желание будет исполнено… Здесь твоя судьба…» И он знал, что так и будет. Что только соединив свою жизнь с космосом он будет счастлив. Знал всегда. Поэтому эоны лет назад, во время расцвета своей расы, и стал исследователем. Познавал новое, путешествуя от звезды к звезде, от планеты к планете, от галактики к галактике… Делился накопленными знаниями с другими… Постигал и одновременно любовался великой гармонией мироздания, узреть и понять которую дано далеко не всем.       И, в конечном итоге, именно из-за этой страсти он согласился на процедуру копирования личности…       Память уже в который раз воскрешала образы минувшего. И вновь, как и тогда, когда всё это происходило на самом деле, Дервиш испытывал те же самые чувства. Машинная память. Дар и проклятье, ибо сохраняет с абсолютной точностью всё, в том числе и чувства – хорошие и плохие, радость и горе…       - Послушай, - донеслось вдруг до его «слуха» эхо женского голоса, вернув из прошлого такого далёкого, что о нём не сохранилось даже легенд.       - Нитара? – словно бы с облегчением произнёс Дервиш.       - Я хочу с тобой поговорить, - сказала она.       - Потому, что другой возможности уже может не быть? – понял Дервиш.       - Да… хотя не только поэтому.       - Ясно, - казалось, что управляющий улыбнулся. – Похоже, это что-то важное, раз ты говоришь по закрытому каналу…       - О чём ты сейчас думаешь? – оказалось, что сходу сказать то, что хотела, было не так уж и просто.       - Обо всём, что было. Вспоминаю, как жил, свои победы и поражения, радости и печали… А почему ты спрашиваешь?       - Ты когда-нибудь вспоминал о… нас? Обо мне?       Пауза. Длящаяся дольше, чем хотелось бы.       - Да, - пришёл Нитаре тихий ответ. Она ждала его и одновременно опасалась. Но отступать было уже поздно.       - Почему? – спросила женщина. И ей самой вопрос показался странным, ведь и она сама тоже вспоминала.       - Ты ведь знаешь ответ на этот вопрос, - сказал Дервиш. – Всегда знала.       - Тогда почему ты позволил нам совершить эту ошибку? - с жаром и болью спросила Нитара. – Ведь я… ведь только из-за тебя…       - Прости меня, - Дервиш давно ждал, когда она начнёт этот разговор. И боялся его. Много в своей жизни он совершил такого, о чём сожалел. Но ничто другое так не терзало его, как то, о чём сейчас говорила собеседница. – Прости… мне нет оправдания, - сказал он совершенно искренне и с такими болью и сожалением, силу которых просто невозможно было описать.       Это было давно. Очень давно. Расцвет цивилизации. Бурное освоение космоса шло полным ходом уже несколько тысячелетий, когда разведчики впервые обнаружили расу Шао’ссоров. Агрессивные и высокотехнологичные, переживающие упадок после войны, о которой никому, кроме них самих ничего не было известно, да к тому же прибывшие из иной реальности и стремящиеся изменить под себя эту. Советом Глав они были признаны потенциально опасными. В последующее столетие тайное исследование этой расы, начатое по поручению Совета, дало много тревожной информации о расе ящеров.       В конечном итоге правительство приняло решение о превентивных сдерживающих мерах в отношении Шао’ссоров, чья стремительная экспансия, освоение всё новых и новых территорий с последующим изменением Законов мироздания в захваченных областях космоса, вызывала всё больше опасений по поводу всё большего числа таких инородных пространств во вселенной и их влияния на ткань реальности.       Именно тогда в качестве одной из мер противодействия был предложен проект городов-крепостей для защиты планет, которые ящеры могли бы использовать для создания своей системы Изменения – фазового перехода вакуума, самой реальности и её законов, в состояние, пригодное для жизни Шао’ссоров. Управление крепостями в силу разных причин, в том числе и морально-этических, нельзя было доверить полноценному искусственному интеллекту. Чтобы решить эту проблему была разработана специальная процедура «переноса» личности, её копирования, и объявлен набор добровольцев. Одним из таких добровольцев был и тот, кто много эпох спустя назвался Дервишем. И Нитара, его возлюбленная, готовая идти за ним хоть на край света…       Но как это часто бывает, мало кто из добровольцев отчётливо представлял себе, что его ждёт на самом деле. Воображение рисовало одно, а реальность оказалась совершенно иной. Впрочем, главное было даже не это. Сама мысль о слиянии с машиной, или ещё хуже – о превращении в машину была противна Нитаре. Она пошла за Дервишем в надежде отговорить от этого шага. И ей даже казалось, что у неё получилось. Но, в итоге, без её ведома, он всё-равно прошёл процедуру. А суровая реальность оказалась такова – добровольцам не говорили, что процедура опасна. Тем, кто её прошёл, грозило сумасшествие из-за нарушений работы отделов мозга, а затем – смерть. Это происходило медленно, но неотвратимо. Прошедшие процедуру биологические оригиналы умирали, а их цифровые копии были едва ли не безсмертны.       Когда же Нитара всё поняла, то горю её не было предела. Именно оно и привело её к той же судьбе, которую для себя избрал Дервиш. Тогда она была в состоянии, подобном трансу или сну наяву… Но с другой стороны – любовь и желание быть с любимым, противопоставленное отвратительному слиянию с машиной… Когда же она наконец пришла в себя, то ничего уже нельзя было изменить.       Это не могло закончиться так просто…       - Если бы твои извинения могли хоть что-то изменить, - горько отозвалась Нитара. – Я всё это время жила с отвращением к самой себе… К счастью, время и вправду великий лекарь. Даже с этим я смогла справиться. Привыкнуть… Но ты обманул меня. Обманул! Из-за тебя я умерла и стала… такой! – последнее слово было сказано с нескрываемым отвращением. И Дервиш понял – что бы он сейчас не сказал, как бы ни извинялся – всё это не будет иметь никакого значения. Потому, что Нитара права – он и только он виновен в случившемся с ними. Осознание этого пришло к нему давным-давно – ровно в тот миг, когда он узнал, что Нитара тоже стала добровольцем… С тех самых пор эта боль поселилась в его оцифрованной душе. И сейчас она достигла своего пика. Дервиш уже давно раздумывал, почему Нитара не завела этот разговор раньше, и делала вид, будто между ними ничего не произошло…       «Внимание!» - прозвучал по общему каналу голос Дарака, прерывая столь личную беседу. «Враг только что вышел из гиперпространства у границы системы. Фиксирую появление тяжёлых артиллерийских кораблей, линкоров и крейсеров», - слова эти, будто холодный отрезвляющий душ, вернули Нитару и Дервиша к тому, что происходило здесь и сейчас.       - Да, похоже, возможность уже не представится, - констатировала женщина.       - Верно, - согласился Дервиш. – Но даже если бы она и была… Я… Я не смог бы ничего тебе объяснить. Потому, что теперь и сам не понимаю, зачем я сделал это… Могу сказать одно – если бы у меня был ещё один шанс, я бы поступил по-другому. Я бы остался с тобой, Нитара.       - Внимание! Фиксирую ещё один гипертуннель за обратной стороной солнца! – прилетело тревожное сообщение от одного из разведчиков. – Это истребители и перехватчики! Тысячи!       - Нас берут в клещи, - проворчал Дарак. – Наверняка собираются связать нас боем с этой мелюзгой, пока крупные корабли займут удобные позиции для обстрела с дистанции.       - Поговорим потом, - уловил Дервиш ответ Нитары.       - Внимание всем! – командовал Дарак. – Малый прыжок по координатам первого гиперперехода ящеров! Смешаемся с их флотом и атакуем! – распорядился он, первый ушёл в гиперпространство… и менее чем через мгновение оказался в самой гуще вражеского флота, только что выпавшего в реальный мир на окраине системы Меридиана! Вслед за ним из гипера выпрыгивали другие города, и тотчас сотни тысяч ярких жёлтых огоньков, подобно мощному приливу, обрушились на армаду противника, буквально выгрызая место для всё прибывающих древних крепостей. Этот дерзкий и неожиданный манёвр внёс сумятицу в ряды ящеров – многие корабли заметались, некоторые шарахнулись в стороны, спасаясь от смертоносных огоньков точно стаи напуганных рыб от акул, но ещё больше было застигнутых врасплох. И сейчас они брызгали фонтанами жёлтых огоньков, раскалываясь на части и беззвучно взрываясь, заполняя космос мириадами обломков… а огоньки уже искали новых жертв…       Сотни кораблей, тысячи покидали этот мир в ярких вспышках взрывов. Некоторые сопротивлялись, ведя огонь по ближайшим крепостям из всех орудий – им даже удалось пробить щиты у двух летающих городов, нанеся незначительные повреждения, но такие огрызающиеся корабли уничтожались огоньками в первую очередь…       За считанные минуты более половины флота Шао’ссоров, появившегося в системе, обратилось в поле искорёженных, разорванных и безполезных обломков, которое с каждым мигом становилось лишь ещё больше…       Казалось, что это планомерное и методичное уничтожение будет продолжаться и дальше, но тут, наконец, к месту сражение подоспели истребители ящеров, преодолевшие более половины планетарной системы всего за несколько минут! Эти юркие машины, очертаниями напоминавшие земных летающих ящеров прошлого, буквально врубились в строй Предтеч, постоянно маневрируя и уклоняясь от их главного оружия – безчисленных самонаводящихся снарядов-огоньков. Они кружились в смертельных космических дуэлях, выписывая умопомрачительные фигуры высшего пилотажа, постоянно работая на высоких ускорениях и уходя от огоньков едва ли не в последний момент. И при этом они успевали наносить удары по древним городам, которые перегруппировывались в построение-сферу, и продолжали наводнять космос вокруг себя всё новыми снарядами. И хотя мощи истребительных орудий было явно не достаточно, чтобы пробить щиты городов, не обращавших особого внимания на эту «мошкару», численность и манёвренность позволили истребителям оттянуть на себя большую часть снарядов-огоньков, дав возможность крупным кораблям уйти из опасной зоны.       Но, всё же, снаряды-огоньки рано или поздно настигали истребители ящеров… Космос пестрел от взрывов и вспышек, прорезали тьму слепящие лучи орудий. Всё шло так, как и задумывал Дарак. Пока.       - Ещё немного, и мы их разобьём! – разнеслось в эфире его восклицание. Но как раз в этот самый момент произошло нечто непредвиденное – прямо в гуще сражения из гиперпространства вынырнули несколько сотен кораблей ящеров неизвестной ранее конструкции – продолговатые, чёрные, похожие на мурен. Они тотчас просто с чудовищной скоростью ринулись к городам! Но занятые боем, а вернее – добиванием, древние далеко не сразу их заметили. Всего несколько секунд, но этого уже было достаточно, чтобы огоньки-снаряды, ринувшиеся в погоню уничтожили лишь большую часть странных кораблей. Этого было достаточно, чтобы на стремительно сформировавшемся вокруг городов минном поле из снарядов подорвались, не успев совершить манёвр, почти все остальные. Этого было достаточно, чтобы через все заслоны сумел прорваться лишь один корабль… И ярчайшая ослепительная вспышка, затмившая тысячу солнц сразу, поглотила всё…       Крутов был в своём кабинете. Один. В полной тишине. Здесь не было слышно, как в коридоре ходят люди, не было слышно разговоров и шума работающих механизмов. Ибо здесь и сейчас была важна тишина….       У кабинета не было окон – он ведь располагался на подземной базе – их заменяли репродукции картин Репина, Левитана и Шишкина. Те, кто были знакомы с Сергеем Ивановичем лишь поверхностно, могли бы удивиться наличию в его кабинете живописи. Но Крутов любил искусство – изобразительное в особенности. Посещал галереи и выставки, если удавалось выкроить время. Во вкусах он был консервативен – уважал и ценил классику, а к новым веяниям относился прохладно, либо брезгливо и с отвращением, поскольку считал – то, что ныне выдаётся за искусство, зачастую является бредом сумасшедших извращенцев, жадных до денег, упивающихся своим безумием и стремящихся заразить им тех, кто ещё был здоров. Впрочем, это было не просто его личное мнение, но убеждённость, основанная на знании способов ведения информационно-психологической войны и данных статистики. И он знал, что заглавная цель современного «искусства» - вести людей к духовному упадку, вырождению, превратить их в животных, потакающих своим самым низменным страстям. Ибо таким стадом легко повелевать.       - Хорошо, что этого больше не будет, - тихо вымолвил глава ФСБ. И сказанное не показалось ему странным или неправильным. Да, за последние несколько дней погибло более половины населения Земли. Он это знал. И понимал, что это – большое горе и трагедия. Но сейчас, когда эмоции постепенно утихали, переставая кружить голову гневом, у Крутова появилась возможность вновь посмотреть на совершённое Странником. Посмотреть не предвзято настолько, насколько это возможно. И сейчас, анализируя произошедшее, Сергей Иванович приходил к неприятному для себя выводу – несмотря на чудовищность методов, содеянное Странником в глобальной временной перспективе принесёт человечеству огромную пользу… Ящеры первыми ударами уничтожили «Тайное правительство», и теперь никто не будет тайно прибирать к рукам власть над миром, никто не будет стремиться руководить действиями каждого человека на планете. Не будет рабства, которого никто не осознавал. Не будет медленного, но верного промывания мозгов и зомбирования с помощью СМИ, «псевдоискусства» и прочих хитрых методов. Не будет всего того, что с каждым годом подталкивало человечество всё ближе и ближе к бездне…       Не будет и много другого. Человечество никогда не умело учиться на чужих, и уж тем более – на своих собственных ошибках. Лишь страдания и смерть, муки и боль позволяли людям прозреть хоть на время. Позволяли хоть на время забыть о разногласиях, спорах, распрях, помогали сплотиться и вспомнить, что такое доброта, альтруизм, безкорыстие… Страдания давали людям возможность вспомнить – что значит быть Человеком. Именно так – с большой буквы, когда «человек» и вправду звучит гордо, а не как злая насмешка над всем миром и самим собой. – Сделай добро из зла… Потому, что его больше не из чего делать, - вздохнул Крутов, произнеся вдруг вспомнившееся высказывание какого-то фантаста. – Неужели всё и вправду так плохо? – продолжал размышлять он.       Возможно ли, что на этот раз человечество всё-таки образумиться? Да. Такой шанс есть. Но, как и всякий шанс – он трудноуловим. И если неправильно выбрать момент – для человечества всё будет кончено, и оно погрузиться в пучину анархии, безпредела и кровавой борьбы за власть над тем, что осталось от цивилизации… Ибо к власти во все времена рвались подлецы и негодяи, желающие лишь собственного возвышения. Паразиты, которых нужно уничтожить для благополучия человечества. Естественно, нельзя допустить, чтобы такие люди правили. Человечество должно жить в другом, лучшем мире, чем тот, на который его обрекают подонки, приходящие к власти… Человечество должно выжить, чтобы раскрыть свой истинный потенциал. Слово «человек» должно звучать гордо. И не только для нас самих, но по всей галактике, по всей вселенной! И, похоже, что сейчас на всей планете есть лишь два человека, способных предотвратить постапокалиптическую социальную катастрофу. Один из них – Джейкоб Симмонс, а второй…       Крутов отвлёкся от своих размышлений и вновь внимательно посмотрел на картину, перед которой сейчас стоял, и которая побудила его ко всем этим размышлениям. «Над вечным покоем» Исаака Левитана. Величие и спокойствие этой картины, тревожные нотки в небе, затянутом облаками и отражённым водами широкой реки, храм почти на самом краю земли, где сходятся небо, земля и вода… Невозможно было описать ту гамму чувств, которую испытывал Сергей Иванович всякий раз, когда видел этот шедевр. Сказать, что это было восхищение, в котором смешались безмятежность, чувство близости к чему-то возвышенному или даже божественному мог лишь человек, в совершенстве владеющий даром приуменьшения. Эта картина завораживала Сергея. С того самого дня, как он впервые увидел её ещё в детстве, на школьной экскурсии в Третьяковской галерее. Она потрясла его – ещё мальчишку – до глубины души… И навсегда стала его любимой картиной.       Крутов отвернулся. Чарующая магия живописи Левитана ослабла.       - И что теперь? – помассировав глаза, спросил он сам себя. – Маги уже отбыли с американцами. Депортация ящеров наверняка уже началась. А даже если и нет – скоро начнётся. И выбора у нас особого нет – придётся поверить этому пришельцу-в-человеке… Надеюсь, план сработает. Сам он хочет отбыть на Меридиан и передать знания тем ящерам, что придут туда… Хотя здесь есть большая нестыковка – об истинной природе Советника знал и Шро’так. Почему же тогда он не сделал того, что сейчас хотят сделать стражницы и Т’хасс? Почему армада всё-равно напала на Землю? Может, тут есть какая-то хитрость, фактор, о котором мы не знаем?       Но в любом случае главный вопрос – что можем сделать мы? Он не давал Крутову покоя. Корабли, созданные по совмещённым чертежам Странника и старца из пирамиды – те самые, что уничтожили флот, атаковавший Землю – не имели межпространственных переместителей. Для переброски между мирами таких массивных объектов требуется столько энергии, что никакая силовая установка не справится…       - Как вас, засранцев, остановить, чёрт побери? – Крутов в сердцах стукнул кулаком по столу.       Боль отрезвила, но никаких идей всё-равно не принесла. Пожалуй, впервые глава ФСБ чувствовал, что оказался в тупике. У него ещё оставалась надежда на команду Васильева… Но она была слаба, да и потом – Сергей Иванович всегда предпочитал продуманный и надёжный план.       Вдруг зазвонил телефон. Звонок его был таким резким, противным и внезапным, что Сергей Иванович поморщился. Но трубку взял.       - Да, - сухо сказал он.       - Сергей Иванович, - прошелестел голос Звягинцева. – Наконец-то я вас нашёл!       - Я никуда и не исчезал, - устало сказал Крутов. – Просто мне надо было подумать…       - О том, что делать, верно? О том, что зависит от нас?       - Да, - кивнул глава ФСБ.       - Я искал вас как раз по этому поводу! – вмиг выпалил учёный. – У меня возникла одна интересная мысль…       - Мысль?       - Да. И если всё получится, то мы ещё покажем ящерам на Меридиане наши зубы! – голос учёного был полон энтузиазма и задора. А Крутов очень хорошо знал эти интонации собеседника…       - Хорошо. Я иду к вам – тогда и поделитесь мыслью, - он уже хотел повесить трубку, но потом вдруг спросил, - Маги уже начали действовать?       - Да. Отбыли полчаса назад вместе с Т’хассом и стражницами.       - Что ж, хорошо. У них ещё есть своё дело, а нам пора заняться своим, - сказал Крутов и положил трубку…       Магнус смотрел на Хитерфилд с высоты птичьего полёта. С капитанского мостика «Одиссея». Смотрел, как некогда красивый город в лучах возгорающегося алым рассвета медленно умирал, исковерканный бомбардировкой. Руины и остовы зданий, зарева пожаров, струи дыма, тянущиеся к небу – всё это создавало впечатление, что внизу, под кораблём, был вовсе не город, но гигантский израненный зверь, находящийся при смерти после жестокой схватки.       В глазах мага стояла печаль.       - Как-то раз, ещё в пору моей молодости, мне довелось беседовать с одним странным человеком, - сказал старик. – Я на всю жизнь запомнил этот разговор.       - О чём вы говорили? – спросил Симмонс, вставая рядом с волшебником.       - Хм… обо всём… а возможно – даже большем, хотя даже сейчас я не понимаю смысла многого из того, что он рассказывал. Но вот что запомнилось мне больше всего – то, что он сказал в самом конце беседы. «Все умирают. Это закон, который лучше не нарушать. Смерть – истинный владыка мира и проявление высшей справедливости. Вернее даже так – смерть и есть справедливость, ибо перед ней равны все: люди и звери, богатые и бедные, злодеи и святые. Те, кто причиняют смерть – справедливы. Но они должны ждать, что и с ними поступят по справедливости другие… Нет ничего более совершенного, чем смерть, как нет ничего приносящего живым столько печали… Однако, их удел – смирение, ибо не в их силах помешать смерти. В конечном итоге именно поэтому они и печалятся…»       - Хм, своеобразные мысли, - задумчиво отозвался Симмонс.       - Да, - кивнул маг. – Впрочем, ни тогда, ни сейчас, я не был с ним согласен.       - А что это был за человек, с которым вы вели такие беседы?       - Бывший глава магической Академии Меридиана, Яков Эурис… Его тоже именовали мудрым и, пожалуй, куда более заслуженно, чем меня, - вздохнул маг, отвернувшись от панорамного окна.       - Это была ваша единственная беседа? – догадался Симмонс. Странно, но ему было интересно узнать больше об ином мире. Хотя нельзя отрицать и того, что капитан просто желал хоть немного потянуть время, прежде чем приступить к той работе, из-за которой «Одиссею» пришлось вернуться в Хитерфилд, а остальным кораблям с другими магами на борту – отправиться в разные уголки земного шара.       - Да… Через пару недель после этой встречи Яков умер, и его место занял другой маг. А я так до сих пор и гадаю, почему старый ректор вдруг решил вызвать меня – в то время ещё начинающего адепта – на беседу…       - Прошлое любит хранить тайны, - туманно изрёк Джейкоб.       - И преподносить сюрпризы, - кивнул волшебник.       - Мы уже можем начинать, - сказал капитан, занимая своё кресло.       - Да, просто зависните над нужным местом, и я сделаю портал, - кивнул Магнус, внутренне приготовившись.       - Похоже, нам ещё повезло, - попутно отдавая распоряжения, сказал Джейкоб – корабль плавно тронулся с места, о чём можно было судить по изменившемуся в окнах пейзажу. – В городе оказалось всего около сотни ящеров… А вот остальным придётся потрудиться.       - Мы ведь тоже здесь не задержимся, - качнул головой маг.       - Да… Двадцать четыре точки эвакуации за нами… Что-то около миллиона. Придётся попотеть, чтобы отправить всех этих чешуйчатых зеленомордых гадов домой. Надеюсь, этот Олсен не соврал, и пришельцы не будут стрелять. Иначе для них всё закончиться печально…       - Капитан, мы выходим в расчетную точку, - сухо сообщил навигатор. Симмонс кивнул.       - Посмотрите на это, - сказал Магнус, вновь глянув в окно. Джейкоб произвёл несколько манипуляций с приборной панелью своего кресла, и на обзорном экране появилось изображение местности, развернувшейся под кораблём. Это была старая промзона Хитерфилда. Хотя сейчас об этом можно было догадаться, только если сверяться с картой – ящеры, прибывшие сюда в спасательных капсулах, сразу включили генераторы изменения законов, и все материальные объекты в радиусе двух километров вмиг перестали походить на себя, претерпев трансформации, либо же и вовсе рассыпавшись в пыль. Леса труб нефтеперерабатывающего завода обернулись джунглями странных бахромчатых «лиан», бликующих серебром, гигантские цилиндры нефтехранилища были изъедены коррозией так сильно, что уже походили на швейцарский сыр. Здания заводов, складов и прочие постройки было вообще не узнать – большая их часть превратилась по действием чужих законов в совершенно невероятные, гротескно-сюрреалистические структуры, словно сошедшие с полотен Дали, либо – что ещё более правдоподобно – вырвавшиеся на свет из самых тёмных закоулков разума, из самых жутких ночных кошмаров. Но кое-где некоторым зданиям каким-то чудом удалось сохранить свой нормальный вид. И этот контраст лишь усиливал чувство чужеродности и отторжения…       Вот на экране отобразилась внушительных размеров площадка у реки, на самой границе промзоны. На ней – почти в центре – аккуратно стояли три двадцатиметровых чёрно-зелёных яйца спасательных капсул, вокруг которых толпились ящеры. Кто-то из них смотрел вверх, на зависший над промзоной корабль, иные проявляли признаки явного нетерпения, третьи были безразличны и спокойны…       - Датчики показывают сто тридцать живых существ в зоне эвакуации, - сухо сообщил навигатор. – Чёрт! Отсюда даже башню «УэйнТек» видно! И как она уцелела в этом аду? – проворчал он, глянув в обзорное окно на другой берег реки.       - Хм… Они не стреляют… Пока, - удовлетворённо произнёс Джейкоб, посмотрев на волшебника. – Мы сделали всё, что от нас зависело. Теперь ваш черёд, Магнус.       Волшебник кивнул и закрыл глаза. Концентрация далась легко – это уже стало рефлексом, ибо без неё творить магию невозможно. Теперь оставалось одно – правильно нацелить портал и поддерживать его столько, сколько будет нужно. А вот как раз это и было непросто – образы родного мира ящеров, его координаты, переданные сознанием Т’хасса, были столь необычны, так сильно отличались от всего человеческого, что понять их и расшифровать окончательно Магнус смог лишь недавно, но всё ещё не был уверен в том, правильно ли всё понял. Кроме того он ещё никогда не создавал переход, соединяющий две столь удалённые точки разных вселенных… Он опасался совершить ошибку. Но выбора не было. И маг, достигнув наивысшей точки концентрации – мига, сравнимого с озарением – произнёс заклинание!       Вспышка!       Раскат грома!       Изображение на обзорном экране мостика исчезло, сметённое ураганом помех. Но потом восстановилось, и волшебник вздохнул с облегчением – прямо посреди площадки, рядом с капсулами ящеров, переливаясь голубоватым магическим сиянием, висел портал. Пришельцы, похоже, всё-таки не были готовы к его появлению, хотя Т’хасс и уверял, что предупредил всех. Но его собратья сейчас опасливо поглядывали на кольцо энергии, сторонясь его и просвечивая сканерами и другими приборами для сбора и анализа информации. Наконец из одной спасательной капсулы выпорхнула биомеханическая медуза и скрылась в портале. Потянулись долгие секунды ожидания. А затем ящеры один за другим потянулись к проходу между мирами…       - Ну, вот и славно, - потёр руки Симмонс. – Осталось двадцать три точки.       - Надеюсь, всё это не зря, - посмотрел на него Магнус, и корабль начал набирать скорость…       Крутов вошёл в лабораторию Звягинцева неспешно, и даже как-то незаметно. Сотрудники – несколько человек в белых халатах – продолжали заниматься своими делами, не обратив на него никакого внимания: кто-то проверял свои расчеты на компьютере, двое возились со странного вида аппаратом, не похожим абсолютно ни на что. Размером эта бандура была почти с человека. Ещё одна группа оживлённо беседовала на тему какого-то эксперимента и так обильно сыпала научными терминами, что Крутов понимал их с пятого на десятое. Наконец взгляд Сергея Ивановича упал на Звягинцева – тот сейчас что-то обсуждал с почтенного вида пожилым учёным.       - Кхм…, - вежливо кашлянул глава ФСБ, чтобы на него обратили внимание. И на него обратили внимание. Все. Кроме Звягинцева и учёного с почтенным видом. Кашлять ещё раз Крутову не хотелось, и он просто подошёл к двоим мужчинам, поглощённым беседой и расположившимся в дальней от входа части лаборатории по соседству с агрегатом, подозрительно напоминающим ускоритель частиц в миниатюре.       - … невозможно, - расслышал Сергей Иванович, когда Звягинцев с собеседником, наконец, прервали свою дискуссию и обратили на него внимание.       - Добрый день, - поздоровался Крутов.       - Здравствуйте, - отозвался пожилой учёный. Звягинцев кивнул, не считая нужным отвечать на приветствие, раз уж они с начальником сегодня уже здоровались. Вместо этого он сразу перешёл к делу:       - Сергей Иванович, очень хорошо, что вы пришли. Я хотел лично сообщить вам об идее, которая возникла у нас с коллегами, - учёный окинул взглядом всех сотрудников лаборатории.       - Вы говорили, что у нас ещё есть шанс повлиять на ситуацию в Меридиане. Что вы имели в виду?       - Ровно то, что и говорил, - ответил Николай, поправив очки. – Кажется, мы нащупали способ переправить туда наши корабли! – торжественно возвестил он.       - Вы же раньше говорили, что для отправки в другой мир объекта с такой массой и размерами нужно столько энергии, которое корабельный реактор дать просто не может, - скептически сказал Сергей Иванович. Впрочем, сейчас этот скепсис был лишь видимостью – Крутов понимал, что раз Николай Владимирович заговорил об этом, то уже знает, как решить проблему. По крайней мере – догадывается.       - Всё верно, - сухой скрипучий, похожий на звук шагов по снегу, но вместе с тем какой-то уж очень по-особенному добрый голос почтенного учёного прозвучал неожиданно. – Именно поэтому мы и отказались от идеи поставить переместители на наши корабли. Но способ… Скажем так – теоретически – он есть…       - Только вот мы с Андреем Семёновичем разошлись во мнениях относительно некоторых нюансов, - кивнул Звягинцев.       - Говорите как есть – времени у нас немного, - покачал головой Крутов.       - Да, - согласился Николай. – В двух словах – мы можем использовать энерго-информационный след от гигантского портала, через который армада ящеров пришла в нашу реальность, чтобы отправить свои корабли на Меридиан. Для этого мы, что называется, должны этот след «возбудить» с помощью особого излучения – тут придётся перенастроить струнный генератор на одном их кораблей, и тогда…       - Я вам верю, - прервал учёного глава ФСБ. – Масштабность замысла впечатляет. Сколько вам нужно времени?       - Ну…, - задумался Николай. – Погрузить оборудование на корабль, потом перенастроить генератор, протестировать…       - Сколько?       - Полтора часа если начать прямо сейчас.       - Действуйте, - коротко приказал Крутов. – И будем надеяться, чтобы когда вы закончите, ещё не будет слишком поздно.       - Сергей Иванович, - окликнул Крутова Андрей Семёнович, когда тот уже собрался уходить. – Мой коллега полон энтузиазма, но я должен предупредить – никто никогда не делал ничего, подобного задуманному, даже теоретически. Если мы ошибёмся, то можем уничтожить всё Солнечную систему…       - Но если мы ничего не сделаем, то очень скоро вообще не о чем будет волноваться, - горько усмехнулся Крутов. – Это риск, на который мы должны пойти.       - Понимаю, - согласился учёный. – И ещё одно – если всё получиться, то это будет билет в один конец. Корабли не смогут вернуться.       - Главное, чтобы люди смогли. А с этим, как я понимаю, проблем не будет, - ответил Сергей Иванович. - Работайте, друзья мои, работайте! Сейчас только от вас зависит будущее всей нашей реальности. И не только нашей, - сказал он, покидая лабораторию. Теперь у него было много работы, которую нельзя откладывать…       Затишье…       Мёртвый космос, наполненный тьмой и обломками, мерцающими в свете звёзд. Обломков так много, что кажется, будто это астероидное поле. Хаос. Движущийся и сталкивающийся сам с собой.       Безмолвие.       Корабли Шао’ссоров, их истребители, атаковавшие города Предтеч – все теперь были здесь, все обратились в обломки или испарились. Но посреди всего этого хаоса, грозные, непобеждённые, продолжали висеть древние города-крепости. Однако и они не смогли устоять перед мощью взрыва кваркового заряда: их щиты были сорваны взрывом, словно лёгкие накидки ураганным ветром. Почти все они получили серьёзные повреждения, над устранением которых сейчас трудились ремонтные киберы… Но самый большой удар и потрясение был в другом – семеро из тридцати не пережили взрыва. Они оказались ближе всех к эпицентру и приняли всю мощь удара на себя, чтобы защитить остальных…       Дарак с помощью уцелевших сенсоров обозревал поле боя. Будь он живым человеком, то в его глазах сейчас стояли бы слёзы скорби – вовсе не так он представлял себе бой с извечным врагом. Вовсе не желал, чтобы погибли его сородичи, хотя и понимал, что потери неизбежны. Но кварковые заряды – такого не ожидал никто. Никто не ожидал, что ящерам уже доступна эта технология.       - Это были беспилотники, - сквозь шум и треск помех пробился чей-то тихий голос. – Эти гады целый флот беспилотников положили, чтобы нас одолеть… Я знаю. Я сканировал – ни на одном корабле никого… Даже на крейсерах ни одной живой души!       - Быть этого не может! – возражал кто-то другой. – У ящеров нет таких технологий!       - Скажи это погибшим! – бросил третий.       Дарак понимал, что потерпел поражение. Но ещё не время было сдаваться. Он всё ещё был командиром, и остальные ждали его приказов.       - Внимание всем! – бросил он в эфир. – Отступаем к солнцу на максимальной скорости. Скоро сюда прибудет основной флот ящеров. Если останемся здесь – нас уничтожат. Излучение солнца спрячет нас на время, достаточное для ремонта…       - При всём уважении, – возразил вдруг Дервиш. Это была неслыханная дерзость и нарушение субординации. – Но к тому времени как мы восстановимся, ящеры займут систему полностью и с ними уже точно нельзя будет справиться.       Дарак уже хотел резко указать нахалу на его место, но вдруг передумал:       - Что ты предлагаешь?       - Использовать всё, что есть в нашем распоряжении, чтобы организовать оборону системы. К примеру, оружие наших павших братьев можно оставить на планетах системы в автономном режиме, чтобы оно атаковало противника, а их реакторы можно применить так же, как ящеры использовали кварковые заряды. Плюс установка минных полей…       - Не слишком много, но это лучше, чем ничего, - согласился Дарак. И тотчас отвлёкся на показания сенсоров дальнего обнаружения. – Скверно - через пол цикла здесь будет основной флот ящеров… Я вижу его в гиперпространстве… Слушай мою команду! Установить минное поле по координатам предполагаемой точки выхода врага из гиперперехода! Остальным – снять реакторы и оружие с павших братьев и сестёр, рассредоточить их на планетах системы в автоматическом режиме. Перенаправить управление всеми этими системами на меня. По завершении работ следовать к солнцу для ремонта. Прочим – поставить минное поле вокруг Меридиана, после чего также следовать к солнцу. Выполнять! – и Дарак первым совершил прыжок. За ним отправились ещё девять городов. Секунду спустя они уже были в точке за орбитой первой планеты системы, где из гиперпространства скоро должен был выпасть в реальный космос флот Шао’ссоров. Города-крепости тотчас начали выброс целых облаков серебристых «икринок» - мин, которые быстро занимали всё большую и большую область пространства…       Семеро городов остались на месте – орудуя лёгкими лазерами и гравитационными манипуляторами, они вырезали из корпусов уничтоженных собратьев орудийные башни – те самые смертоносные орудия, стрелявшие самонаводящимися снарядами – а так же реакторы. Кто-то уже успел справиться с задачей и, захватив свою ношу гравитационным лучом, исчезал в гиперпространстве, чтобы мгновение спустя появиться над одной из планет системы, и аккуратно опустить на её поверхность оружие павшего соратника…       Третья группа из шести городов, совершив прыжок к Меридиану и рассредоточившись над ним, начала быстро окутывать планету смертоносным одеялом минного поля. Дервиш тоже был в этой группе. Конечно, он понимал, что все меры безопасности, которые они сейчас предпринимали, всё-равно лишь замедлят продвижение Шао’ссоров, но не остановят их. Однако он верил, что люди, отправившиеся к центру Меридиана, сумеют переломить ход этого древнего противостояния. Судьба вселенной сейчас была в их руках. Нужно только дать им время и как можно дольше не пускать ящеров к планете!       А мины продолжали обволакивать Меридиан плотным покровом, блестевшим в лучах светила, точно россыпи бриллиантов.       «Жаль, что мы раньше не подумали о создании оборонительной линии», - промелькнула мысль у Дервиша. «Вот что значит – долгая мирная жизнь, отсутствие боя… Растеряли сноровку… Вряд-ли хоть кому-то из нас за последние пару миллионов лет приходилось сталкиваться с ящерами».       Закончив работу, города совершали прыжки к солнцу, и там, затаившись в поле бушующих излучений звезды, сквозь которые не могли пробиться никакие сканеры и радары, принимались ждать, постепенно восстанавливая свои повреждённые системы. Многочисленные рои ремонтных киберов сновали от одной пробоины к другой над каждым городом…       Но времени и вправду было слишком мало – не прошло и пяти минут после окончания всех работ, как прямо в том самом месте, где Дарак со своей группой установил минное поле, разверзлось огромное окно гиперперехода! Всего секунду казалось, что всё пойдёт по плану. Но ярчайшая слепящая вспышка неимоверно мощного взрыва разрушила эту надежду, затмив на миг само солнце!       - Ещё один кварковый заряд! – зло прошипел в эфир Дарак, понимая, что минному полю у окна гиперперехода пришёл конец. – Откуда они могли знать?!       Но никто нему не ответил. Никто не проронил ни слова. Ибо то, что все увидели в следующее мгновение, лишило их дара речи.       Из гигантского окна перехода появились корабли. Хотя вернее сказать – хлынули, что волна, цунами невероятной силы, лавина, сметающая всё на своём пути. Десятки, сотни, тысячи! Десятки тысяч!! Корабли шли сплошным потоком, казались единой массой, и создавалось впечатление, что им не будет конца!       Нескончаемая армада ящеров стремительно заполнила обширную область пространства, и всё ещё продолжала наращивать присутствие в системе. Передовые формации на ходу развёртывались в боевые порядки, выпуская группы разведчиков, шустро улетавших в разные стороны и сканировавших всё, что только можно просканировать. Несколько таких групп направились и к солнцу системы.       А количество кораблей Шао’ссоров всё увеличивалось, не говоря уже о том, что этот флот предварял появление Левиафана, который также должен был скоро появиться в системе Меридиана. Вражеская армада оказалась не просто велика. Она была чудовищна. И сейчас, видя всю эту безконечную мощь, древние окончательно осознали, что если начнут бой без помощи, то очень скоро погибнут.       - К нам приближаются три группы разведчиков, - на скрытой частоте напомнил кто-то.       - Входим в режим радиомолчания. Отключить все системы, кроме ключевых, - скомандовал Дарак.       - Но ведь…, - возразил всё тот же голос, однако Дарак его прервал:       - Риск велик, но если повезёт, то нас не заметят, а Солнце не успеет поймать нас гравитацией и поджарить. Отбой!       В эфире тотчас воцарилась тишина.       Потянулись долгие минуты ожидания. Двадцать три города на верхней границе короны солнца – маленькие тени, ничтожные в сравнении с громадой звезды. Шесть тысяч градусов, что каждое мгновение проверяют их на прочность. И чудовищная гравитация, тянущая вниз, в пылающее чрево настоящего термоядерного ада. На таком близком расстоянии свет столь ярок, что не просто ослепляет, не просто кажется твёрдым, тягучим, осязаемым, но вмиг обращает в пепел всё, что не имеет защиты… Обшивка корпуса неумолимо нагревается, начитает тускло светиться красным… Сто градусов… Двести… Четыреста…       Но вот, наконец, показались разведчики ящеров – три группы по двенадцать небольших юрких и быстрых кораблей в каждой – две канонерки, по форме напоминающие болотных жаб, семь истребителей и четыре разведчика, похожих на тритонов. «Тритоны» быстро и планомерно прощупывали пространство своими сканерами и локаторами, огибая солнце с трёх сторон…       Гравитация звезды делала своё дело – города всё быстрее приближались к солнцу, падали на него, а чудовищная жара уже начала плавить обшивку. Но если сейчас использовать двигатели, если хоть на миг включить защитное поле их могли обнаружить, и тогда вся та лавина кораблей обрушит на Предтеч свою сокрушительную мощь.       А ящеры уже близко. Так близко, что можно даже разглядеть их кораблики, окутанные шубой свечения натужно работающих защитных полей, противостоящих ярости звезды. Они не приспособлены для этого. Но они всё-равно летят. Близко. Очень близко…       И тут вдруг что-то вспыхнуло и взорвалось, осыпаясь на солнце градом тающих на лету капель. Один из городов, Джадак, погиб – его защита не выдержала натиска светила. А остальные прощались с ним – каждый мысленно произносил традиционную «Литанию ухода».       Ящеры ничего не заметили. Впрочем, как и предполагал Дарак, здесь, рядом с бушующим пламенем термоядерной реакции, трудно было заметить хоть что-нибудь, кроме собственного желания выжить и поскорее убраться отсюда. Закончив сканирование, ящеры развернули корабли и направились к основному флоту, занимавшему ключевые и наиболее выгодные с военной точки зрения позиции в системе.       - Внимание! Поднять щиты! Активировать двигатели! – тотчас передал на скрытой частоте Дарак. Когда же приказ был выполнен, он обратился к Дервишу:       - Как думаешь, сколько времени мы сможем выиграть людям на Меридиане, если сейчас вступим в бой?       - Немного, - ответил тот. – Я думаю, пока следует подождать и посмотреть, что ящеры будут делать дальше.       - Ты так в них уверен? В этих людях?       - Да, - после паузы сказал управляющий. Потому, что некоторые сомнения у него всё же были. – Им по силам остановить надвигающуюся катастрофу.       - Что ж, подождём, - согласился Дарак. Хотя на самом деле он был против ожидания. Он считал, что ослеплённый верой в этих инопланетян, людей, Дервиш не вполне адекватно воспринимает ситуацию. Однако, Дараку было нужно время, чтобы подумать над дальнейшими действиями, да и саморемонт ещё не был завершён. Он решил использовать эту возможность. Этот предлог. Тем более всем было очевидно – принятых мер всё-равно не достаточно, чтобы остановить врага или даже существенного его замедлить. Нужен был план…       Удар был сильным, чувствительным, но не смертельным. Однако приятного в нём было мало. Казалось, что сначала он вдруг – в одночасье – раздулся до размеров вселенной во всём многообразии её форм, а затем лопнул, ужавшись до размеров всего одной, такой маленькой и тесной формы, как человеческое тело, в которое невозможно было втиснуть его истинную суть полностью и пришлось довольствоваться частью, оторванной от целого.       Болезненно.       Неприятно.       Но терпимо.       А секунду спустя Васильев осознал себя стоящим в центре овального помещения с мраморными стенами и сводчатым потолком, опиравшимся на вычурные колонны. По правде сказать, колонны были везде, куда ни кинь взгляд, и создавали самый настоящий «лес», в котором лишь с большим трудом угадывалась хоть какая-то система. Кроме того помещение было освещено мягким, переливающимся светом, который излучал, казалось, сам воздух, и Пётр Андреевич, уже привыкший к кромешной тьме, невольно зажмурился. Именно поэтому он не сразу заметил, что находится здесь не один! Почти вся экспедиционная группа уже была здесь!       - Пётр Андреевич! – радостно воскликнул Румянцев, едва только Васильев появился в зале. Учёный ещё раз зажмурился, прежде чем что-либо сказать – проверял, не мерещиться ли ему то, что он хочет видеть. Но, похоже, не мерещилось.       - Румянцев, - пожал Пётр руку улыбающемуся молодому человеку. А затем ещё раз посмотрел на тех, кто были в зале: Холецкий, четверо беглых меридианцев – отдельной группой, пятеро бойцов Особого отдела. Пять человек. А было десять… Был здесь и Шро’так, который своей невозмутимостью подавал пример людям.       - Потери? – с горечью в голосе спросил Пётр Андреевич, подходя к Холецкому.       - Да, - сухо ответил тот. - Василь, Петрович, Стёпа… Лазарев, Ваня Марченко и Игнат…       Холецкий был угрюм и неразговорчив. Он очень близко к сердцу воспринял гибель не просто подчинённых, но соратников, товарищей, добрых друзей, вместе с которыми ему довелось многое повидать и пережить. Он пытался казаться спокойным. Но сейчас это у него не получалось.       Васильев крепко, по-дружески, сжал плечо командира, понимая, что тот чувствует, и подошёл к Румянцеву, поскольку остальные члены группы явно были не расположены к ведению бесед.       - Что случилось? – спросил Пётр Андреевич. Тихо, чтобы другие не расслышали.       - Мы не знаем, - так же тихо ответил Румянцев. – Их, как и вас сюда выбросил портал. Но они уже были мертвы. Я думаю – они не прошли… тест. И, похоже, он здесь у каждого был свой…       - Не прошли, - задумчиво повторил Васильев, вспоминая свои собственные «приключения» во тьме, сражение с энергошаром, чуть не стоившее ему жизни и предположение об эксперименте. – Где они?       - Мы отнесли их к стене, - Андрей указал в сторону. Посмотрев туда, Васильев различил между колонн, что у стены и вправду лежали тела бойцов в бронекостюмах.       - Как долго вы уже здесь? – спросил глава экспедиции. По часам его скафандра прошло более пяти часов с тех пор, как он очнулся во тьме. Но Васильев не слишком доверял местному времени и скорости его течения.       - Минут двадцать, - ответил Румянцев. – По крайней мере – я. Когда я прибыл, Холецкий, ящер и двое меридианцев уже были здесь – ведьма и блондин. Остальные появились позже.       - Ясно, - сказал Пётр Андреевич. – А что значит – у каждого был свой тест?       - Ну, мне к примеру пришлось решать ряд пространственных и логических задач в условиях ограниченного времени для того, чтобы оказаться здесь… Если бы я вовремя не догадался, что некоторые вещи в этом месте могут подчиняться моим желаниям, то сейчас не стоял бы здесь. Я спрашивал у Холецкого – тот сказал, что ему пришлось делать выбор между тем, что правильно, и тем, что просто, но больше не сказал ничего. Спрашивал и у ребят, - кивок в сторону бойцов. – И каждый раз получал новый вариант испытания в ответ… Вот мне и подумалось, что каждый из нас здесь проходил какой-то тест… Будто нас кто-то испытывает и результат этого общего испытания зависит от того, как каждый из нас справиться со своим заданием… Как-то так.       - И что, по-вашему, это испытание должно выявить?       - Ну, не знаю… Может оно проводится в научных целях, а может – и мне это кажется более вероятным – тест должен определить, достойны ли мы того, чтобы узнать главную тайну Меридиана.       - Ни много, ни мало, - кивнул Васильев. Он и сам пришёл к похожему выводу.       «Вы правы», - проскрипел в головах обоих голос Шро’така. «Каждому были даны испытания, наиболее далёкие от его сути, убеждений, представлений о мире… Поэтому не все справились»       - Вы что-то знаете об этом месте? – посмотрел на командующего Васильев.       «Нет. Только то же, что и вы. Но не перестаю поражаться уровнем науки и мудрости тех, кто создал это место».       - Что за пределами зала? – Васильев обернулся к Андрею.       - Ну, не знаю, как сказать…, - замялся молодой человек. – Похоже, что это путь… куда-то. Вот только каждый опять же видит его по-своему. Я видел нескончаемой длины мост вроде «Золотых ворот» в Нью-Йорке. Ночь. И где-то очень далеко впереди тлела искорка света. Холецкому привиделся длинный тёмный туннель…       - Ясно, - оборвал рассказ Пётр Андреевич. – Здесь ведётся игра с нашим разумом… Кроме того могу поспорить, что метрика пространства тут больше трёх и мы видим далеко не всё, что тут есть. Наши органы чувств не способны дать нам точное представление об этом месте и мозг старается подобрать привычные образы, чтобы хоть как-то ориентироваться, - тут учёный замолчал – к ним подошёл Седрик.       - Я рад, что ваше… путешествие по неизведанному окончилось благополучно. Но не пора ли нам двигаться дальше? Наша цель всё ещё где-то там, впереди, - сказал Лорд.       - Вы правы, - согласился Пётр Андреевич, который и сам не желал более тратить время. – Внимание, группа! Мы выдвигаемся! – объявил он. Не скомандовал. Потому, что сейчас команды были не к месту.       - Но здесь же наши! Мы не можем их оставить тут! – вдруг возразил один из бойцов Особого отдела. Похоже, ему сильно досталось на «испытании» - бронекостюм был повреждён в нескольких местах. Часть брони на правой руке вообще отсутствовала, словно её вырвали с корнем.       - Отставить, Зорин! – мрачно посмотрел на него Холецкий, и боец замолчал. – Мы заберём их жетоны и пойдём дальше. Сейчас мы всё-равно ничего не можем для них сделать, - командир поднялся и пошёл к лежащим у стены телам погибших товарищей. – Я скоро, - сказал он. Васильев кивнул и двинулся к выходу-арке. Остальные пошли за ним.       Но едва выйдя из зала Пётр Андреевич замер от удивления – его взору предстала совершенно прямая, без единого поворота, кажущаяся безконечной, асфальтовая дорога, по обе стороны которой клубились высоченные – до самого неба – стены густого, молочно-белого тумана, в небольшой просвет между которыми где-то очень высоко заглядывало звёздное небо, где не было ни одного знакомого созвездия! Воздух был свежий и прохладный. Дул лёгкий ветерок, приносивший откуда-то странные незнакомые запахи…       - Мать честная! – воскликнул кто-то из бойцов позади, и Васильев обернулся – спецназовец стоял у края «дороги», едва удерживая равновесие – если бы его тотчас не схватил за плечо вовремя подоспевший Холецкий, мужчина бы рухнул в туман. Хотя самому бойцу почти наверняка казалось, что он где-то очень высоко над землёй. О том, что могло случиться с человеком, упади он в туман, Васильев предпочёл не думать.       - Движемся друг за другом, к краю не подходим! – скомандовал Холецкий. Группа быстро выстроилась цепочкой, во главе которой вдруг оказался Шро’так.       «Здесь я вижу больше вашего», - зазвучал в головах людей ментальный голос ящера. «Опасная, смертельная дорога, если пойти не туда. Идите за мной след в след», - сказал он и осторожно пошёл вперёд по замысловатой траектории – так, словно обходил невидимые препятствия или ловушки. И никто не возражал – все двинулись за командующим, твёрдо намеренные добраться до конца этого пути, независимо от того, что ждало их впереди…       Весть о том, что тело Странника необъяснимым образом исчезло из морга, застала Джайну врасплох. Она уже почти смирилась с болью утраты, с потерей, казавшейся невосполнимой, и тут вдруг происходит такое. Душа девушки опять взорвалась бурей эмоций - от радости и надежды, до страха и волшебница до сих пор не понимала, как ей теперь быть. До сих пор не смогла справиться с этим, а ведь прошло уже несколько часов с тех пор, как она вместе со стражницами, Регентами и Мэттом оказалась на корабле ВВС США «Хаммонд» с целью помочь Шао’ссорам, оказавшимся на Земле, вернуться домой. Позади было уже десять точек эвакуации – более трёхсот тысяч перемещённых ящеров, но слова «тело Странника исчезло» всё ещё звучали в голове девушки, стоявшей в кают-кампании и глядевшей на проплывающий внизу с огромной скоростью Атлантический океан. Сейчас «Хаммонд» был на пути из Индии в Южную Америку, где ждали перемещения ещё полтора миллиона пришельцев.       Взгляд волшебницы, казалось, смотрел куда-то за горизонт. На самом же деле он был устремлён не вовне, а внутрь самой себя – пытаясь разобраться в своих чувствах, в произошедшем, девушка почти не обращала внимания на окружающую действительность: ни на членов экипажа, также отдыхавших здесь, травивших анекдоты и игравших в карты, ни на происходившие изредка изменения в скорости корабля, ни даже на объявления по внутренней связи, периодически звучавшие из динамиков. Поэтому голос Вилл, прозвучавший вдруг за спиной, стал большой неожиданностью для Джайны:       - Ты всё ещё думаешь о нём, - сказала чародейка, подойдя к ученице Элеоноры. Джайна вздрогнула и обернулась. Увидев подругу, она немного успокоилась.       - Не могу не думать, - ответила она. – Не могу не надеяться, что он всё-таки жив.       - Понимаю тебя, - кивнула Вилл, жестом предложив девушке уйти из кают-кампании. Получив молчаливое согласие, они вместе двинулись прочь от посторонних слушателей – несколько человек, прежде травивших анекдоты, видимо исчерпав их запас, с особым вниманием начали прислушиваться к разговору двух волшебниц.       - Я понимаю тебя, Джайна, - продолжила Вилл, когда они вышли в коридор. – Но не могу понять его…       - Я ведь рассказала…       - Да. Может у него и были добрые намерения, но почему ему обязательно потребовалось доказывать истинность поговорки о том, что подобные намерения ведут в ад? – тон стражницы не был резок, но её слова всё-равно задели Джайну. Впрочем, она ничего не сказала в ответ, поскольку понимала – сказанное Вилл – правда. И именно от этого девушке становилось горько – от осознания того, что человек, вдруг ставший для неё самым дорогим на свете, совершил так много ужасного.       - Он… ошибался, - тихо вымолвила Джайна, пропуская вперёд спешащего куда-то военного.       - Мы все ошибались, - горько вздохнула Вилл. – Ошибались в Страннике… Как бы я хотела, чтобы всё, рассказанное тобой не было правдой. Как бы хотела, чтобы тот Странник – прежний – добродушный исследователь и авантюрист, всегда готовый прийти на помощь в трудную минуту – вернулся. Но, похоже, он умер вместе с Ольгой тогда, в сражении за Зиккурат. И тот, кто пришёл на его место… Это не он.       Замолчали. Коридор, по которому они шли, был сквозной – на него, словно бусины на нитку, были нанизаны все наиболее важные отсеки корабля – от медблока и лабораторий, до мастерских и лифта в реакторный отсек и ангары. Он проходил сквозь весь корабль, начинаясь на корме двигательным отсеком, а заканчивался, преодолевая почти четыре сотни метров, капитанским мостиком. Именно поэтому здесь всегда было многолюдно из-за спешащих по своим делам членов экипажа… Однако сейчас коридор был полупустой – более половины личного состава погибли во время атаки инопланетного флагмана. И хотя благодаря Крутову многие были спасены от смерти, а повреждения корабля устранены, оставшимся людям приходилось работать за троих.       - Я никогда не знала того Странника, о котором ты говоришь, - вздохнув, после долгой паузы, сказала Джайна. Сказала с сожалением, чем удивила Вилл.       - Если бы знала, то поняла бы меня, - сказала стражница, и девушки взошли на капитанский мостик. Он ничем не отличался от такового на «Одиссее». Разве что люди здесь работали другие. Вошли они как раз в тот момент, чтобы застать окончание разговора капитана с каким-то высокопоставленным военным по видеосвязи:       -…русские тоже не были особенно уверены, что это сработает, - говорил капитан – мужчина лет сорока, черноволосый и выглядевший слишком мягко для военного.       - Ха, хоть в чём-то наши с ними взгляды сходятся! – усмехнулось с экрана лицо другого мужчины – с чёткими, но не очень резкими чертами. Он был коротко стрижен, волосы каштановые с проседью. И генеральские погоны на мундире. Впрочем, глядя на него, даже если бы он был в толпе, одетый в гражданское, в нём сразу можно было узнать военного. У него это было в крови. – И сколько вам ещё осталось, Пирсон?       - Пять точек в Южной Америке. В общей сложности полтора миллиона, - последовал ответ.       - Я смотрю у вас на корабле полно посторонних, - заметил генерал, увидев вошедших девушек.       - Без них мы всё-равно не сможем выпроводить ящеров с Земли, сэр, - пожал плечами Пирсон. – Хотя можно попросить помощи у русских…       - Они ведь не дураки, раз сразу отказались использовать для реализации этого плана свои корабли и установки перемещения, свалив всё на нас, - качнул головой генерал. – Мне эта затея с депортацией тоже не нравится – уж слишком по-детски выглядит… Но тут ничего уж не поделать – пришельцев и вправду надо убрать с Земли. И если для этого не надо надирать им зад – тем лучше.       - Сэр, через три минуты мы будем на месте, - объявил навигатор. Пирсон кивнул.       - Будут какие-либо приказы? – спросил он генерала.       - Да. По поводу этого… пришельца-в-человеке… Держите его подальше от основных систем корабля. Мне не нравится, что по одному из наших боевых космолётов разгуливает вражеский перебежчик. Чёрт побери! Как будто гоа’улдов нам мало было!       - Есть сэр.       - И ещё, Пирсон, - сказал генерал. – Мне жаль, что Андерсон погиб. Я знаю, что он был не только отличным капитаном, но и вашим другом. Но мне кажется, он бы гордился вами – вы отлично справляетесь с обязанностями капитана. Удачи вам… И вышвырните этих наглых, тощих, чешуйчатых гадов с Земли!       - Есть, генерал О’Нил, - отсалютовал Пирсон, и связь отключилась. – Как видите, генерал О’Нил не выказывает оптимизма по поводу всей этой затеи с депортацией пришельцев, - не оборачиваясь, сказал капитан стражницам. – Я тоже не восторге от вашего плана, но приказ есть приказ, - он обернулся, посмотрев на девушек. – Вы сами-то верите, что этот план сработает хотя бы вполовину так, как надо?       - Нет, - честно ответила Вилл, выдержав долгий и тяжёлый взгляд мужчины.       - Какой оптимистичный ответ, - скривился в ухмылке исполняющий обязанности капитана. На самом деле до атаки на флагман ящеров Адам Пирсон был первым помощником капитана, Уолтера Андерсона. Но эта атака завершилась провалом и гибелью многих людей. Капитан Андерсон тоже погиб, и, как старший по званию офицер на борту «Хаммонда», Пирсон взял командование на себя. Впрочем, на тот момент ему – по его же собственным расчётам – оставалось жить немногим дольше капитана. И только приказ Пирсона перевести энергию со всех второстепенных систем на щиты и двигатели, а так же несгибаемая воля Эдгара Барретта, вытащившего благодаря своим телекинетическим способностям, приговорённые к гибели корабли из поля чужих законов, спасли «Хаммонд».       - Зато честный, - сказала Вилл.       - Да, пожалуй, - согласился Пирсон.       - Сэр, точка в двух минутах, - сообщил пилот. Адам кивнул.       - Всё ещё не могу поверить в… магию, хоть и сам сегодня увидел своими глазами достаточно, - произнёс капитан.       - Псевдоэнергия, как мы её называем, не более чем объективная и неотъемлемая часть мироздания, доступная каждому. Такая же, по сути, как и электричество, - раздался тихий и спокойный юношеский голос с нотками непреклонной уверенности. Мэтт-Т’хасс взошёл на мостик. – Использовать её в чистом виде довольно просто, как и сопротивляться… Но если она принимает иные формы, то всё становиться сложнее.       - Разве я не оставлял с вами двоих бойцов? – исподлобья глянул на гостя Пирсон.       - О, кажется, они переутомились и решили вздремнуть, - пожал плечами Мэтт. Хотя, конечно, сейчас его голосом говорил пришелец.       - Генерал О’Нил дал мне чёткие указания на ваш счёт. Если потребуется – я прикажу запереть вас в камере, где от ваших телепатических способностей не будет никакого толку…       - Не волнуйтесь, исполняющий обязанности, мистер Олсен не позволит мне сделать чего-то, что может поставить под сомнение мою… лояльность, - спокойно ответил Т’хасс. В этот момент в глаза его потемнело, он пошатнулся… и на людей уже смотрел Мэтт Олсен.       - Мэтт? – подошла к нему Вилл.       - Да, - кивнул юноша, улыбнувшись возлюбленной. – Капитан, он действует по плану. Он только что предупредил ящеров в следующей точке эвакуации о нашем прибытии…       - Юноша, что бы вы ни говорили, он – вражеский перебежчик, а вы в данный момент находитесь под его влиянием, - качнул головой Пирсон. – И если вы ещё в состоянии контролировать себя и свои действия – вернитесь в выделенную вам каюту сами, иначе мне придётся вновь просить охрану сопроводить вас…       - А я думал, что моё присутствие здесь будет полезно, - разочарованно вздохнул юноша, пожимая плечами и, видимо, смирившись с ситуацией. Пошёл прочь, сопровождаемый сочувствующими взглядами волшебниц. Они ничего не сказали Пирсону, так как понимали – он прав. Каждая из них на его месте поступила бы так же.       - Приготовьтесь, дамы. Скоро ваш выход, - посмотрел на девушек Адам, ибо только что корабль завис над первой точкой эвакуации на территории Бразилии.       - Мы всегда готовы, капитан, - ответила Вилл, и они с Джайной начали творить магию…       «Первый после Великого!» - постучался в голову подобострастный, полный слепой фанатичной веры и преданности голос.       «Слушаю вас, видящий Хосс’н», - мысленно ответил Первый Советник, находившийся сейчас на мостике флагмана Великой Первой Армады, носившем гордое имя «К’хор», имя великого полководца древности, личности легендарной и полумифической, с которой связывают эру первого расцвета Народа. После беседы на Меридиане Второй телепортировался на флагман, находившийся за многие световые годы от Меридиана в ожидании приказа о наступлении, ибо хотел лично руководить финальной частью операции и проследить, чтобы всё прошло согласно плану. Чтобы всё прошло согласно Договору. Естественно Второму вновь пришлось примерить на себя личину Первого Советника, но иначе было нельзя – он прекрасно представлял, что может произойти, если хоть одному из Шао’ссоров станет известно о его истинной сущности…       Едва он прибыл, как Армада получила приказ из метрополии и пришла в движение – атака на систему Меридиана началась. Но туда ещё предстояло добираться несколько часов в гиперпространстве, кроме того на выходе их наверняка будут поджидать города Предтеч… Тогда-то у Советника и появился план с использованием пустых кораблей-приманок и брандеров с кварковыми зарядами – одной из новейших разработок учёных Метрополии. Адмиралы план одобрили, и не зря – он увенчался успехом, вследствие чего армада спокойно вошла в систему Меридиана, подавив сопротивление древних.       «Мы обнаружили минное поле вокруг интересующей нас планеты…», - произнёс Хосс’н.       «Похоже, древние времени зря не теряли», - сказал Советник. «Наша задача остаётся неизменной – занять систему и ожидать прибытия Левиафана. Игнорируйте всё, что не несёт непосредственной угрозы для Армады».       «Повинуюсь», - пришло в ответ. Ментальная сфера Видящего окрасилась в серо-малиновые тона нерешительности.       «Вы хотите сказать что-то ещё?» - спросил Советник, включая систему обзора – стены пол и потолок мостика сразу исчезли и он словно повис в космосе, рассматривая, как боевые формации кораблей рассредоточиваются по системе.       «Сир… позволено ли мне будет задать Вам вопрос?»       «Только что вы уже задали один», - сухой ментальный голос Советника не обнадёжил видящего. «Но задавайте».       «Правда ли, что сам Великий Император, Первый, после Бога, лично будет присутствовать на борту Левиафана и руководить процессом изменения?» - спросил Хосс’н. Образ мыслесферы выдавал его чувства – сейчас он испытывал страх от того, что позволил себе такую дерзость.       «Хм… это правда», - ответил Советник, и ментальным взором – разговор происходил в психической сети Шао’ссоров – увидел, как мыслесфера собеседника окрасилась радостью и священным благоговейным трепетом.       «Слава Императору!» - прозвучало в ответ, и Хосс’н вышел из канала связи, пребывая в граничащей с нирваной фанатичной эйфории.       «Радуешься?» - вздохнув, подумал Советник. «Мне жаль тебя и твоих собратьев. Если бы вы знали, как всё обстоит на самом деле…», - он отдал мысленный приказ, и система обзора показала пёстрый шар Меридиана, укутанный в сверкающую шубу минного поля, такого густого, что даже истребитель там вряд ли смог бы пролететь. – Это нас не остановит, - произнёс он на языке ящеров – конспирации и защиты собственных мыслей от прослушивания никто не отменял. – Неужели план Странника на этом и закончится? Неужели его смерть была просто глупой случайностью, а не хорошо продуманным действием?       - Как знать, - проговорил вдруг внутренний голос.       - Что-то слишком часто стали происходить такие диалоги, - недовольно проворчал Второй.       - Всё течёт, всё меняется, - будто издеваясь, ответил внутренний голос. Он совершенно игнорировал все волевые усилия Второго, не желая умолкать.       - Ладно, чёрт с ним, - решил Советник, отдав ещё один мысленный приказ системе обзора – на сей раз она схематически отобразила всю систему Меридиана. Красными точками на ней были отмечены корабли Армады, занимающие стратегически выгодные позиции по всей системе. Точек было много. Очень много. Но основа Армады, её ядро вместе с флагманом, сосредоточились в обширной области между орбитами Меридиана и следующей – третьей планеты системы.       Пока всё шло так, как надо.       - Странно, что не было докладов об обнаружении древних городов на месте сражения, - наконец уловив тревожащую его мысль, произнёс Советник. – А ведь разведгруппы уже осмотрели систему…       - Ну, либо они плохо смотрели и не заметили их обломков, либо Предтечи ещё преподнесут сюрприз, - меланхолично отозвался внутренний голос. Неожиданно.       «Заткнись!» - подумал Советник. «Это уже не смешно! Как будто у меня раздвоение личности!»       - При твоём роде деятельности в этом нет ничего удивительного, - едко заметил внутренний собеседник. Признаться честно, недавно начавшиеся, эти диалоги всё меньше и меньше напоминали Советнику беседу со своим внутренним «Я». Они всё более походили на беседу с другим человеком, или, по крайней мере – с другим разумным существом. Это тревожило…       Но тут от размышлений его оторвало ментальное сообщение – все корабли Армады заняли позиции, начата работа по разминированию орбиты Меридиана.       - Напрасная трата сил, - покачал головой Советник. – Но раз уж им нечем заняться… Похоже, теперь всё действительно пойдёт по плану…       - Только вот по чьему именно плану? – спросил внутренний голос, оставив у Советника крайне неприятное чувство на душе – чувство, будто он всё-же упустил что-то из виду…       Ремонт был завершён, и теперь уже Солнце не могло причинить особых проблем – щиты хорошо справлялись со своей работой…       Древние крепости, ведомые копиями личностей реально живших разумных существ, всё ещё скрывались в фотосфере звезды, надёжно защищённые её излучениями от сканеров Шао’ссоров. Скрывались и ждали. Ждали, в общем-то, не известно чего. А Дарак не спешил отдавать приказ…       И во время этого вынужденного бездействия у каждого появлялись свои мысли. Кто-то вспоминал свою, давно почившую в веках, родину. Мир, который давно погиб. Кто-то – родных и близких. Они тоже давно мертвы. Кто-то размышлял о причинах происходящего, а иные просто ждали. И надеялись на лучшее.       Дервиш тоже ждал и надеялся на лучшее. Надеялся, что земляне сумеют разгадать загадку, понять мотивы тех, кто ведёт ящеров. Понять и использовать это для достижения победы. Хотя, скорее, это была даже не надежда, а вера в то, что всё именно так и будет, что так должно быть…       Нитара… Она размышляла над тем, что было сказано Дервишем при их последней беседе, пыталась разобраться в себе…       А Дарак… У него не было времени на подобные самокопания – очень осторожно его локаторы прощупывали пространство системы, давая пусть и сильно искажённое помехами, но, всё же, представление о действиях и перемещениях Армады противника. «Итак, похоже, они рассредоточились», - думал он, оценивая обстановку. «И, похоже, сейчас наступает самое время, чтобы преподать им настоящий урок… Героическая атака со смертельным исходом для героев», - с горькой усмешкой подумал Дарак. А затем обратился к остальным:       - Друзья! Вот и настал тот час, когда мы скажем своё последнее слово. И пусть даже это будет действительно последнее, что мы сделаем, но ведь именно ради этого нас и создали. Именно ради этого все мы здесь! Враг, от которого мы должны были оберегать вверенные нам миры, здесь, в этой системе. И он уже очень близок к цели. И даже если нам не удастся их остановить, то заявить о себе в полный голос мы просто обязаны! Ради памяти о тех, кто погиб сегодня в сражении, ради памяти о народах, которые были уничтожены Шао’ссорами. Давайте же продадим им наши жизни подороже! Пусть напоследок они узнают, что такое – наша ярость! Пусть даже спустя эпохи они будут вспоминать о нас с содроганием и замиранием сердца!       Дарак замолчал.       И все остальные тоже молчали. Никто не ожидал ничего подобного от того, кто большинству казался напыщенным политиканом, не способным проявлять чувства. Но по мере того, как секунды уносили его речь в прошлое, в каждом просыпалось, казалось бы, уже давно забытое чувство, которое невозможно было описать, и вместе с тем описание которого укладывалось всего в три слова: желание одержать победу!       - Давайте же принесём им смерть, друзья! – воскликнул Дарак, дождавшись кульминации переживаний соотечественников, и первым устремился прочь от пылающего солнца, а вслед ему радиоволны несли воинственные возгласы остальных, шедших за ним…       Система казалась абсолютно мирной. Даже ничем особо не примечательной. Не было здесь никаких астро-феноменов, ни туманностей, ни хотя бы даже захудалого пояса астероидов. Планет с кольцами – и тех не было. Единственное, что здесь было достойно внимания – вторая от звезды планета, идеально подходящая на роль завершающей узловой точки… Но даже эта планета почему-то вызывала неприязнь.       - Убожество, - коротко и ёмко изрёк адмирал Кас’шаар, изложив в одном этом слове своё общее впечатление о планетной системе меридиана, куда несколько минициклов назад прибыла Армада. Его здесь раздражало всё. Но особенно – полученный от Первого Советника приказ занять окраину системы и ждать указаний. Он, конечно, повиновался, но без особого рвения, ибо был абсолютно убеждён – и немалую роль в том сыграли данные разведки – что всякое сопротивление в системе было сломлено флотом безпилотных кораблей и кварковыми брандерами. Поэтому он считал перестраховку Советника попросту не имеющей смысла. Что толку в боевых построениях и стратегической расстановке сил в системе, где не осталось никого, кто мог бы сопротивляться?       Примерно так думал адмирал в тот момент, когда на ментальную связь с ним вышел Видящий Кос’рш, возглавлявший Слухачей его флота:       «Адмирал! Мы только что обнаружили нечто странное на планете!» - сразу, без традиционного приветствия, начал видящий.       «Что именно?» - спросил Кас’шаар.       «Источник энергии! Он активировался только что, поэтому мы не смогли обнаружить его раньше…»       «Разберитесь», - приказал адмирал, но внезапно ощутил, что связь оборвалась…       - Что это значит? – раздражённо бросил он, включая систему обзора мостика…       Последнее, что он увидел – безконечный рой мерцающих жёлтых огоньков, несущихся на него…       Вся система внезапно пришла в движение. Хаотичное, паническое – флоты ящеров, занявшие позиции у планет системы вдруг одновременно были атакованы! И удар пришёл, откуда его вообще никто не ждал – с поверхности самих планет! Огромные рои жёлтых огоньков, молниеносно преодолевая тысячи километров от планет до флотов, вонзались в боевые построения ящеров, вспарывая их, проходя как нож сквозь масло, раскалывая и разрывая на части корабли, сея хаос и неразбериху. Ящеры, не ожидавшие такого коварного удара в спину, спешно перегруппировывались, одновременно уходя от планет и спешно организуя истребительное прикрытие, но всё ещё несли огромные потери…       - Отлично, друзья! Теперь наш черёд! – ликующе возвестил Дарак, на всех парах мчавшийся от солнца к первой планете и лично отдавший приказ автоматическим орудийным системам, размещённым на планетах, начать атаку. – Прыжок на окраину! – и он тотчас скрылся в окне гиперперехода с тем, чтобы миг спустя оказаться в самой гуще вражеского флота, которым ещё несколько минут назад командовал адмирал Кас’шаар. А за Дараком пришли и другие… Жёлтые огоньки брызнули во все стороны, пожирая вражеский флот изнутри, словно огонь – бумагу, и враг дрогнул. Корабли ящеров стали разворачиваться, спасаясь, они делали всё возможное, чтобы уйти как можно дальше из ловушки, в которой оказались. Некоторые в спешке совершали гиперпрыжки, чтобы уйти к скоплению основных сил армады. Некоторым не везло – малейшая неточность в расчётах, и они взрывались или на входе в прыжок, либо на выходе, усеивая космос своими биомеханическими останками.       Эффект внезапности древние использовали полностью. План сработал, и Дарак, развивая успех, вёл своих собратьев дальше…       «О, Господин!» - полный смятения ментальный голос видящего Хосс’на вонзился в голову точно раскалённый гвоздь. «Нас атакуют!»       «Это ожидаемо», - покачал головой Первый Советник, застигнутый сообщением врасплох на пути к Залу медитаций. «Наши потери?»       «Первый флот адмирала Кас’шаара уничтожен на девяносто процентов. Флоты Шас’каа и Хос’уура ведут бой с … городами Предтеч. И несут большие потери. Остальные флоты у планет понесли урон в пределах двадцати процентов и сейчас перегруппировываются для нанесения артиллерийских ударов по планетам, с целью уничтожения их систем защиты. Истребительное прикрытие помогло снизить потери…»       - Хм… Хорошо, - задумался Советник. – Отправить восьмой и девятый флоты на помощь силам Шар’каа и Хос’уура. Обеспечить противоистребительное прикрытие. Вплотную к противнику не подходить – расстреливать с расстояния из дальнобойных орудий… И ещё – сто РЭБ-кораблей на усиление восьмого и девятого флотов. Эти древние самонаводящиеся снаряды – серьёзная проблема. Возможно, так мы сможем её решить. Пусть дадут общий импульс, когда это будет максимально эффективно, - распорядился Советник, и его приказ, отправленный по ментальной сети, тотчас достиг адресатов. – Ничего, древние, мы ещё повоюем, - тихо проговорил Второй, когда видящий отключился от сети. – Ещё не всё козырные тузы я вынул из рукава…       Между тем ситуация менялась – группе кораблей третьего флота удалось-таки отойти от планеты, вынудив снаряды-огоньки вытянуться широким фронтом в попытке догнать беглецов и взять их в клещи, попутно уничтожая остатки истребительной группы. Казалось, что они вот-вот настигнут флот, как вдруг лавина смертоносной энергии обрушилась на снаряды с поразительной точностью – ни один выстрел, ни один импульс не прошёл мимо цели – это заработали скорострельные зенитные орудия фрегатов антиистребительной группы, которая понесла наименьшие потери. Командующий флотом специально оставил их в арьергарде отступления для прикрытия. Он рассчитывал, что эти корабли, специально созданные для борьбы с небольшими, но быстрыми и манёвренными целями, в нынешней ситуации проявят себя. И не ошибся – менее чем за секунду скоординированный огонь фрегатов выкосил более половины роя снарядов, совершавших немыслимые манёвры уклонения, но всё-же оказавшихся не способными уйти от поразительно меткого огня ящеров.       И тут один мощный непрерывный белый луч ударил по планете позади, пронзив атмосферу…       Взрыв!       Мощнейший взрыв сотряс всю планету, в атмосферу взметнулись миллионы тонн пыли и почвы, горных пород, застилая всё… И снаряды, непрерывным потоком поднимавшиеся с планеты и мчавшиеся к флоту, вдруг замерли, перестав светиться жёлтым! Боевая система, снятая с древнего города, была уничтожена одним точным выстрелом главного калибра тяжёлого линкора!       И едва это произошло, как командующий флотом сообщил остальным флотам, как одолеть планетарные системы защиты…       Этот бой оказался сложнее, чем ожидал Дервиш. Гораздо сложнее – всего два флота сдерживали атаку Предтеч, результатом чего стали серьёзные повреждения, полученные уже двумя городами, не сумевшими вовремя уйти из-под концентрированного огня линкоров. Щиты уже были на пределе, а ящеры не спешили подходить слишком близко к древним городам и рассредоточили корабли, уяснив, что вражеские снаряды наиболее эффективны против больших групп кораблей – формаций, кластеров, соединений и эскадр. И, хотя Шао’ссоры продолжали нести большие потери, но сумели закрепиться на позициях. При этом крупные корабли – линкоры и крейсеры сосредоточили огонь на космических крепостях, которые постоянно маневрировали и даже совершали гиперпрыжки в тыл противнику, нанося флотам сильный урон, а лёгкие крейсеры, фрегаты и истребители занимались планомерным отстрелом полчищ самонаводящихся снарядов… Капитаны же подбитых кораблей включали системы самоуничтожения, забирая с собой в слепящих вспышках взрывов и те рои снарядов, которые были ближе всего к погибающим кораблям.       - Внимание! – проревел в эфире голос Дарака. – Используем наши бомбы!       И тотчас три города исчезли в гиперпространстве, вывалившись из прыжка прямо в гуще наибольших скоплений вражеских кораблей, и тотчас исчезли, оставив после себя реакторы с погибших городов! Противник моментально бросился врассыпную, но было уже поздно – три ослепительных взрыва разорвали тьму космоса!       Ударная волна энергии чудовищной силы разметала корабли ящеров, точно щепки, испарила их… Подошла к городам, но они, укрытые щитами, выдержали её натиск.       Всё замерло. Затихло. Никакого движения. Волна ушла дальше и рассеялась… Только безсчётное множество обломков самого разного размера продолжало своё хаотичное движение…       Мёртвый космос.       - Нет, не может быть! - бросил в эфир Дарак, видя, что даже эта отчаянная попытка разбить врага не увенчалась успехом – оба флота ящеров, хотя и были изрядно потрёпаны взрывами, но всё ещё не желали сдаваться – они вновь приняли боевые построения. Более того – только что к ним подошло подкрепление – ещё два флота! И крупные корабли уже готовили свои дальнобойные орудия…       - Жаль, что ничего серьёзнее этих снарядов у нас нет, - посетовал вдруг Дервиш, предчувствуя, что очень скоро их атака захлебнётся, и сами они, скорее всего, как он и предполагал ранее, будут уничтожены. – На таком расстоянии они перебьют большую часть снарядов прежде, чем те доберутся до них…       - Нет, если управлять ими лично, - сказал Дарак.       - Но это ведь потребует огромных вычислительных мощностей, - возник чей-то удивлённый голос.       - Открываем огонь по команде. Прыжок к формациям противника! – скомандовал Дарак, и города исчезли в гипертуннелях за мгновение до того, как их настигла лавина бушующей энергии – линкоры дали залп!       Но двое не успели уйти – получившие наибольшие повреждения в бою, они закрылись щитами, но мощь объединённого залпа была слишком велика – щиты лопнули в одно мгновение, и сотни лучей прошили насквозь древние крепости, которые тотчас взорвались! Вновь две ярчайшие вспышки разорвали тьму космоса, высвобождая колоссальную энергию…       Но врага это уже не могло испугать. Предтечи, вынырнувшие из гиперпереходов в тылу флотов, открыли огонь снарядами! Обширное облако жёлтых искорок – почти целая туманность – свирепо неслось навстречу миллионному флоту, который только разворачивался, чтобы дать отпор… До контакта всего считанные мгновения – ещё немного, и хищные огоньки отхватят здоровенный кусок от врага…       Но тут внезапно что-то произошло – словно толчок, словно удар сердца, словно гигантская невидимая волна, затопившая всё. И снаряды замерли, закрутились на месте, стали взрываться, не долетая до цели! А щиты древних городов начали мерцать, давая сбои!       Весь РЭБ-флот Шао’ссоров – более ста тысяч кораблей, рассредоточенных в системе Меридиана – нанёс единый удар! Импульс накрыл всю систему и оказался столь мощен, что даже технологии Предтеч были не способны ему противостоять!       А ящеры, пользуясь моментом, нанесли удар – вновь тысячи лучей протянулись к древним космическим крепостям, и вновь впивались в их щиты… Но на этот раз пробивали их!       Один, другой, третий – крепости раскалывались на части, взрывались, пронзённые сотнями мощных лучей…       - Отходим! – приказал Дарак, видя, что ситуация резко изменилась, и города совершили прыжки, уносясь подальше от боя. Все, кроме Дарака. Он остался один, всё ещё обстреливая флот противника. – Не-е-ет! Это ещё не конец! – прорычал он в эфир, когда очередной залп ящеров сорвал его щит. Всего миг до следующего удара, но древний уже сделал то, что собирался – и исчез, оставив вместо себя реактор погибшего города…       Взрыв!       Секунду спустя Дарак вышел из туннеля гиперперехода, оказавшись вместе со всеми остальными городами… И сразу понял, что это – конец. По какой-то непонятной причине прыжок вывел всех древних не туда, куда они планировали – за пределы системы – но в самое сердце вражеской армады, где их уже ждали…       Свет…       Тьма…       Свет и тьма…       Какое причудливое, странное сочетание противоположностей… Но одно без другого – лишь часть… Но так ли это?       Мысль. Это была мысль.       Что это такое? Что такое мысль?       Я мыслю – следовательно существую…       Но кто я? Или что я?       То, что существует и мыслит… Мыслящее существо…       И странное… ощущение… Да, ощущение – будто я – это вселенная и вместе с тем лишь малая часть её. Противоречие… Хотя – нет. Я и вселенная – одно. Я часть её и её порождение. И именно поэтому я могу влиять на неё, управлять ею…       Совершенно чёткая мысль, настолько поразительно чёткая, что даже кажется чужой.       И ещё одно – очень смутное – чувство… Чувство того, что вся эта ситуация неправильная, неестественная… Что бы это значило? И почему это – неестественно? Что неестественно?       «То, что со мной сейчас», - пришла мысль. И она была куда сильнее и чётче предыдущих.       «Но разве может быть иначе?»       И ответ был известен – да, может.       Но как это – иначе?       Свет и тьма плясали, играли друг с другом, и иногда даже казалось, что одно поглотит другое, но потом вновь они приходили в шаткое равновесие. Всего на миг. А затем вновь переплетались в странном завораживающем, полном какой-то невероятной гармонии, танце. Казалось, что у него есть какая-то определённая цель, но она была совершенно неуловима.       И тут свет вспыхнул. Ярко. И мимо нескончаемым потоком, подобно урагану, понеслись образы, картины из иных миров, чужих судеб, знания хлынули рекой, бурной и неудержимой. Но всё это было так незнакомо, так непонятно… Однако они вдруг пробудили совершенно новое ощущение – будто что-то нужно было сделать. Что-то очень и очень важное, что сделано не было. И с каждым мгновением это ощущение лишь усиливалось.       Но так и оставалось не ясно – что же именно нужно сделать, и как.       Мгновения… Годы… Вечность…       Вселенная нетороплива. Вселенная основательна. Она – в вечности. И он вместе с ней.       «Он?» - молния мысли озарила сознание почти целую вечность спустя. «Он», - ответила другая, более уверенная и чёткая мысль.       «Кто он?»       «Он – это ты»       «Но я – это вселенная…»       «Он – это ты, он – это я, он – это вселенная. Он – это все мы вместе, и ни один из нас по отдельности. Мы – в нём, он – во вселенной».       Очень странный ответ… Очень странная беседа. Очень странное всё… Но, похоже, других ответов здесь не бывает… А что такое это самое здесь? И где это – здесь? Откуда берутся все эти странные мысли и незнакомые слова? И он замолчал. Даже перестал думать, чтобы прислушаться к себе… И к тому, что… здесь. Но вместо ответа появилось ещё одно странное чувство – чувство раздробленности, распылённости, разорванности на мельчайшие, более неделимые части.       Это было… неприятно. К тому же это очень отличалось от того, первого чувства – единения со вселенной, было ему противоположно. И вместе с тем оба эти чувства сосуществовали и как будто даже не противоречили друг другу.       «Странно», - молния мысли пронеслась мимо, а пляшущие в вечном танце свет и тьма вдруг содрогнулись ей в такт.       Ещё одно новое чувство. И неизвестно откуда. В памяти услужливо возникло его название – удивление. Ведь и вправду странно – почему свет и тьма реагируют на мысли. И вот опять! Что происходит?       Но ответом была лишь тишина и пляска двух противоположных начал.       Мимо вновь понеслись образы. Но на сей раз медленнее, и их можно было рассмотреть, попытаться удержать. И он пытался удержать и рассмотреть. В них было нечто общее… Он не мог сказать, что именно, но казалось, что образы – крупицы одной большой истории. Тем более воспринять их было непросто – ведь эти картины, казалось, были чужими. Будто они – порождения другого, совершенно необычного существа, не похожего на него. Он был размером со Вселенную, словно бы распылён в ней, а существо из видений – маленькое, мельчайшее, ограниченное рамками грубой материальной формы… Он видел и чувствовал всю вселенную, а существо из видений – лишь то совсем немногое, что позволяла его слабая анализаторная система.       «Жаль, что оно не могло видеть всей красоты мироздания, как это доступно мне», - пронеслась мысль, вновь взволновав свет и тьму.       Однако он продолжал изучать эти странные образы и видения. Потому, что больше делать всё-равно было нечего, а эти картины его заинтересовали. Более того – они иногда даже казались смутно знакомы! Они манили к себе, словно шепча «посмотри нас», «прими нас»!       И вот он смотрит дальше. И уже знает, что странное существо зовётся человеком, знает, откуда оно пришло, знает его имя… И второе имя существа тоже.       Странник.       И вдруг появилось необычное чувство – будто это слово, это имя – Странник – что-то очень важное и очень знакомое.       «Я знаю, кто ты, Странник», - ещё одна мысль, сопровождаемая образами-картинами из жизни одного-единственного человека.       «Это хорошо. Но знаешь ли ты сам, кто ТЫ такой?» - неизвестная мысль. Не подконтрольная. Мысль, которая поразила его. Ибо он теперь знал точно – эта мысль не принадлежит ему!       «Кто ты?» - очень сильная и громкая, эта мысль-вопрос выразила всё, что он сейчас чувствовал.       «Я – это ты», - краткий и тихий ответ.       «Невозможно».       «Я – это ты, я – это он», - и вновь появился образ Странника. «Мы – это он. Он – это вселенная. Он – это все мы вместе, и ни один из нас по отдельности. Мы - в нём. Он – во Вселенной…»       «Кто он?!?!!!!» - и от этого крика содрогнулась вселенная.       «Он – Странник»       Вспышка. Невероятная. Необъяснимая. Будто в огне нового Большого взрыва рождалась новая вселенная.       И он вспомнил.       И он понял.       И он стал самим собой.       Тысячи, миллионы образов роились в сознании, заполняя память до краёв. Его воспоминания, все его знания. Весь его жизненный опыт, который вновь предстояло упорядочить. Но мысли теперь были трезвы и чисты.       «Как же, оказывается, неприятно умирать», - была первая из них. «Но, похоже, всё идёт не так уж и плохо. По крайней мере – в рамках плана», - располагая всеми знаниями о вселенной, в которой он всё ещё был распылён, ему не составило труда узнать, что произошло с момента его смерти.       «Душа и сознание уже вернули целостность. Теперь нужно то же самое сделать с телом и совместить первое со вторым…», - он окинул «взглядом» всю вселенную, выискивая все до единой мельчайшие неделимые частицы, на которые распалось его тело. Найти их было трудно, но он чувствовал каждую частичку из многих триллионов. «Частицы первоосновы, из которой состоит сама вселенная и всё в ней, даже энергия. Удивительное вещество, заключающее в себе потенциальную возможность принимать любые формы. Если есть структурирующая матрица, узел смысла, задающий путь формирования формы», - проносились мысли. Знание, полученное за Вратами Истины, сейчас было полезно как никогда прежде. «А когда есть матрица – нужен лишь небольшой импульс, чтобы первооснова приняла нужную форму… Матрица у меня есть. Дело за формой».       И в этот самый момент, держа в поле «зрения» все частицы своего прежнего тела, он послал импульс – расходящуюся во все стороны волну энергии с закодированной в ней информацией о самом себе, формулу преобразования и воссоздания…       Волна с чудовищной скоростью уносилась всё дальше и дальше, в самые дальние уголки вселенной! и везде на её пути частицы, которых она касалась, получив импульс, мигом устремлялись к одной точке вселенского пространства! И там, устраивая невероятный хоровод, эти мельчайшие бело-золотистые огоньки формировали тело…       Странник возвращался…       Обратная сторона Луны. Вечный мрак и вечные тайны. Загадочная, манящая. Такой она всегда представлялась людям. И не без оснований, надо сказать...       Даже сейчас, глядя на изувеченную кратерами поверхность Луны, Крутов не мог отделаться от странного чувства причастности к какой-то великой загадке. Хотя нет. Вот так – Великой Загадке. Ведь главе ФСБ прекрасно было известно о всякого рода аномалиях, с завидным постоянством наблюдаемых астрономами на Луне. Слишком много было странного и непонятного в спутнике Земли, чтобы отнестись к нему легкомысленно. Взять хотя бы тот факт, что в наиболее древних легендах и сказаниях людей о Луне нет ни единого слова, и лишь потом она внезапно появляется... Что это может значить? Неужели Луна и вправду откуда-то «взялась» у нас на орбите, а не была там всегда? И это лишь один из многих вопросов. Вопросы, на которые не было ответов.       - Когда всё закончится, надо будет вплотную заняться этим булыжником, - пробормотал Сергей Иванович, отключая систему обзора – глава ФСБ был в зале управления космического корабля, носившего имя «Александр Невский», одного из тех, что участвовали в разгроме армады Шао’ссоров над Землёй. Небольшое просторное круглое помещение с десятью кокон-креслами по периметру. Все они были сейчас заняты и напоминали нераскрывшиеся бутоны тюльпанов.       - Сергей Иванович, - раздался в зале мягкий мужской голос – ИИ корабля, которого разработчики почему-то окрестили Кондратием. – С вами хочет поговорить Владимир Прохоров.       Крутов кивнул, покачав головой, словно говоря - «президент имеет право», или что-то в этом роде. Тотчас в воздухе соткалось полупрозрачное изображение лица Владимира Ивановича.       - Ещё раз здравствуйте, Сергей Иванович, - сказал президент. – У меня для вас новость. Надеюсь, она вас обрадует – Медведев и ваши парни из отряда выжили.       - Хм... Не думаю, что сейчас это имеет какое-то значение, - усмехнулся Крутов. – Но всё-равно рад, что они не дали себя убить. По крайней мере, с уничтожением «Теневого правительства» все мы стали свободны и теперь правда о прошлом станет достоянием всего человечества. Ирония в том, что за это стоит благодарить ящеров и Странника.       - Кстати о ящерах – вы уже готовы? – спросил Прохоров. И Крутов впервые за всё время общения с ним уловил в его голосе ноты тревоги и волнения.       - Звягинцев сейчас колдует над струнным генератором «Невского». Пока он ничего не докладывал, но начал давно и скоро всё должно быть готово.       - Когда вы окажетесь на той стороне, то судьба обоих реальностей будет в ваших руках, Сергей Иванович.       - Мы сделаем всё возможное, чтобы не допустить победы врага, - понимающе кивнул Крутов, хотя и не одобрил излишне пафосного заявления президента. Однако он понимал – хотя по зову долга Владимир Иванович остался на Земле, но желал сейчас быть здесь, на острие атаки, где решалась судьба миров.       - Меня больше тревожит то, что может потребоваться совершить невозможное, - тихо сказал президент. – Надеюсь, вы знаете, что делаете.       - План есть всегда, - кивнул Сергей Иванович. – И не стоит забывать о группе Васильева. Хоть от них и не было вестей, я уверен – он достигнет цели. Тогда у нас появится самый реальный шанс на победу, - Прохоров кивнул, согласившись, а потом спросил:       - Есть предположения относительно того, что вас ждёт по ту сторону?       - Весь многосоттысячный флот ящеров... если повезёт, - горько усмехнулся Крутов. – И на сей раз у меня такое чувство, что одолеть Армаду будет очень непросто.       - А если не повезёт?       - Весь флот ящеров и Левиафан... И тогда нам уж точно придётся жарко.       - Что ж, желаю вам удачи, Сергей Иванович. Вам, и всем, кто отправился с вами, - сказал Владимир Иванович, и отключился.       - Вам она нужнее, - пробормотал Крутов. – Когда всё это закончиться, то именно вам придётся восстанавливать всё с нуля, - произнёс он, всё ещё глядя на то место, где секунду назад висело лицо президента. А потом глянул вверх и спросил:       - Кондрат, что там у Звягинцева? Чего он так возится?       - О, он только что закончил, - сварливо проворчал ИИ. – Наверное, потому, что я пообещал откачать воздух из машинного отделения, если он не поторопиться... Да он и сам сейчас всё расскажет, - и тотчас зал заполнил голос учёного.       - Сергей Иванович, всё готово. Можем начинать в любой момент.       - Отлично. Тогда не будем терять времени – его и так мало, - сказал Крутов. – Включайте свою аппаратуру.       - Есть, - последовал короткий ответ, и Звягинцев замолчал.       - Кондрат, - вновь обратился глава ФСБ к искусственному интеллекту корабля.       - Слушаю.       - Объявление всей эскадре – полная боевая готовность, - отсчитывая мгновения, отделявшие его от возможно самого важного деяния в жизни, сказал Крутов.       - Флот оповещён, - секунду спустя отрапортовал ИИ.       - Что ж... Теперь остаётся сказать только одно... Поехали, - тихо произнёс Сергей Иванович, вновь включая систему обзора и словно зависая в открытом космосе. Он хотел сам всё увидеть. А ещё он знал, был абсолютно уверен, что каждый член экипажа каждого корабля сделает всё возможное ради победы. Потому, что каждый был профессионалом и настоящим защитником Родины. И этим людям сейчас не нужны были никакие пламенные пафосные речи для поднятия боевого духа. Нет. Всё это было не к месту – каждый из них уже всё решил для себя. Каждый был полон решимости. И это – главное. – Поехали! – вновь сказал Крутов, и в этот самый миг Звягинцев включил свою аппаратуру...       Пять сравнительно небольших – всего триста метров в длину – веретенообразных кораблей, серебрившихся в лучах солнца, всё так же неподвижно висели над тёмной стороной Луны. И уже начинало казаться, что их безмятежное спокойствие, полное скрытой силы, не будет нарушено никогда, как вдруг один из них выстрелил! Хотя это был какой-то странный выстрел – от носа корабля вперёд прянуло марево, исказившее очертания звёзд и Луны. Оно удалялось всё дальше и дальше, пока, наконец, словно не наткнулось на какое-то невидимое препятствие. И тотчас марево начало расплываться по плоскости, словно разлитая вода по столу. И огромная плоскость эта озарилась синими и лиловыми сполохами, вспышками, волнами. Сначала редкие, они появлялись всё чаще и чаще, освещая своим светом Луну, пока, наконец, вся плоскость – круг просто циклопических размеров – не залилась светом!       Вспышка!       Вокруг заплясали молнии, а корабли будто качнуло волной, и в следующее мгновение эта светящаяся плоскость в ореоле ветвящихся разрядов протаяла в глубину, являя взорам величественную картину иного мира...       Прошло уже более двух часов, однако эта странная дорога с туманными стенами по обочинам и не думала кончаться. Впрочем, за время пребывания в этом необычном месте Васильев уже понял, что это самое время здесь – вещь очень относительная и непостоянная.       Он шёл молча, внимательно следя за тем, куда ступает их проводник ящер. Поначалу некоторым – особенно меридианцам – показалось, что довериться его экстрасенсорному чутью – не самая лучшая идея. Но после того, как Холецкий бросил в сторону от их «тропы» монетку, которую тотчас разнесло на атомы мощным разрядом энергии, вопрос о доверии больше не поднимался. По крайней мере, пока ящер правильно выбирал путь меж невидимых ни глазу, ни технике, ни магии, ловушек.       - Как ты думаешь, колдунья, что мы найдём в конце этого пути? – тихо спросил Седрик, идя за Нериссой. Фрост и Миранда шли перед ними, и не слышали Лорда.       - Не знаю. Но очень надеюсь, что земляне правы и найденное там поможет одолеть ящеров, - так же тихо ответила женщина. – Зато я знаю, что если будем отвлекаться, то смерть настигнет нас прежде, чем мы успеем это понять, - проворчала она, стараясь унять дрожь в голосе. Она не хотела, чтобы лорд это заметил. Не хотела, чтобы он знал, что ей страшно. А она и вправду боялась. Боялась этого странного, ни на что не похожего мира внутри Меридиана. Ибо здесь почему-то пробуждались к жизни и терзали её разум самые потаённые страхи и кошмары.       - Да, там определённо что-то есть, - сказал лорд. Он не заметил, как дрожал голос колдуньи. – Не может не быть. Однако я считаю, что нам повезёт, если эта затея не окажется пустой тратой времени...       - В любом случае выбора у нас уже нет, - усмехнулась бывшая стражница. – Выбраться отсюда мы всё-равно не сможем.       - Какой потрясающий оптимизм, - наметил свою фирменную улыбку Седрик. Мало кому удавалось прочесть, что скрывается за ней – ложь? Насмешка? Истина? Пожалуй, лишь Фобосу это было под силу. Почти всегда. Впрочем, воспоминания о князе были неприятны, ибо каждый раз вспоминая его, Седрик словно вновь переживал всё то, что Фобос с ним сотворил. До боли стиснув кулаки, он вновь вернулся к мысли о мести, которая будет столь сладка... Возможно, даже удастся использовать для этой цели то, что находится в конце этого пути, видевшегося Лорду как нескончаемый лабиринт коридоров в замке Фобоса. Ну, а если и нет – колдунья всё-равно обещала помочь ему. Таковы были условия их договора... Единственное, что сейчас по-настоящему волновало Седрика – а вдруг ему не удастся отомстить?       Туман по обе стороны дороги постоянно сгущался. Неба уже не было видно – мутные серо-белые космы сомкнулись высоко над головами путников, образовав что-то вроде туннеля. Васильеву это не нравилось. Чем дольше они шли, тем больше у него появлялось страхов и сомнений относительной этой дороги и того, что их всех на ней ждёт. К тому же тот далёкий свет впереди, который видел Пётр Андреевич, не приблизился ни на йоту и даже как будто отодвинулся дальше. И у мужчины зрело чувство, что они что-то делают неправильно, чего-то не учитывают.       Вдруг внимание учёного привлёк туман по левую сторону дороги – он как-то странно клубился, вспучивался и время от времени даже заплывал на шоссе. И всякий раз, когда это случалось, «нейрозащитник» сигнализировал о возрастающем ментальном воздействии. Это был тревожный момент, ведь раньше туман – если только это и вправду был туман – не позволял себе таких вольностей.       Шро’так остановился. Вдруг. Ни с того, ни с сего. И все, продолжая двигаться по инерции, едва не налетели друг на друга. К счастью, обошлось.       - Что случилось? – подал голос замыкавший колонну Холецкий.       «Что-то не так», - раздался у всех в головах скрипучий голос ящера.       - Да здесь всё не так, куда ни плюнь, - фыркнул кто-то из бойцов.       «Нет... Я чувствую, как что-то меняется прямо здесь и сейчас», - сказал пришелец, внимательно глядя по сторонам, словно надеясь визуально опознать скрытую угрозу... И тут он вдруг согнулся, схватившись руками за голову, и крикнул что-то на своём языке, а миг спустя пришла его мысль:       «Никому не двигаться с места, что бы ни случилось!» - и он исчез! В ту же секунду туман, что до этого так спокойно стоял стенами по обочинам, хлынул на дорогу волной, словно прорвав плотину, и скрыл всех путников в мгновение ока! Хотя каждый произошедшее видел по-своему, опасности это не отменяло.       Нервно заверещал «нейрозащитник» Васильева, раздались крики и выстрелы. Кто-то крикнул и затих. Внезапно. Насовсем.       Ничего не видно – белая мутная пелена покрывает всё. Она настолько плотная, что, кажется даже, будто залезает в нос, рот и уши. Противно. И не видно даже своих рук и туловища...       - Эй, как вы? Все на месте? – кричит Васильев. Секунду спустя до его слуха доносится голос Холецкого, но он такой тихий, что слова можно расслышать лишь с большим трудом:       - Паша... мёртв... шёл..., - прорвались сквозь туман обрывки фразы. Но Васильев понял – в команде ещё одна потеря. Сердце кольнуло от тоски и жалости. А между тем «нейрозащитник» пищит всё тревожнее – он уже не справляется с мощным ментальным полем, даёт сбои...       Шёпот.       Навязчивый такой шепоток.       Он появился вдруг и зазвучал сразу отовсюду, словно это шептал сам туман или то, что там видели остальные. Множество голосов. Но что они говорят – не разобрать. Кажется, будто они манят куда-то, зовут, обещая исполнение самых заветных, самых тайных желаний. Желание пойти за голосами так велико... И с каждым мгновением оно становиться всё сильнее и сильнее. Но Васильев ещё сопротивляется – он помнит слова ящера. Сейчас это единственное, что он ещё помнит...       Но тут вдруг ноги словно обретают собственную волю – правая начинает подниматься. Медленно-медленно. Рывками. Учёный не видит этого, но чувствует. Чувствует, что ещё немного – и он сделает шаг.       «Нельзя!» - обжигает страхом сознание мысль. Далёкая вспышка, тихий вскрик... И вот в самый последний момент, когда он уже готов совершить шаг в вечность, сознание на миг проясняется, и учёный кричит: «Отключить все системы!», - и его бронескафандр тотчас отключается, превращаясь в тяжеленный высокотехнологичный гроб. Футляр, который человеку, находящемуся внутри, никак не сдвинуть с места!       «Не выйдет! Я сильнее!» - в голове вдруг проноситься чужая мысль – скрипучий чужой голос, и туман моментально рассеивается! И вновь перед глазами безконечная дорога. Но тумана уже нет – над головой чистое небо, усеянное звёздами, по обе стороны дороги луга с колышущейся на ветру травой, свежий ветерок с запахами цветов...       Сознание проясняется.       - Прайм-один, - охрипшим голосом произнёс Васильев, и его скафандр включился. Прямо перед ним стоял Шро’так. Он всё так же невозмутим. Пётр Андреевич оглянулся – все были на местах. Кроме одного бойца «Особого отдела» и... - Фрост, - тяжело выдохнул Седрик. – Прощай. Ты был верным слугой и воином Фобосу и мне, - произнёс он таким проникновенным и искренним тоном, какого никто от него не ожидал. – Надеюсь, ты обретёшь покой в лучшем из миров, - удивительно, но сейчас ни в словах, ни в жестах, ни в самом облике лорда не было того показного превосходства и высокомерия, которое уже стало для всех привычным. – Хватит стоять, - резко переменился Седрик, вновь надев свою привычную «маску». – У нас впереди ещё долгий путь.       - Безконечный, если точнее, - качнул головой Румянцев. Гибель членов группы сильно повлияла на него. Нервное напряжение всё нарастало, и он то и дело украдкой поглядывал по сторонам. Ему постоянно казалось, что за ним кто-то следит. – Нам не дойти до конца этого пути потому, что это место – нечто вроде ленты Мёбиуса... Мир, замкнутый сам в себе. И подходя к его краю, мы вновь оказываемся там, где начинали путь, - слегка дрожащий звонкий голос учёного казался чем-то неуместным в этом мрачном ночном пейзаже. По крайней мере, так казалось Васильеву.       - Что это значит? – спросила Нерисса.       - Мы топчемся на месте. Вот что это значит! – зло сказал Холецкий. Потеря ещё одного сослуживца, Паши Смирнова, оставила в его душе ещё одну незаживающую рану. Но об этом можно будет подумать и скорбеть потом. Сейчас главное – дело.       - Откуда такие сведения, Андрей? – спросил Пётр Андреевич.       - Мой бронекостюм – научная модель. Он фиксирует сейчас много странного. Но эти данные хорошо соотносятся с математическими моделями таких «условно безконечных» пространств.       - У меня было чувство, что что-то здесь не так. Теперь понятно, что именно, - пробормотал Васильев, проведя рукой по лицу. – А как вы этого не заметили? – посмотрел он на Шро’така.       «Не знаю. Вероятно, из-за мощного ментального фона моё восприятие было искажено», - ответил командующий. «Но если до цели нельзя добраться обычным способом, то надо искать способ необычный».       - Хм... Этот мир иногда подстраивается под наши желания, - задумчиво сказал Васильев. Мысль, посетившая его сейчас, казалась необычной, но вполне заслуживающей право на жизнь. – Возможно, не только желания, но и наши страхи, ожидания реализуются здесь...       - Что вы имеете в виду? – спросил Седрик.       - Опасности и препятствия, встреченные нами в пути, - словно, наконец, нащупав истину, ответил учёный. – Сейчас, размышляя над этим, я подумал – что если мы сами здесь стали своими врагами? Ведь каждый из нас видит это место по-своему, у каждого были здесь свои... испытания прежде, чем мы вновь оказались вместе. А что, если это потому, что мы ожидали этого и опасались? Ведь оказавшись здесь поодиночке, все мы думали, что добраться до цели будет непросто. Даже опасно. Возможно, кто-то думал, что мы должны пройти какие-то испытания, чтобы доказать, что мы достойны... И чем более серьёзной представлялась опасность, тем с более серьёзной опасностью и сталкивался каждый из нас. Пусть даже этих опасений и ожиданий не было в сознании, но подсознательно они существовали. А это место - чем бы оно ни было – улавливало их, и подстраивалось под наши представления... Оно – это индикатор ограниченности нашего разума.       - Хотите сказать, что мы здесь сами себя чуть не угробили? – удивился Холецкий. – Хотите сказать, что мои парни из-за этого..., - уже зло проговорил он, с ненавистью глядя на звёздное небо и луга.       - Да, - кивнул Васильев.       - Чёртово проклятое место! – крикнул командир, и далёкий громовой раскат прокатился по равнине.       - Это невероятно, - прошептал Румянцев.       - Воистину сон разума рождает чудовищ, - с горькой усмешкой изрёк Пётр Андреевич.       - Если всё так, то многое становится понятно, - сказала Нерисса. Догадка, возникшая у землянина, подтвердила её собственные опасения, которые женщина испытывала начиная с того самого момента, как оказалась в зале, куда прибывали остальные члены группы. – И если вы правы, то всё становится значительно проще – нам просто нужно всем вместе подумать о том, куда мы хотим добраться, о том, что в этом странном мире наиболее важно, и где оно находится.       - Пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю что, - криво усмехнулся Холецкий.       «Полагаю, женщина права», - прилетела мысль Шро’така. «Это место и вправду реагирует на наши невысказанные желания и мысли. Её предложение в данном случае – наиболее быстрый способ достижения цели».       - Мне всё-равно, - пожал плечами Холецкий. – Надеюсь только, вы знаете, что делаете и куда хотите попасть.       - Георгий, так уж сложилось, что это место требует от нас веры, - сказал ему Васильев. – Да, это не так-то просто. Но должно получиться. По крайней мере, лично я в этом уверен, - Холецкий лишь вновь пожал плечами, выражая своё отношение к затее. – Что нам нужно делать? – спросил Васильев у Нериссы.       - Только то, что я и сказала, - ответила она.       «Вы должны удерживать желание добраться к цели, самому важному, что есть в этом мире-ядре, в центре своего сознания постоянно. Сконцентрироваться только на нём одном, отбросив прочь всё остальное», - проскрипел в головах мысленный голос ящера. «Это желание должно стать словно бы вашим стержнем, основой вашего бытия и смыслом жизни в этот момент».       - Так же, как и охотник в засаде сконцентрирован лишь на своей добыче, - впервые за очень долгое время сказала Миранда. Трудно было определить, как она относится ко всему происходящему – она всегда молчала, а лицо её не выражало никаких эмоций.       - Ладно! – Пётр Андреевич резко пресёк дальнейшие разговоры. – Начали!       И люди закрыли глаза...       Цель...       Она кажется такой далёкой...       Она кажется такой неприступной...       Она на самом деле даже не известна...       Но она есть! Точно есть! Абсолютная уверенность в этом не позволяет отступить. Она гонит вперёд, рождает желание во что бы то ни стало достичь этой тайной, неизвестной цели. Желание добраться до того, что привлекло к Меридиану Шао’ссоров и их кукловодов. Это определённо нечто важное. Очень важное. Возможно, даже важнее этого ничего нет...       Кроме одного желания – добраться до истины. Узнать её. Понять, что привлекло сюда пришельцев. Поначалу эта мысль, это желание, кажется очень робкой и слабой. Но время идёт, и она становится сильнее. Желание достичь цели, продиктованное не только любопытством, но и чувством долга. Оно возрастает, вытесняя все остальные стремления. Оно побуждает к действию и тянет куда-то...       Теперь уже есть только оно, и ничего более. В мыслях только «Цель... Добраться до цели». Кажется, что эти мысли, это желание – и есть ты, что они полностью тебя выражают...       Лента шоссе, пересекающего безкрайние луга под усеянным звездами небом... Путь из ниоткуда в никуда. И восемь одиноких фигур, стоявших посреди этого мира с закрытыми глазами. Они так сконцентрированы на своих мыслях и желании, что абсолютно не замечают происходящего вокруг. А ведь между тем всё вокруг начинает меняться...       Подул сильный ветер. Заиграл с травой на лугах, заставляя волноваться зелёное море ещё сильнее. Ветер здесь неспроста – он играет и кружится вокруг фигур, смутно различимых во тьме при свете звёзд, закручивает маленькие пылевые смерчи. И с каждым мгновением набирает силу...       Но фигуры стоят не шелохнувшись.       И вдруг одна звезда – у самого горизонта, на краю небосвода, сдвинулась с места! Маленькая сияющая точка, медленно плывущая с востока на запад по кругу...       Но вот ещё одна звезда трогается с места! А затем ещё одна, и ещё! И вскоре уже весь небосвод, все звёзды кружатся в своём немыслимом хороводе всё быстрее и быстрее, пока, наконец, от скорости они не сливаются в единую сверкающую массу, в белый звёздный вихрь, воронку, уходящую в безконечность Вселенной! Свет становиться ярче – он почти ослепляет...       Но фигуры всё так же стоят не шелохнувшись. Глаза их закрыты, а лица их спокойны и сосредоточенны.       И вот свет небесного вихря затапливает всё вокруг – и поля с травой, и шоссе. Он как будто растворяет их, едва касаясь, а материя и все краски мира поднимаются вверх по стенкам бешено крутящейся слепящей воронки, словно какой-то немыслимый художник решил перемешать все цвета в воде...       Клочок земли, где стоят фигуры, становится всё меньше и меньше. Он исчезает. Но ни одна фигура – ни один человек – не пошевелилась... Они всё так же сконцентрированы...       И вот, свет поглотил их...