Вмешательство извне

Глава 1. Простая жизнь.

      Холодное ночное небо над головой лукаво подмигивало мириадами призрачных глаз-звёздочек. Холодный пронизывающий ветер дул в спину, заставляя девушку плотнее укутаться в серый походный плащ, в ночи казавшийся абсолютно чёрным. Элион посмотрела вверх, на звёзды, которые всегда казались ей такими красивыми. Зрелище было завораживающим – по небу быстро проплывали небольшие, подсвеченные Луной, облака, подгоняемые ветром и заслоняющие собой звёзды. Облака двигались по небу очень быстро…       Смутное чувство тоски незаметно закралось в сердце королевы Меридиана. Прошло уже более четырёх лет с того момента, как она узнала о том, кем является на самом деле – наследной принцессой Меридиана, мира, который так и не стал ей по-настоящему родным, хотя она всячески гнала от себя эту крамольную мысль. Но она никогда не уходила надолго... Более четырёх лет прошло с того момента, как Элион покинула Землю, которую считала своим домом, чтобы потом наведываться туда лишь на некоторое время… и терзаться от осознания того, что былой беззаботной жизни обычной земной девочки пришёл конец, когда лорд Седрик своими словами разрушил её, превратив Элион Браун в Элион Эсканор, наследницу трона, которого она никогда не желала. А затем – предательство Фобоса, о котором Элион до сих пор не могла вспоминать со спокойным сердцем – всякий раз, когда память её воскрешала образы тех дней, девушке хотелось плакать. Следом – ещё одно предательство и заточение в Сердце Меридиана… Сколько же ещё горя ей придётся пережить?..       Нельзя, однако, сказать, что всё было плохо. Иногда даже казалось, что всё хорошо – подруги часто навещали её, да и сама Элион наведывалась на Землю… Но прежняя спокойная и размеренная жизнь обычного подростка осталась далеко позади, вне досягаемости. И Элион очень отчётливо это понимала. Так же как и то, что не готова была стать королевой. Даже сейчас, вот уже четыре года продолжая обучаться у лучших учёных и политиков Меридиана, девушка слабо разбиралась во всём том, что принято именовать жизнью государства. Поэтому она и перепоручила большую часть своих обязанностей коллегии министров. Сама же королева стала лишь символом, а не реальным правителем…       А звёзды всё так же холодно и бесстрастно продолжали взирать на шестнадцатилетнюю девушку, кутавшуюся в серый плащ простолюдина. Казалось, что они насмехаются над ней… Но внезапно что-то изменилось – словно чёрная тень накрыла печально-красивое небо Меридиана. Элион вновь посмотрела на звёзды, и не поверила своим глазам – звёзды исчезали одна за другой! «Что происходит?» - был первый вопрос, возникший во встревоженном сознании Элион. Она прошептала какое-то слово и тут же оказалась в дальнем космосе, защищённая магической сферой. Она даже сама не подозревала, что способна на такие перемещения, но удивление пришло позже. То, что она увидела в следующий момент, настолько её поразило, что девушка не сразу смогла оценить обстановку, и едва не поплатилась за это – она оказалась неподалёку от какой-то планетарной системы. Вернее - того, что когда-то ею было, ибо теперь на месте светила системы находился колоссальных размеров серебристый шар! Вся поверхность колоссального объекта была густо усеяна гигантскими тонкими шипами, излучавшими приглушённое, призрачное сияние. Но не это было главным - всю оставшуюся площадь, некогда принадлежавшую планетной системе, занимал чудовищно огромный, протяжённостью в несколько десятков астрономических единиц, объект, больше всего напоминавший сросток невероятно острых абсолютно чёрных кристаллических шипов, которые продолжали расти во все стороны, стремительно захватывая всё новые и новые области пространства. И в этом конгломерате Элион сумела рассмотреть четыре шарообразных массива колючек – то, что некогда было планетами системы! Королева в нерешительности рассматривала серебристый шар, заменивший здесь солнце, всё ещё пытаясь понять, что же тут произошло. Чувство опасности всё настойчивее заявляло о себе, показалось, будто холодный ветерок подул в спину...       Внезапно чей-то грозный и равнодушный взгляд окинул всю «систему» и удивлённо остановился на Элион – тут же шипы серебряного шара засветились ярче… и Элион проснулась. Холод страха всё ещё оставался, сковывая её сердце, хотя она и осознала, что видела лишь плохой сон.       - Какой странный сон, - задумчиво произнесла Элион, глядя в потолок, и не торопясь вставать. Большая часть одеяла находилась на полу – видимо, девушка сильно ворочалась во сне. Раздался стук в дверь – от неожиданности Элион вскочила с кровати, чуть не упала, запутавшись в одеяле, и только потом вспомнила, что давно научилась изменять свою одежду в зависимости от ситуации. Королева щёлкнула пальцами и уже через секунду на ней была королевская мантия. Странный сон постепенно забывался. Стук в дверь повторился:       - Да, войдите, - произнесла Элион, подавляя смущение, и быстро оглядывая себя в зеркале. Отражение получило одобрительный кивок царственной особы, когда дверь распахнулась и в комнату вошла Галенор. Она всё ещё носила мантию члена Совета магов Кандрокара, хоть он и прекратил своё существование. Но волшебница, видимо, так не считала.       - Доброе утро, Элион, - улыбнулась Галенор, оглядывая комнату королевы – здесь царил так называемый «творческий безпорядок». А вкупе с пышностью и роскошью убранства эта картина производила довольно забавное впечатление.       - Доброе утро, - смущённо ответила Элион, понимая, чем именно вызвана улыбка бывшей стражницы огня – в последние два года она почти не улыбалась. Слишком тяжёлым ударом для Галенор оказалась гибель Оракула два года назад. Она так и не смогла смириться с этим. – Я всё приведу в порядок… потом, - заверила Элион посетительницу, глядя на неё с самым честным выражением лица, на которое только была способна.       - Я надеюсь, ты не забыла, что сегодня к тебе должны наведаться гости? – перевела разговор в другое русло Галенор. Голос её звучал…безжизненно. Лишь изредка в нём слышались былые интонации…       - Я помню, - кивнула Элион. – Как давно я их не видела! – в её глазах сияла радость. И, в то же время, при взгляде на Галенор она не могла не испытывать сочувствие – женщина до сих пор скорбела по Оракулу и Кандрокару, и это определяло всю её жизнь.       - Они скоро будут здесь, - констатировала Галенор. – Но я чувствую - тебя что-то беспокоит, - она посмотрела в глаза Элион. Девушка отвела взгляд. Ей не нравилось смотреть в глаза волшебнице – слишком много в них было боли, отчаяния и безысходности. Даже сейчас, служа советником при дворе королевы Меридиана, Галенор так и не стала прежней, хотя сам Магнус посоветовал Элион принять волшебницу на эту должность. Архимаг думал, что это поможет Галенор смириться с прошлым и двигаться дальше, обретя новый смысл жизни. Вероятно, он ошибался.       - Просто дурной сон приснился, - ответила королева как можно более спокойно.       - Хоть бы так оно и было, - произнесла Галенор, покидая покои Элион…       Как и сказала Галенор, гости в скором времени явились во дворец – пять девушек, которые некогда были стражницами завесы. Об этом времени сейчас напоминало лишь безполезное ныне Сердце Кандрокара, которое Вилл Вандом продолжала всегда носить с собой. Возможно – как напоминание о прошлом, а возможно – как знак веры в то, что оно может ещё пригодиться. В глубине души все пятеро верили, что когда-нибудь магический камень снова оживёт, чтобы позвать их в путь… Даже несмотря на те магические силы, что сумел пробудить в девушках Магнус и другие преподаватели Академии, подруги всё-равно тосковали по тому времени, когда были стражницами. Ныне их жизнь была куда спокойнее и более размеренной. Никто не возлагал на них обязанностей по спасению мира, не требовал сражаться со злодеями, не подвергал опасности. Да, они время от времени помогали Магнусу в делах Академии, но это ни в какое сравнение не шло с тем, что они делали, когда совет Кандрокара ещё существовал.       Им пришлось смириться. Пришлось пережить. Пришлось приспособиться. Каждая сделала это по-своему. Кто-то с головой ушёл в учёбу, кто-то – в хобби и развлечения, кто-то – иначе. Но теперь это были уже не те юные стражницы, какими они были ещё два года назад.       - Ну, мы на месте, - произнесла Ирма, озираясь по сторонам. Мисс Лэр была одета по-походному, как и её спутницы. Девушки вышли из портала в одном из дворцовых садов, которых теперь здесь было ещё больше, чем прежде. – С каждым годом дворец всё больше и больше похож на джунгли.       - А мне нравится, - возразила Корнелия, с интересом рассматривая большой бело-красный цветок на толстой ножке, росший прямо возле скамейки, около которой их высадил портал.       - Ну, естественно, - хмыкнула Ирма. Все знали об увлечении Корнелии, которая в последнее время занялась выращиванием цветов. Без использования магии, хотя и могла бы. Ирма считала, что блондинка так пытается что-то компенсировать. Но поскольку психолог из неё был никакой, то к её мнению в этом вопросе не прислушивались.       - Ладно, пойдём, - Вилл махнула рукой, призывая подруг следовать за ней в замок. Но дойти до двери они не успели – дверь распахнулась прямо перед ними, и навстречу бывшим стражницам шагнула Элион.       - Корнелия! Девочки! Я так рада вас видеть! – Элион подбежала к Корнелии и обняла её, прежде чем та успела что-либо предпринять. Тепло поздоровалась с остальными. В такие моменты воссоединения юная королева ощущала уют и спокойствие. Как будто не было этих четырёх лет и всего того, через что им вместе с подругами довелось пройти.       - Мы тоже рады тебя видеть, Элион, - ответила на приветствие Хай Лин, звонко засмеявшись. Самая беззаботная из всей компании, она оставалась такой даже после всех неприятностей, что свалились неё и подруг. Среди стражниц даже ходили слухи, что Хай Лин занялась написанием собственного фантастического романа, основанного на их собственных приключениях. Но никто никогда не видел рукописи, а сама китаянка никак слухи не комментировала, многозначительно улыбаясь и уводя разговор на другую тему всякий раз, как он заходил об этом слухе.       - Как у вас дела? – Элион выпустила смущённую Корнелию из объятий.       - У нас-то вроде всё нормально, - отозвалась Тарани. – Настолько нормально, что даже говорить не хочется. Всё как у всех, - действительно, юная мисс Кук сильно тосковала по былому времени. Жизнь стражницы для неё была своего рода отдушиной, где она могла почувствовать себя по-другому, вести себя по-другому, где она могла чувствовать себя – собой. Теперь же всё было иначе. Да – учёба всё ещё ей нравилась. Но теперь она занимала куда больше времени. Мать желала, чтобы она пошла по её стопам и стала судьёй, начиная строить планы по поступлению дочери в юридический колледж, хотя сама Тарани не желала иметь ничего общего с юриспруденцией. Словом, всё было не так, как раньше.       – То, что произошло с Оракулом и Кандрокаром просто ужасно, - кивнула Элион, поняв, что на самом деле хотела сказать Тарани. Это событие было действительно глобальным. И повлекло за собой соответствующие последствия, коснувшиеся всех и каждого, кто был связан с Кандрокаром. Дело было не только в стражницах – миры, оставшись без покровительства и защиты Братства, оказались уязвимы. Некоторые пали перед лицом войн и захватчиков. Иные изолировались от остальных. Третьи стали наращивать военную мощь. Каждый пытался защитить себя, как мог. Но они не могли защитить себя от самих себя. Восстания, заговоры, государственные перевороты, конфликты на расовой и иной почве – всё то, урегулированием чего раньше занимался Кандрокар, теперь цвело пышным цветом, и миры остались один на один со своими проблемами без арбитра за спиной, который мог бы рассудить и помочь. Те, кто были достаточно зрелыми, проходили через эти испытания, становясь сильнее. Иные… Участь их была незавидна. Элион знала об этом, получая время от времени донесения из разных миров. И ей оставалось только сочувствовать другим мирам, и радоваться, что Меридиан беды миновали стороной. - Галенор до сих пор не оправилась после гибели Мудрейшего. Я это вижу… Все видят, хоть она и пытается скрывать то, что происходит у неё в душе.       - А как у тебя тут всё обстоит? – перевела разговор в иное русло Ирма. Она тоже по большому счёту не изменилась – всё так же балагурила, всё так же ссорилась с Корнелией. Правда, реже, чем можно было ожидать. Ирма решила, что хоть кто-то должен был сохранять оптимизм, и этим кем-то, естественно, назначила в их компании саму себя. Никто не спорил. Они шли по саду по трели диковинных птиц, наблюдая за цветением уникальных цветов. От пышных кустарников, которым были приданы формы фигур разных животных, исходили пряные ароматы. Запах влажной травы, экзотических плодов и цветов сплетались в удивительный аромат, которым хотелось дышать постоянно.       - Кажется, теперь я гораздо больше разбираюсь в управлении королевством, чем когда только стала королевой, - Элион улыбнулась. – Впрочем, даже сейчас государственные дела на меня навевают скуку… Но что это мы стоим в саду! Давайте пройдём в замок, - королева направилась к открытой двери. Подруги последовали за ней. Сколько раз они уже вот так приходили к ней? Много. Но эти визиты были тем малым, что у них осталось от жизни стражниц. Конечно, они посещали Меридиан. Даже после окончания учёбы у Магнуса. Но это были уже совсем не те посещения, что прежде, когда они были стражницами. Всё стало… спокойнее. Не то, чтобы они жаловались, ведь Меридиан, наконец, вступил в эпоху мира и процветания. И, всё же, они тосковали по былым временам.       - А что стало с Тибором и Любой? – поинтересовалась Вилл, когда процессия уже продвигалась по дворцовому коридору. – В последнее время Меридиан выпал из нашего поля зрения. А наши с тобой встречи происходят не так часто, как хотелось бы…       - Слышала, что они сейчас в Академии вместе с Магнусом, - ответила Элион, призадумавшись. – Я считала, что вы в курсе.       - Нет, - мотнула головой Ирма. – После окончания местного «Хогвартса» я там не бываю. Учёба и есть учёба, даже если это обучение волшебству, - легкомысленно сказала она.       - Похоже, что архимаг намеревается воссоздать Гильдию магов, и они ему в этом помогают, - отозвалась юная королева, когда они миновали «Царские врата» и оказались в картинной галерее, где были представлены портреты всех членов династии Эсканоров, а так же видных вельмож разных временных периодов.       - Гильдию магов? – удивлённо переспросила Хай Лин. – Это же здорово! А чем они там собираются заниматься?       - Не знаю, - пожала плечами королева. – Я думаю, что так Магнус хочет объединить всех магов Меридиана. А вообще-то я думала, что вы знаете об этом больше, чем я – вы ведь обучались у Магнуса.       - Как я уже сказала - это было давно и неправда, - попыталась пошутить Ирма. Шутка, впрочем, не удалась – лишь Корнелия укоризненно посмотрела на подругу.       - Кстати об обучении – не стоит забывать, что у нас скоро тесты по химии и физике, - Тарани лукаво подмигнула Ирме, которая за прошедшее время так и не изменила своего отношения к учёбе.       - Ладно, давайте не будем о грустном, - Элион тоже подмигнула Ирме…       Крутов Сергей Иванович пришёл в ФСБ довольно поздно… а может и рано – как посмотреть – тогда ему уже было тридцать пять лет. На дворе стоял девяносто третий год, становление новой России. Далеко не лучший эпизод в её истории. Да – Россия тогда изменилась, это факт. Но вот в лучшую ли сторону…       До нового назначения Крутов десять лет отслужил командиром одного из сверхсекретных разведывательно-диверсионных подразделений, и успел поколесить по миру. Его подразделение принимало участие во многих спецоперациях, о которых зачастую не уведомлялись даже те, кто в обычной ситуации должны были ставиться в известность… Задачи, которые ставились перед его группой, поистине были невыполнимыми. И каждый раз Крутов и его бойцы успешно с ними справлялись.       Сергей Иванович был человеком порядочным и очень ответственным. Это и не удивительно, ведь он родился в семье военных. Поэтому и вопрос о выборе профессии, когда до этого дошло дело, не стоял – по примеру отца он стал военным. О таких, как Сергей Иванович, обычно говорят, что «у него свой кодекс чести». Крутов всегда следовал этому кодексу, который выработал сам для себя, беря пример с отца. Как бы то ни было, но его заметили в ФСБ и незамедлительно призвали в службу. Назначили инструктором по боевой и диверсионной подготовке. Крутов превосходно справлялся с этой задачей – не раз американские спецслужбы «кусали локти», упустив буквально из-под собственного носа какого-нибудь агента ФСБ, прошедшего подготовку у Крутова. ЦРУ даже несколько раз пыталось выкрасть Сергея Ивановича или завербовать, но заканчивались все эти попытки тем, что американские агенты очень скоро оказывались сначала на Лубянке, а затем отсылались обратно в штаты. Неофициально – в то время никому не были нужны шпионские скандалы. Либо с ними случались хорошо спланированные «несчастные случаи».       А в начале двухтысячного года Крутова выдвинули на повышение – он возглавил службу собственной безопасности ФСБ. Уже тогда у службы собственной безопасности были подозрения относительно Дмитрия Медведева, главы Особого отдела – Крутов узнал об этом из документов своего предшественника. Через четыре года Медведева, наконец, взяли, что не осталось незамеченным в верхах. Как, впрочем, и инициатива Сергея Ивановича и Николая Звягинцева, следствием воплощения которой в жизнь стало создание научной базы в ином мире и стремительный научно-технический рывок, связанный с этим. Даже неожиданный побег Медведева из тюрьмы уже был не в силах пошатнуть положение и репутацию Крутова. Он неумолимо двигался к высшему посту в ФСБ, несмотря на все преграды.       В январе 2007 года карьера Сергея Ивановича достигла своего логического завершения – он стал главой ФСБ, что открыло перед ним практически неограниченное поле действий. Первое, что он сделал – перенёс резервный штаб ФСБ в Меридиан.       Однако, на самом деле история с арестом Дмитрия Алексеевича Медведева имела двойное дно. И если официально всё выглядело так, будто был арестован «оборотень в погонах», ярлык которого Медведеву усердно лепили, то на самом деле всё было иначе. Занимаясь расследованием деятельности бывшего генерала, Крутов узнал, что тот на самом деле использовал возможности «Особого отдела» и глубоко законспирированную сеть личных агентов для того, чтобы в обход бюрократии и законов, написанных продажными чиновниками для своей собственной защиты, очищать страну от преступности, коррупции и предателей. И добивался Медведев в этом огромных успехов. Расследование показало, что все лица, которых с подачи Медведева устранили тем или иным образом, своей деятельностью наносили серьёзный вред стране, будь то преступники, бизнесмены или чиновники любого ранга.       Но и это было ещё не всё. Когда стало ясно, чем занимался Медведев, любые попытки начать активную работу по продолжению этой деятельности уже в русле закона наталкивались на… непонимание верхов. Это навело Крутова на самые нехорошие мысли. Которые лишь подтвердились, когда Медведев сдал один из своих тайников. Информация, содержавшаяся там, перевернула все представления Сергея Ивановича об устройстве мира. Там приводились доказательства существования мирового надправительственного заговора и фальсификации истории всей существующей цивилизации!       Это было шоком. Особенно для Крутова, возглавившего к тому моменту «Особый отдел», который должен был быть в курсе таких вещей. Но на эту тему как будто существовало негласное табу. Генерал решил самостоятельно во всём разобраться. Он сформировал инициативную группу из людей, которым мог доверять безоговорочно, и начал расследование, в ходе которого удалось выяснить такие вещи, даже за подозрение о знании которых его, вероятно, могли убить.       Группа, созданная Крутовым, подтвердила существование «Тайного правительства». Но что ещё более удивительно – были найдены подтверждения тому, что история как минимум России была переписана. Были обнаружены остатки древних городов в Сибири, артефакты, которым не находилось объяснения. Следы цивилизации, погибшей то ли от чудовищной катастрофы, то ли уничтоженной в ходе применения неизвестного оружия.       Когда же удалось выйти на куратора «Теневого правительства», когда вернувшиеся из рейда к границам реальностей сообщили, что истинный виновный в существовании «Теневого правительства», древних катастроф и фальсификации истории был призван к ответу, уничтожен, казалось, что всё завершилось, что дело, начатое Медведевым, и продолженное Крутовым, было закончено.       Но это было не так.       Даже после потери руководства в лице сверхъестественных сущностей, обладавших безграничными возможностями, «Теневое правительство» никуда не делось. Оно продолжало опутывать планету своими щупальцами, всё ближе подводя мир к новому виду рабовладельческого общества. И потому Крутов продолжал расследование и противодействие.       Они шли по плотной грунтовой дороге, поднимая пыль. Мимо плыли одно и двухэтажные дома в классическом русском стиле. Деревенские избы фактически. Обнесённые аккуратными заборчиками, дома эти вовсе не походили на своих собратьев из глубинки других регионов – они не были покосившимися, они не были заброшенными. Нет. Это были жилые дома, за которыми их хозяева ухаживали.       Обращали на себя внимание фасадные украшения, ставни, и другие архитектурные элементы – искусно исполненные из дерева, они несли в себе, в своих образах, старинный символизм, память о временах совершенно иных. И об иных символах.       Пахло травой, цветами и лесом. Где-то далеко пел соловей. Жужжали пчёлы, перелетая с цветка на цветок. Пчёл было много. И не мудрено – Крутов знал, что у одного из местных жителей есть своя пасека. Кудахтали куры. Собаки во дворах лаяли на чужаков.       Они были здесь вместе с Зиновиным. Александр Павлович, одетый в гражданское – джинсы, белая рубашка, кеды – шёл рядом уверенной походкой. Крутов смотрел по сторонам, отмечая мелкие детали. Символы. Лица местных, которые попрятались в домах, настороженные и даже подозрительные взгляды.       - И почему мне кажется, что нам здесь не рады? – произнёс генерал, так же одетый «не официально».       - Не кажется, товарищ генерал, - отозвался Зиновин, слегка усмехнувшись.       - А я-то думал, что у меня паранойя, - хмыкнул Крутов, оценив юмор.       Это было поселение староверов. Спрятанное в глухом лесу, одном из многих, что были в Рязанской области. Лес обступал поселение, что было размером всего в несколько десятков домов, стеной. Могучие деревья стояли частоколом на страже покоя жителей посёлка, и лишь едва заметная тропа вела сюда. Или отсюда. Тропа, о которой знали только свои. Зиновин знал.       - Вы же знаете…, - многозначительно пожал плечами Александр Павлович.       - Знаю – историю учил, - кивнул Сергей Иванович. Он помнил ещё из школьного курса, откуда появились старообрядцы. Никоновская реформа, фактически начавшая раскол в русской церкви. Гонения на приверженцев старой веры. – И, всё же, почему он согласился?       - Кто знает? – снова пожал плечами Зиновин.       - Вроде как ты должен знать.       - Ха! – это было единственное, что сказал Александр.       Они дошли до края посёлка, и Зиновин остановился у одного из домов. Невысокий, выкрашенный в зелёный с белым, вокруг – добротный забор. Но калитка была не заперта. Крутов вообще заметил, что здесь многие не запирали двери и калитки. Значит, люди друг другу доверяли.       - Куприян Кондратыч! – громко позвал Зиновин, входя во двор. Крутов, придержав сумку, перекинутую через плечо, проследовал за ним. – Куприян Кондратыч!       Нет ответа.       - Нет дома? – вопросительно посмотрел на Зиновина Крутов.       - Да куда ж он денется? Дед! Это я! Сашка!       В доме наметилось какое-то движение. Дёрнулась занавеска. Спустя некоторое время тихонько отворилась дверь на веранду. Там, одетый в простую народную рубаху и штаны, стоял Куприян Кондратыч. Это был почтенных лет старец, с окладистой бородой, мощным лбом и таким проницательным взглядом серых глаз, что Крутов даже поёжился. По внешнему виду старику можно было дать лет шестьдесят, но Зиновин уверял, что тому далеко за восьмой десяток. Ему было виднее – это был его дедушка. Дедушка, про которых обычно принято говорить «мощный старик». Он пристально посмотрел на Зиновина, ещё более пристально – на Сергея Ивановича. Кивнул каким-то своим мыслям, и, наконец, сказал:       - Здрав будь, внук. И тебе, гость, здоровья. Таки явились? – не дожидаясь ответных приветствий, спросил он. Вернее – констатировал.       - Таки да, - пожал плечами Зиновин.       - Заходите. Неча нашим глаза мозолить – не доверяем мы вашему человеку, - дед строго зыркнул на Крутова, и жестом предложил зайти в дом. Они вошли.       - Я…, - начал было Крутов, но Куприян Кондратьевич поднял руку, останавливая его:       - Сначала – чай, - важно заявил он, проходя в гостиную. Уют – вот каким словом можно было описать внутреннее убранство дома. На веранде, которую они миновали, стоял обеденный стол с парой стульев. Солнце светило в окно, из которого открывался замечательный вид на посёлок и лес. В гостиной у правой от входа стены находился старинный сервант, где хранились чайный и обеденный праздничные сервизы, вазы, книги, фотографии каких-то людей и незнакомых мест. С другой стороны – кровать. Старая, довоенная, железная. На стенах – рушники с традиционными узорами… Крутов непроизвольно заметил, что в этих узорах была свастика. Впрочем, благодаря Чудиновскому, он уже гораздо шире смотрел на этот символ, не ассоциируя его только с фашистским Третьим Рейхом, который лишь взял этот древний благой символ, и сделал всё, чтобы его опорочить.       Посреди комнаты стоял стол, накрытый белой скатертью. На нём уже были расставлены три чашки и поставлено блюдо с пирожками. Судя по дивному запаху, который они издавали – свежайшими. И, конечно, в центре стола был самовар.       - Присаживайтесь, - предложил хозяин.       Присели. Молча разлили чаю.       - Как жизнь-то твоя, внук? – словно бы между делом, поинтересовался Куприян.       - Потихоньку, - расплывчато ответил Зиновин, отпивая чаю и закусывая пирожком. Пирожки были с яблоками – как раз как ему нравилось.       - От оно как, - многозначительно отозвался старик, так же степенно трапезничая.       Крутов, наблюдая за ними, не мог не удивиться абсолютному отсутствию хоть какого-то сходства между Зиновиным и его дедом. Куприян Кондратьевич был мощного телосложения, и, похоже, в молодости мог бы голыми руками гнуть подковы. Зиновин был в этом плане обычным. То же – с манерой разговора. Старик говорил мощным басом, которым можно было гонять новобранцев на плацу, а Зиновин – нейтральным, почти безцветным тоном. И так – во всём.       И, конечно, Крутов не мог не заметить, как на него смотрит хозяин дома. Он его оценивал. Прикидывал. Кумекал. Сразу было понятно, что этот человек с таким внутренним стержнем, какой и не у каждого разведчика будет. Себе на уме. И почему он, всё же, согласился побеседовать с Крутовым, для генерала оставалось загадкой.       - Итак, Сергей, да? – взгляд Куприяна Кондратьевича упал на генерала, когда они, наконец, допили чай.       - Крутов. Сергей Иванович, - кивнул тот, внутренне собравшись. Они прибыли сюда не просто так. И не просто так сегодня должен был состояться этот разговор. Дело в том, что когда началось расследование по материалам Медведева, когда группа Васильева обнаружила пирамиду в Сибири, а затем последовали находки и от других групп, к Сергею Ивановичу пришёл Зиновин. Он поделился одной историей из своей жизни – ещё из детства. Крутов уже тогда знал, что он из семьи староверов, переселившихся в город. Но не придавал значения. Как выяснилось позже – зря. Так вот, Александр Павлович поведал, что однажды в детстве слышал от деда одну историю. Занимательную историю. Историю о мире, каким он был прежде. Тогда он не придал этому значения – малой ещё был, счёл всё сказкой. Но история эта врезалась в память. А когда Крутов начал работу по исследованию настоящей истории, эта «сказка» Зиновину вспомнилась – уж очень она перекликалась с кое-чем из открывшихся в ходе расследования фактов. Естественно, Крутов заинтересовался. В итоге было решено уговорить Куприяна Кондратьевича встретиться с Сергеем Ивановичем. Но тот ни в какую не соглашался и чуть ли не матом посылал с такими предложениями. Однако вот они – сидят друг напротив друга. И генералу было интересно, что же изменилось?       - Начальник, значит? – то ли констатировал, то ли спросил старик, глядя одновременно на обоих.       - Да, - кивнул Зиновин.       - Хм…, - нахмурил брови Куприян.       - Почему вы согласились со мной встретиться? – наконец, спросил Крутов.       - Не «выкай» мне, - хмыкнул старик. – Почему, спрашиваешь? Сашка рассказал мне, чем ты занимаешься.       - Зиновин! – осуждающий взгляд Крутова впился в подчинённого как вампир – в шею жертвы. Негодование было вполне понятным – оказывается, тот разгласил государственную тайну гражданскому лицу! Да за такое…       - Не серчай начальник. Если бы не это – не стал бы с тобой говорить. Но теперь, узнав про твоё дело…       - Куприян Кондратьевич – то, что он рассказал, является государственной тайной.       - Дык кому ж я её тут расскажу? – рассмеялся старик. Беззлобно и даже как-то дурашливо. – Бабам нашим? Аль курам с собаками?       - Ладно. Что сделано – то сделано.       - Ото ж с ним. Оказался ты очень интересный человек. Правду, значит, ищешь?       - Стараюсь.       - И много нашёл?       - Достаточно, чтобы появились неудобные для власти вопросы.       - Хм…       Зиновин даже не вмешивался. Он просто налил себе ещё чаю и взял второй пирожок, предоставив «старшим» отдуваться.       - Внук сказал, что вы не токмо с паранормальщиной связаны, но начали копать историю мира.       - Да. И уже нашли много… интересного, - расплывчато сказал генерал, украдкой бросив взгляд на оставленную у двери сумку. Это был своего рода тонкий намёк. Старик понял. Но пока для этого было не время.       - Что знаешь? – Крутов решил, что теперь уже не имело смысла что-то скрывать, по крайней мере – по интересующему его вопросу. А потому ответил без утайки.       - История – фальшивка. Была катастрофа от ста пятидесяти до пятисот лет назад. Причина и вид катастрофы пока не известны. До нас существовала развитая цивилизация, уничтоженная в результате катастрофы. Потом происходила зачистка наследия этой цивилизации.       - Эх…, - вздохнул старик. Но не разочарованно – так скорее мог вздыхать человек, тоскующий об ушедшем времени, когда небо было выше, а трава – зеленее. Поднял взор на собеседника. – Хочешь услышать историю?       - Да.       - Что знаешь про екатерининский «золотой век»?       - Во времена Екатерины отменили все повинности для высшего и среднего сословия российского общества, и это дало им невиданную свободу. Дворянам и помещикам было разрешено эксплуатировать крестьян так, как они захотят. В войсках было разрешено «расходовать» солдат так же, причём богатым было позволено официально откупаться от воинской службы. И во всех прочих общественных делах также начались неравенство, расслоение и жесточайшая эксплуатация. Массово расцвело взяточничество. Хотя современники называли время правления Екатерины «золотым веком», но фактически это был век загнивания российской власти… По крайней мере так меня учили в советское время, - ответил генерал.       - Ну-ну. Оно и понятно. Как же ж ещё они учить-то будут? – хмыкнул Куприян Кондратьевич.       - Занимательно, то в тот период Россия не проиграла ни одной войны.       - В общем – так! – зычно заявил старик. – То, что расскажу – сам слышал от деда. Истории этой, почитай, уж поколения три-четыре. Так вот. Век тот звался золотым не потому, что кто-то просо такое слово выдумал. Жилось тогда совсем иначе. И люди были тогда другие. Совсем. Сказывали мне, что тогда люди знали и умели много такого, о чём сейчас позабыли. Когда это было? Двести лет, триста? Кто его теперь разберёт…       А начинается всё с того, что однажды на земли, что сейчас Европой зовутся, пришла неизвестная невесть откуда взявшаяся армия. Её численность была огромной. Армия пришла с моря, и сразу начала наступление на восток. Использовалась техника и оружие, которого сейчас не существует. Армия с боями начала зачистку громадной территории. Все существующие города, постройки, селения - всё она полностью уничтожала своим мощным оружием. Всё местное население, оказывающее сопротивление, также уничтожалось, - старик глубоко вздохнул, собираясь с силами. – Не известно, кто направил ту армию, не известно, из каких земель она прибыла – ничего про то не сохранилось. Но вот народы, жившие на территории современной западной и центральной Европы, армия эта начала изгонять на восточные земли. Опустевшие и уцелевшие города Европы занимались солдатами.       Переселению подверглись все народы, начиная с берегов Атлантики. Безконечные вереницы шли на восток. И была интересная деталь – и армия, и изгоняемые ей народы имели один символ, означавший Солнцеворот. Народы эти осели на новых территориях, и им была предоставлена свободная жизнь. Конечно, были и правила, введённые захватчиками. Это всё, что сохранилось в народных преданиях про то сложное время.       - Неизвестная армия с передовыми технологиями, зачистившая Европу? – задумчиво проговорил Крутов. Звучала эта история пока как сказка. Но он был не склонен сразу отметать её. Не после того, с чем ему доводилось сталкиваться в «Особом отделе». Но если хоть часть этого была правдой, то масштаб геноцида просто потрясал.       - Не перебивай! Так вот, среди переселившихся племён было одно – куршаки. Предки мои. Жили до переселения на море, которое нынче кличут Балтийским.       На новых землях племя остановилось на берегу большого озера, которое нынче Мещёрским звать, а тогда поименовали его Мещё-Ра. Оно напоминало им оставшееся на западе море. Да только и не озеро то тогда было, а тоже – самое настоящее море. Хотя при этом какая-то часть племени ушла в другие земли, а какая-то часть даже осталась на старом месте, спрятавшись в труднодоступных местах.       Несмотря на все сложности, общение меж куршаками, даже с оставшимися на своих старых территориях, шло вплоть до начала века двадцатого по нынешнему-то исчислению. Прекратилось оно уже во времена Союза. Племя, осевшее на берегу большого озера, принесло с собой в эти края имя своей исторической родины – Рязань.       А здесь в то время все города от старых жителей этих земель лежали в руинах. Какие названия носили они - не известно. Какая-то часть коренного побеждённого народа присягнула новой власти, за что им были выделены под застройку и проживание руины разрушенного города. Жителям позволили сохранить свой язык и культуру.       Куршаки благополучно осели на южном берегу Мещёрского озера, которое сейчас совсем не озеро… Болота теперь там, да мелочь одна – тьфу, а не озеро. Но в те времена оно имело прямое водное сообщение с Шатурой на западе и Муромом на востоке. Вдоль южного берега Мещёры, от Егорьевска до Гуся-Железного, побережье озера было заселено полностью.       Обосновались, да помнили о погибели, что принесла им неведомая армия. И власти новой не верили. Исполняли то, что исполнять надобно, да не более. Да и поводов было много к недоверию – власть-то начала, как сейчас говорят, идеологическую обработку. Имена людские, довоенные, из прошлой жизни, очень сильно подавлялись. Их не вписывали в документы, не признавали. Потому детей нарекали сразу двумя именами – тайным, настоящим, и официальным, то есть для употребления в обществе.       Тогда ещё сохранялись многие знания из прошлого. Но и на них распространялись ограничения. Новая власть не разрешила куршакам делать вереи в том виде, какие у них были на Курше...       - Вереи? – переспросил Крутов. Он знал, что есть город с таким названием где-то в Калужской области. Но Куприян Кондратьевич, похоже, имел в виду нечто совершенно иного рода. Как будто «верея» - это некий объект. – Это, вроде бы, город…       - Сам ты – город! – фыркнул старик, недовольный тем, что его опять перебили. – «Верея» - это не город. «Верея» - есть некий объект, символ прошлого мира, «золотого века». Именно от него пошло русское слово «вера», как привязанность к чему-либо. Ну и по совместительству это стало женским именем, что обычное явление, все прочие женские имена тоже что-то обозначают из того времени. «Верея» - это сооружение, - старик встал, подошёл к серванту, открыл дверцу, пошарудил там рукой, выуживая несколько фотографий. Положил на стол перед внуком и Крутовым. Это были фотографии очень старинные. На них были запечатлены так называемые «музыкальные киоски» времён ещё века девятнадцатого, украшенные шпилями, порой – куполами, иногда – странными вазами и шарами, либо комбинацией этих объектов. – Дед говорил, что выглядело примерно так. А ещё говорил, что были «вереи» простые, выполняемые из подручных предметов, в основном верёвок. Главное, чтобы верёвки образовывали нужную вереницу связей от купола до земли. Такие вереи были, как правило, переносные. А были более сложные - с применением камня и железа. Эти были стационарными. Но в двадцатом веке эти конструкции превратили в балаган.       В прошлой жизни куршаков, да и всех народов, «верея», хоть и звалась по-разному, была знаковым объектом. Именно в ней человек преображался и входил в какое-то иное состояние, в котором ему были совершенно чужды плохие человеческие качества. Именно «верею» ставили те люди на своих землях первым делом, чтобы после посещения этого объекта творить самое лучшее в мире. Как там, в Писании? «И наступал мир, где нет скорби, алчности и стяжательства». И этот мир был. Золотой век.       Более того, вокруг «вереи» создавали сад, и играющий внутри неё оркестр приводил в неописуемое душевное состояние всех посетителей. Но суть-то в том, что там было незримое воздействие – не токмо музыка, но само устройство «вереи» влияло на людей. И люди общались меж собой неким особым языком, который воспринимался совершенно иначе, чем обычная речь и не имел ничего общего с известными человеческими органами чувств. Собственно, из-за этого всех людей, создающих для себя «верею», и называли язычниками. Сейчас этот язык утрачен.       По преданиям, этот «язык» при нахождении «вереи» возле водоёма вселял непонятные чувства в карасей, и они от восторга начинали выпрыгивать из воды. А птицы сами залетали в клетки, выполненные в форме «вереи», распевались там на все голоса и не улетали. Комары тучами собирались в закомарах у верей. И все животные преображались в другой вид, который им сейчас не ведом. Это была гармония всего живого с природой… Ну, как тебе история? – спросил Куприян Кондратьевич, глянув на Крутова. Тот сидел в задумчивости. Услышь он всё это ещё полгода назад, счёл бы старика как минимум фантазёром. Но не после того, как Звягинцев провёл свой эксперимент по пробуждению человека из саркофага, найденного в сибирской пирамиде. Нет, после этого всё стало совершенно иначе.       - Рассказывайте, что было дальше, - попросил генерал.       - Хорошо. Так о чём, бишь, я? Новая власть. Она потребовала выполнения ряда условий. Во-первых, полностью запрещались переносные разборно-сборные «вереи», ведь с их помощью в любом месте можно было развернуть самое сильнейшее оружие, что ныне позабыто. Во-вторых, впервые за историю куршаков в «вереях» обязали использовать некие «образы» людей, которых они до этого никогда не видели. И в третьих, на каждую стационарную «верею» вводился налог. Всё прочее из жизни куршаков власть совершенно не интересовало. Можно сказать, куршаки эту власть вовсе не замечали. Не было абсолютно никаких преданий о том, что существовало крепостное право или «забривание» мужчин в солдаты на очень большой срок. Воевать было абсолютно не с кем - кругом были свои общины. Вести себя супротив кона, общины, при воздействии «верей» было физически невозможно. Народ жил в гармонии между собой и природой. Жил и наслаждался, работая во благо человека и напевая песни.       В Верейской волости, названной так, сам понимаешь, почему, куршаки создали свою стационарную огромную «верею», которая и положила начало новому городу. В каждом населённом пункте была своя «верея», но эта была особенной.       Все они строились с куполами, да только вместо наверший на куполах находились совсем другие вещи, на которых были особые стеклянные шары. В темноте они светились ярким белым светом.       Те самые «образа», навязанные новой властью, куршаки принесли в свои «вереи», но особого внимания на них не обращали, а потом даже привыкли к ним. Основным в «вереях» было совсем другое. Это были предметы, которые позволяли общаться тем утраченным «языком».       В «вереи» ходили каждый день, все от мала до велика, и местные, и гости. Там свершали все «таинства». Праздников как таковых не было. Были только дни, определяемые положением солнца. По этим дням назначали время начала постов. Посты были, и блюли их очень строго. Во время постов категорически запрещалось употреблять пищу, неким образом реагирующую на тот особый «язык».       Во время посещения «верей» люди пели особые песни, да только слов тех песен до наших дней не дошло. В них они восхваляли солнце, землю, воду и другие стихии, а также все свои священные объекты.       «Верея» - это не место поклонения, как ты мог подумать, хотя позже они в таковые превратились. Это были сугубо технические объекты, - речь старика настораживала переходами от несколько архаичной манеры к вполне современной, из чего Сергей Иванович сделал вывод, что тот какое-то время точно вращался в городской среде и, скорее всего, получал высшее образование ещё в советское время. А Куприян Кондратьевич, меж тем, продолжал. - В «верее» были только технические работники, обслуживающие средства общения тем самым «языком»… Помниться, дед говорил, что их называли «хима» или что-то похожее. Среди этих главным был «схимник». Отдельно при каждой «верее» имелась кладовая расходных материалов и оборудования. Всех работников назначала община. Вновь пришедшие «схимники» получали опыт обслуживания «верей» у своих более старших коллег. Никаких иерархий не было и в помине       Сказывали, что главная «верея» куршаков стояла на берегу Мещёрского озера. Причём не просто на берегу, а на пересечении каких-то водных путей. По тем же преданиям, этих водных путей на южном берегу было очень много.       Как я уже сказал, каждая община платила налог действующей власти с каждой «вереи», причём налог этот был не денежный. Про деньги в то время ещё никто и слыхом не слыхивал – не было их. Узнали их гораздо позже. Налог платили продуктами, которые добывались в каждой общине. Основными продуктами общин были лес и чёрные металлы. Леса было очень много. Но относились к нему очень бережно. Всё потому, что деревья неким образом реагировали на тот удивительный «язык». А потому при заготовке леса проявляли максимальную осторожность для недопущения повреждений. Инструменты у лесорубов были совсем не те, какие у них используются сейчас. Все доски делались только клиньями, топорами и рубанками. Скоб или гвоздей не знали совсем. Своё жилище выполняли соответствующим образом. Как дошло сквозь поколение, это своё жилище куршаки называли ... тюрьма. Он же терем, никакой разницы.       Деловой лес, предназначенный для уплаты налога, сплавлялся по водным путям. Только сплавлялся он, по преданиям, очень интересным образом. Из леса при помощи верёвок делался специальный корабль, называемый беляна. Эта беляна шла своим ходом к месту назначения по воде, причём без вёсел. И вне зависимости от направления течения воды. По прибытию в порт назначения она разбиралась, и древесина шла в дело.       В каждой общине был свой цех по получению чугуна. Только звался он тогда «чигун». А вот тут и есть одна из главных вещей. Железо и чугун в те времена - это разные вещи, даже разные понятия. У куршаков чугуном являлся сплав железа. А вот железо…, - старик сделал многозначительную паузу. Глянул на Крутова. Очень серьёзно глянул.       - Это было не то, что мы понимаем под этим понятием сегодня, верно? – сказал тот. Это не было предположением. Вернее – было, но с большой долей достоверности. Потому, что расшифровка данных, оставленных таинственным старцем, которого пробудил Звягинцев в ходе эксперимента, продолжалась, и приносила удивительные плоды.       - Верно, - удовлетворённо кивнул Куприян, огладив бороду. По его лицу сейчас трудно было понять, что же он думает относительно этой встречи, относительно самого Крутова. Видимо, он считал, что эту беседу нужно продолжить. – Железо или железа, - с ударением на последний слог сказал он. – В то время так звался некий орган. Причём этот орган мог быть естественным, сотворённым природой, а может быть и искусственным, рукотворным. Но в любом случае нужен он был, чтобы вырабатывать особые вещества различной природы.       Дед сказывал, что в Гусе-Железном был огромный завод по поставке этих желёз к царскому двору. И главное в этом заводе было именно то, что делали там в подвалах - начинку этих желёз. Это было самое ценное.       Ну а помимо завода в Гусе, у каждой общины были свои мелкие заводики с аналогичным. Куршаки научились добывать необходимые компоненты болотной руды, а недостающие вещества приобретали путём натурального обмена. Все «железы» были святынями, основой жизни. Их считали живым организмом. Более того, считалось, что все человеческие болезни вызывались расстройством нормальной работы каких-либо желёз, и для восстановления организма необходимо применять искусственные. При каждой общине куршаков был железняк. Он был доктором, который знал, как лечить искусственными железами ту или иную болезнь. У него были свои инструменты, названия которых уже не восстановить.       Лечение травами куршаки не применяли, считали безполезным. Всё дело в том, что без определённого вида желёз растения не выделяли то вещество, которое представляло лечебную ценность.       Имелась специальная железа. В ней имелось место для установки пляшки с настоем из различных трав. При воздействии железой на настой травы последний начинал выделять в окружающее пространство какие-то вещества. Эти вещества и решали суть дела, излечивая вдыхающего их от многих болезней. И самое главное в этом способе были знания, а именно какую траву брать и на чём настаивать. Знающих людей так и называли - знахари. А железа в этом случае была как само собой разумеющееся и никаких секретов не несла. Её простота была такой, что её делали домашние мастера в каждой избе       И если в такую железу помещали масло со специальным составом, то оно начинало гореть странным огнём, без тепла. Сказывают, это был даже разноцветный огонь.       В каждом доме был складень. Стояли в нём зеркала. Да только таких зеркал уже не делают - ещё в начале двадцатого века вещество из покрытия тех зеркал заменили на алюминиевую пудру. Но при свете на эти зеркала того самого разноцветного огня начинались чудеса. Люди видели в этих зеркалах родственников, ушедших в иной мир, и даже могли общаться с ними через мысли. Были подобные вещи и в «вереях»…       И это только малая часть того, что куршаки Мещёры могли делать при помощи этих желёз. Могли делать искусственные сады, в которых росло всё подряд. Та сила, которая гонит сок в растениях, была увеличена желёзами. Могли делать самоходную технику для любых нужд, и её не требовалось топливо. Могли просто освещать улицы. Могли делать корабли… Что угодно могли.       Это же был золотой век. Люди жили в гармонии со всей природой. Причиной были знания прошлого, которые люди принесли в эти земли с запада. Там, в свою очередь, они получили их от своих предков. Железы делали то, что они должны были делать, а помогал им в этом невидимый ветер, который называли Зехиром и Зефиром, и дул этот ветер с разных сторон, меняя своё направление в соответствии с определённым периодом.       - Эфир…, - как бы само собой вырвалось из уст Крутова. Как бы странно и невозможно не звучал рассказ Куприяна Кондратьевича, Сергей Иванович не видел в нём логических изъянов, несоответствий. И была у него ещё одна причина относиться очень серьёзно к тому, что он услышал.       - Да. Так тоже звался тот ветер, - кивнул старик. - Их дети рождались счастливыми. После определённого обряда в «верее» им задавалось отличное физическое и душевное здоровье и долгая продолжительность жизни. Им было чуждо то, что сейчас в медицине называется абстинентный синдром. Конопля у этих людей была одним из основных культивируемых продуктов, но нездорового интереса к ней никто не испытывал. Что такое вино, не знал никто. Никто из людей не был озабочен поиском средств на пропитание. Никто не страдал от долговой кабалы и преступных посягательств. Жизнь была совершенно другой…       - Постойте, - наконец, Крутов решил, что настало время раскрыть карты.       - Решился таки? – улыбнулся старик, подмигнув собеседнику.       - Я хочу вам кое-что показать, - с этими словами Крутов встал из-за стола, поднял с пола сумку, и водрузил на стул. Раскрыл, вынимая оттуда… предмет. Он это литая фигура, состоящая из нескольких уменьшающихся шаров, как бы нанизанных на единый стержень, размером не более тридцати сантиметров.       Куприян Кондратьевич замер. Он как будто остолбенел, не веря своим глазам.       - Это же…       - Да, - кивнул Крутов. И даже Зиновин, наконец, оживился, с интересом наблюдая за реакцией деда. На самом деле он не знал, что с собой принёс в сумке генерал. Но теперь, увидев это…       - Откуда? – старик взял необычный предмет, легко потряс в руках, ощущая его тяжесть, чувствуя, как внутри что-то переливается.       - Подарок от одного сибирского старца, которого мы нашли в законсервированной древней пирамиде, - честно ответил Крутов. Теперь очень многое ему становилось понятным. Теперь многие знания, которые были переданы «Особому отделу» тем самым старцем перед его исчезновением, обретали новое наполнение и смысл. Новое значение. Первым, что удалось расшифровать команде Чудиновского и Звягинцева, были сведения о системах получения энергии из окружающей среды, из атмосферы, а как сказал в своё время сам Николай Владимирович – из эфира. Там были чертежи, описание принципа действия, эффекты и полные технические характеристики самых разных устройств, предназначенных для обеспечения энергией каких угодно объектов. И эта энергия не была ограничена ничем! Но, что самое главное – всё это полностью совпадало с описанием «верей», которые только что в своём рассказе дал Куприян Кондратьевич. Крутов сам не знал, почему вдруг решил взять с собой один из прототипов, созданных Звягинцевым. Но теперь казалось, что само провиденье подтолкнуло его к этому шагу.       - Старца? – казалось, что эта новость сразила пожилого старовера наповал. Он зажмурился, словно всё это было сном. Качнул головой. Усмехнулся. – Выходит, он признал вас.       - Что это значит?       - А ровно то и значит… Похоже, я дожил до интересных времён, - тут он засмеялся. Чисто, почти по-детски. Поставил «верею» на стол. – Но вот это, - он указал на предмет, - об этом никто не должен знать.       - Естественно.       - Нет, Сергей, ты не понимаешь.       - Чего?       - Того, что это найдут. Всегда находят. Уж не знаю, как, но находят.       - Отслеживают? – предположил Александр.       - Ото ж, скорее всего.       - Кто?       - А ты как думаешь, генерал? Я ведь ещё не всё рассказал.       - Не всё?       - Да. Слушай, что было дальше. Однажды золотой век кончился. В один страшный день снова вернулась неведомая армия. И пришла эта армия … с воздуха. Она прилетела на больших летающих кораблях со знаком знак в виде кругов. Армия начала всё вокруг всё тем же ужасным оружием, способным в мгновения сокрушать города и крошить скалы. Огромных размеров молнии летели с небес на землю. Все крупные поселения и значимые объекты были полностью уничтожены. Исчезла «верея». Сгорели все дома и корабли, стоявшие у причалов. И через короткое время стали быстро мелеть и исчезать все водоёмы, включая Мещёру. Территория общины была завалена обломками и трупами. Выжившие метались до тех пор, пока их не настиг новый воздушный удар того оружия, сжигавшего на своём пути и камень, и металл. Всё было закончено за очень короткое время. Обороны не было, сражений не было, ведь оружия такого вида ни у кого не было – никто не был готов. Золотой век, миролюбие... Наши земли заволокло таким дымом, что не было видно небесного света.       Оставшиеся в живых спаслись, укрывшись в уходящей воде Мещёрского озера и окрестных водоёмах. Летающие корабли, сделав своё дело, ушли, и больше в небе летающих машин не видело ни одно поколение вплоть до появления в небе самолётов СССР много лет спустя. Дед сказывал, что подобное нападение произошло практически одновременно на значительном расстоянии от этого места. Были полностью разрушены все «вереи» как бы не во всём мире…Спас-Клепики находились на острове квадратной формы, но после тех событий острова там не стало и больше никогда не было. Густые леса, окружавшие те места, были или выжжены, или лежали на земле пеплом.       Выжившие никогда больше не вернулись в свои жилища. Боясь повторения, люди стали прятаться в малодоступных местах. У них началась совершенно новая жизнь, хотя какая жизнь - выживание. Почти сразу же началось другое испытание – нечто невообразимое стало происходить с природой. На землю выпало неимоверное количество воды вперемешку с грязью и песком. Все прошлые руины, поваленные леса и водоёмы завалило, а затем сковало морозом. Мороз через некоторое время ушёл и начал приходить с определённой периодичностью, но с водой начались странности. Вода стала полностью исчезать с поверхности земли, и с двенадцатигодовым интервалом возвращаться вновь, но уже с потопами. С годами этот цикл начал сглаживаться, но, тем не менее, он продолжался очень долго. Во время ухода воды возникали пожары, уносящие без того скудные остатки растительности и всё то из обломков, что ещё могло гореть после прошедшей катастрофы.       Спустя год или несколько лет по бывшим поселениям куршаков стали ходить люди в доспехах, похожих на рыцарские, и осматривать руины. Они искали желёзы, точнее - их внутренности, и любые предметы, которых было золото. Для расчистки завалов и руин использовались люди в кандалах. При появлении посторонних «рыцари» стреляли без предупреждения, и опять тем же грозным оружием. Если была необходимость, разрушалось то, что ещё осталось не до конца разрушенным. Далеко от руин эта погань не заходила, места обитания выживших людей их не интересовали. Прошлись они только один раз. Больше в доспехах там не встречали никого и никогда.       Следующими, кто прибывал в эти места, были охотники за людьми, которые ходили всегда большой вооруженной группой. Они были в обычной одежде, но с тем же грозным оружием. Ловили всех, кто попадался. Пойманных связывали и увозили, и никто не знал, куда. Негодных к вывозу пленников убивали на месте. Эти охотники ходили по тем краям очень долго. Выжившие спасались тем, что забирались в такие места, где постороннему пройти просто так и обнаружить кого-либо не представлялось возможным. Там они строили жилища и учились жить заново. Какое-то время люди совсем не выходили из своих укрытий очень долго, за это время успело родиться и вырасти новое поколение.       И вот тут произошло то, что полностью оголило людскую суть, их нутро. Привыкшие к «золотому веку», люди оказались совершенно не готовы к новым условиям, уготованным им судьбой. Практически сразу же вылезли наружу все качества, которые превращают человека в животное. За короткий срок высококультурные люди, владевшие недосягаемым ныне техническим совершенством, стали биологическими субъектами, управлявшимися обычным животным инстинктом. Сколько времени прошло с момента прихода армии, никто не считал. Но за это время в немалой по общине оставшиеся в живых люди прошли и охоту друг на друга с рогатинами, и каннибализм, и рабство. Сошедшие с ума от невыносимых условий выходили из укрытий, где становились лёгкой добычей охотников за людьми, - было видно с каким трудом произносит эти слова Куприян Кондратьевич. Казалось, будто он сам переживает все те ужасы, о которых говорил. И теперь Крутов понимал – то, что он слышал, было не сказкой. Это действительно было предание. Предание о временах, которые были позабыты. Вернее – о временах, которые всех заставили забыть. Но генерал больше решил не перебивать старика – пусть расскажет всё. Поговорить об этом они ещё успеют.       - Завершилось всё тем, что самые близкие родственники, семьи в пределах бывшей общины, уходили в укрытия в районе своих разрушенных святынь, и не пускали на свою территорию никого, даже бывших соплеменников. То, что ранее давала «верея» в плане духовных скреп, теперь обеспечивалось жесточайшей дисциплиной. И кто мог, передавал потомству совсем недавнюю историю и те технические знания, которые ещё сохранялись. Но и знания, и история стремительно терялись с каждым проведённым в изоляции годом. Со временем позабылось и было утрачено практически всё.       В отсутствии «верей» народ стремительно деградировал. Сколько продолжалась подобная жизнь, не известно. В условиях выживания каждая семья обеспечивала свою выживаемость большим количеством детей. Матери рожали строго каждый год, пока могли. Тем не менее, вырастить многочисленное потомство не получалось. Люди научились прокармливаться круглый год, чем возможно.       Кое-где начинала оживать растительность, приносившая плоды. Беда была в другом – из-за использования того страшного оружия народ был подвержен одному из его поражающих факторов – болезни желёз в организме. Эти болезни вошли впоследствии в историю как чума и дифтерия. С исчезновением того оружия эти болезни ушли также внезапно, как появлялись. Но в те годы это оружие использовали постоянно. Каким образам лечатся эти болезни, была ещё память из прошлой жизни. Но, увы, уже не было ни чугунных желёз, ни железняков, ни знахарей.       Где-то извне шли войны, и никто не знал, какие. Каждая семья стремилась достать чугунные железы и сделать подобие вереи, но получалось это далеко не у всех.       В какое-то время выходящих из укрытий людей перестали отлавливать и убивать. Слухи об этом разлетелись достаточно быстро. Более того - новые властные структуры призывали людей собраться на сход, чтобы решить вопрос с переселением из укрытий. Те, кто мог вообще осознавать, о чём идёт речь - после этого ужаса было очень много душевнобольных - восприняли сей призыв большим недоверием и никуда не выходили. Вышли они гораздо позже, когда убедились, что их действительно не выманивают для очередной поимки.       Представители той новой власти имели форму со знаками отличия, полностью совпадавшая с сакральными символами куршаков. И не только куршаков, но и хорошо всем известного войска, напавшего на СССР. Эти символы куршаки помнили замечательно. Когда они переехали из своих укрытий в обычные деревни, они первое время даже помечали ими свои дома. Но потом, когда поняли, что они могут на себя навлечь подобной символикой, быстро поменяли эти знаки на другие. Знающие люди определяли сразу, кто живёт в этом доме.       После окончания преследования куршаков ими были предприняты попытки отыскать родственников на Плещеевом озере. Оказалось, их положение было не лучшим. Нашлись они не сразу. Многие пропали без вести. Почти все оставшиеся забыли, кто они такие и откуда произошли. Память эта сохранялась только там, где ещё были живы пожилые люди.       То же самое было и на родине куршаков - на Балтийском побережье. Там поселения сохранились только в районе Выборга. В других местах их просто не нашли, причём в большинстве мест их было невозможно искать – там уже жили чужие народы. С тех времён куршаки продолжили общаться через своё «сарафанное радио», как они это делали всё время до той странной войны, уничтожившей их общины. В дальнейшем, как оказалось, это спасло многим из них жизнь.       Новая власть, призывавшая куршаков выходить из укрытий и начинать нормальную жизнь, как оказалось, держала своё слово. Каждой семье по выбору предоставлялся земельный надел. Но выходить из укрытия народ совсем не спешил. Как только из укрытий вышли старики и старухи, помнившие «золотой век», они пришли в ужас. Все реки сменили русло или вообще исчезли. На месте их бывших поселений жили совершенно другие люди, которые взялись неизвестно откуда. Они не помнили, откуда взялись, не привыкли работать и употребляли алкоголь, который куршаки до этого категорически отвергали.       Посмотрев один раз на храмы, люди, помнившие «вереи», запретили своим детям подходить к этим храмам даже близко. Лесов не было, земля родила очень плохо, скотины держали мало. Но почти в каждой деревне был кабак. Их поддерживала новая власть - они никогда не разорялись и охранялись. В них можно было купить алкоголь, расплатившись чем угодно – мясом, сеном, брёвнами и другими продуктами, имевшимися у людей. Рядом была лавка, в которой всё перечисленное перепродавалось и обменивалось. Впервые люди узнали, что такое деньги. К ним относились с большим недоверием. От былого технического совершенства не осталось и следа. Получать чугун уже не умел никто. Строили дома из подручных материалов, какие удавалось найти. И домами это было назвать сложно. Ремесленников практически не было. И главное – те самые желёзы власти объявили «антихристом», а их наполнение - «бесовым семенем».       И увидев всё это, семьи куршаков решили выходить на волю, но свои укрытия, тем не менее, оставлять и поддерживать. И на волю выходить не просто так, а создавать свои деревни в пустых местах, подальше от имевшихся «очагов цивилизации». Первое время всё шло именно так. Деревни были обособлены, с населением в «чужих» деревнях никаких контактов не было, а с некоторыми была непримиримая вражда. С властью жили так, как и все – выполняли положенные повинности, и не более того. В мирские храмы не ходили, даже обходили их стороной на очень дальней дистанции. Кладбища имели только свои. Получался полностью автономный жизненный уклад.       В то же время, в своих укрытиях, которые уже начали зарастать лесами, куршаки воссоздавали «вереи» и тайно их посещали. Туда же возили детей и больных, соблюдая меры предосторожности. Подобные «капища» или «капцы», как их называли миряне, часто служили объектом разграбления. Самым ценным в них были те самые желёзы. В кабаках их можно было обменять не только на алкоголь, а вообще на всё, включая золото и платину. Были среди куршаков и те, кто никогда уже не вышел из укрытий. Люди настолько свыклись с природой и одиночеством, что им уже ничего больше не было нужно. До конца своих дней эти люди прожили отшельниками, не принимая даже родственников, ушедших жить в деревни.       Те же, что освоились в новых поселениях и городах, порой начинали собственное дело – мастерские, москательные лавки и так далее. Некоторые – те, что сохранили технические знания прошлого, попытались воссоздать «вереи». И у них это получилось. Только дело это они держали в строжайшей тайне, поскольку теперь за эти знания были опасны для жизни. Как и обладание техникой прошлого. Но благодаря таким людям «вереи» в семейных укрытиях перешли на качественно новый уровень, только знал об этом очень узкий круг лиц.       Власть тоже не сидела без дела. Пытаясь хоть как-то адаптировать куршаков к общественной жизни, им разрешили построить свой храм в одной из деревень. Он стоит там и сейчас.       А потом, как-то по зиме, в деревню пришла нищенка. Так подумали, посмотрев на неё вначале. Нищих тогда ходило много, это было обычным явлением, и в этот раз большого значения не придали. Одета она была в грязное рваньё, на лице - раны. Но нищенка стала спрашивать у всех, в каких домах живут некие граждане, называя их имена. Этих граждан знали, это были местные жители, только некоторых к тому моменту уже успели схоронить. Нашли первого мужчину из названных, и привели под светлые очи, правда, был он уже почти слепым стариком.       - Беда, собирайтесь, уходите! Наших всех убивают под Выборгом, я одна вырвалась и убежала. Скоро к вам придут, – дрожа, сообщила она, и разрыдалась от волнения.       Оказалось, она была из куршаков, проживающих под Выборгом. Её привели в избу, отогрели и начали выпытывать наперебой. С большим трудом удалось восстановить картину. Оказалось, в столичном городе произошёл переворот, и вновь пришедшие власти начали по спискам убивать всех, кто связан с куршаками - старообрядцами, как их там называли. Ей удалось бежать, предварительно узнав, куда именно бежать и к кому проситься. Добиралась она на чём придётся. Нищенку отмыли, и оказалось, что ей было всего четырнадцать лет.       Поскольку у многих в памяти были ещё свежи предания о той неизвестной войне, испытывать судьбу не стали. Люди начали эвакуацию имущества. Кто мог - поехали в сохранившиеся с тайные укрытия. После их подготовки туда, не афишируя, вывезли всех стариков и детей, а также всё ценное. Оказалось, не зря. Покинули они эти укрытия только спустя много лет.       Через какое-то время прибыла новая власть. Но почему-то старообрядцы её отдельно не интересовали. Первым делом власть начала с богатых людей. Их банально грабили, отбирая всё. Кого-то убивали, кого-то отпускали. Далее началось ограбление церквей. Затем перешли на людей попроще. Так длилось несколько месяцев. Недовольный народ в Спас-Клепиках восстал, но ничем серьёзным дело не закончилось. В деревнях всё прошло буднично.       В лесные укрытия ушли очень многие куршаки. И не только они - по обычному человеческому состраданию туда приняли всех, кто ненавидел большевиков. В местных лесах образовался некий район, куда не пускали новую власть совсем. Проникновению большевиков в леса активно препятствовали всеми возможными способами, даже вооружённо.       К тому моменту те из нас, кто сохранил древние знания, применили с очень большим умом. Они создали оружие, чтобы больше никогда не повторилась трагедия, дважды почти уничтожившая куршаков.       После становления в районе новой власти она, естественно, не стала мириться с существующим положением дел. А там, в лесах была своя самодеятельная власть, которую создали куршаки. Большевики решили вырубать леса, где были наши укрытия. Для этого они построила вглубь района сеть узкоколейных путей. Получалось, так сказать, приятное с полезным – и лес заготовить, и очистить место от его обитателей. Построили поселения для лесорубов и солдат.       Конечно, при такой подготовке и подходе лесорубы нашли наши укрытия. Случилось то, что должно было случиться. И тогда созданное на основе древних знаний оружие было пущено в ход. Но только теперь самими куршаки. Оно родило огонь, что нёсся по лесу со страшным рёвом. И от него нельзя было убежать – настолько быстро он двигался. Пожёг всех – лесорубов, солдат, лошадей… Всё живое погибло: коровы, лошади, лоси, мелкие звери и птицы. Караси сварились в лесных бочагах. Стена огня шла по борам с рёвом и бешеной скоростью. Казалось, лес не горел, а взрывался. Вихри огня и чёрного дыма поднимались высоко вверх. Пожары от падавших сверху огненных «шапок» начинались в разных местах. Мне казалось тогда: весь мир занят огнём. А потом огонь вырвался из леса, поджигая дома во всех близлежащих деревнях в радиусе полста километров. На глазах людей, совершенно на ровном месте, без всякого постороннего термического воздействия на срубах изб появлялся огонь. Сгорело очень много домохозяйств. Погибло очень много людей.       После пожара, рефлекторно без вникания в причины события, властью были закрыты все церкви в округе, что вызвало невиданный протест местного населения. В некоторых местах дошло до силового усмирения граждан. Какое-то время церкви так и стояли закрытыми, потом волей Великого вождя их открыли вновь по всей огромной стране.       Сразу же после пожара сюда трёх сторон начали передислоцировать воинские части в полной амуниции. Информацию об этом неким образом перехватили прятавшиеся в лесах куршаки. Поняв, что дальнейшее сопротивление безполезно и безсмысленно, они спрятали своё имущество и разъехались в разные стороны.       Старик замолчал. В комнате воцарилась тишина. Каждому было, о чём подумать. Крутов явно был потрясён. Конечно, он был подготовлен теми сведениями, которые уже имелись в его распоряжении. Но он точно не ожидал того, что история, которую кто угодно бы принял за страшную сказку, оказалась так созвучна тому, что он знал из докладов научных групп, исследований Чудиновского и так далее.       Зиновин теперь по-новому взглянул на свою собственную историю, историю своей семьи, рода. Даже своей страны. Представить то, что рассказывал дед, было не просто. Сознание протестовало, норовя подсунуть ему традиционную отмазку – «этого не может быть». Но Александр знал, что нельзя поддаваться на такие провокации собственного разума, который почти всю жизнь учили думать в рамках строго заданных категорий, смыслов и понятий, отрезая возможность взглянуть на всё с иной стороны не являющейся официальной и общепризнанной.       Ну, а Куприян Кондратьевич размышлял о том, как же так получилось, что чужак вдруг оказался человеком, посвящённым в такие тайны, которые его племя хранило многие поколения. Почему он? Как он начал свой путь? Почему старец, о котором он рассказал, поделился с ним знанием о том, как создать «верею»? Кем был этот человек, Крутов Сергей Иванович?       - Мда-а-а-а, - протянул Крутов, спустя какое-то время. – Рассказали же вы, однако, историю…       - Я же сказал – не «выкай», - поморщился старик. – На «вы» у нас только врагов да чужаков всегда кликали.       - Исправлюсь.       Старик кивнул. Спросил:       - Ну, и как? Много нового для себя узнал?       - Изрядно. Рассказ очень многое прояснил.       - И что ты с этим намерен делать дальше?       - Я? Для начала – найду тех, кто виноват, и покажу им, что бывает, когда на нас нападают. А потом – кто знает – может и новый «золотой век» организуем. Возможности у меня есть, - признаться, до этого самого момента Крутов не задумывался над тем. Что будет делать, когда с «Теневым правительством» будет покончено. Он не сомневался, что именно оно или его предшественник было ответственно за тот геноцид, о котором сейчас рассказывал дед Зиновина. И вот теперь он, похоже, сам для себя понял, что следовало бы сделать дальше. Весь мир нуждался в том, чтобы его исправили. В исконно русском смысле слова.       - Охо-хо! Сильно! А потянешь? – усмехнулся старик. Да, определённо этот человек был ему по нраву. По нему сразу было видно – если что решил, то сделает непременно, преодолев любые преграды. А что? На старости-то лет можно и помечтать?       - Потяну, - уверенно кивнул Крутов. Он никогда не считал себя идеалистом, скорее – оптимистичным реалистом. Но чем больше он узнавал, тем больше его душа восставала против лжи и несправедливости, царивших в мире. Сегодня, сейчас он решил для себя окончательно, по какому пути пойдёт.       - Ну, коли ты так уверен, то желаю тебе удачи. А она очень понадобиться.       - Благодарю, Куприян Кондратьевич. И за напутствие, и за рассказ, - кивнул Сергей Иванович.       - А ты, Сашка, чего сидишь, как в рот воды набрал?       - Когда старшие говорят, младшим лучше помалкивать, - усмехнулся Зиновин.       - Ишь, вумный какой, - фыркнул старик. Но беззлобно. Глянул в окно – на улице уже темнело. – Можете остаться до завтра. Сегодня уже поздно.       - Ещё раз благодарю, Куприян Кондратьевич, но мы пойдём – наша работа сама себя не сделает, - вежливо отказался Крутов, вставая. Спрятал в сумку предмет, название которого теперь было ему известно – «верея».       - Ну, дело твоё. А ты, внук, заходи почаще – совсем уж, поди, позабыл родичей-то своих.       - Шо ты такое мелешь, дед, как забыл? А кто в прошлом месяце приходил на день рождения тётки?       Старик хитро улыбнулся, став похожим на старичка-лесовичка и сказок.       Они попрощались. Крутов и Зиновин вышли из дома на улицу, которую уже застилала преднощная мгла. Вокруг был лес, темнело рано. И теперь уже они встретили на улице людей – и мужчин, и женщин, даже несколько детей. Крутов удивился – почему они решили показаться им на глаза? Может, дело было в том, что Куприян Кондратьевич признал его? Впрочем, какая разница? Им было пора возвращаться. Зиновин по дороге с кем-то поздоровался, перекинулся парой слов. Крутов не ждал его. Всё-же, здесь у Александра жили родные. А потом они вышли по тропе из посёлка, и, пройдя с километр по густому лесу, в котором сам чёрт ногу сломит, остановились. Крутов активировал маяк, и уже через мгновение рядом с ними открылся портал, озаряя тёмный лес золотистым сиянием…       Кольца переместителя замедляли вращение – секунду назад через него прошёл нынешний глава ФСБ. С момента его последнего визита сюда на прошлой неделе здесь мало что изменилось – всё тот же зал отправления, всё те же операторы и техники, следящие за нормальной работой установки и её техническим состоянием, всё та же рабочая атмосфера. Он не сразу прибыл на Меридиан. Сначала – в Сибирь, на «Объект-217», и уже оттуда – в другой мир, база в котором стала новым штабом «Особого отдела». Звягинцев уже был здесь:       - Сергей Иванович! Рад видеть вас здесь, - учёный пожал руку Крутову.       - Когда вы, наконец, уберёте отсюда этого архаичного монстра? – Крутов кивнул в сторону останавливающихся колец переместителя.       - Переместитель второго поколения пока проходит испытания, - пожал плечами учёный, сопровождая главу ФСБ к выходу из зала перемещения. – Сами понимаете – в таком деле спешка ни к чему.       - Да уж, - усмехнулся Сергей Иванович, представив себе, к чему может привести спешка в таком деле. – Итак, что у вас нового?       - Много чего, - обыденным тоном ответил учёный. Конечно, его самолюбие требовало, чтобы его время от времени тешили. Но сегодня был другой случай. И всё же… – Я вам всё покажу. Город процветает. Недавно мы установили защитные генераторы, так что в случае чего сможем выдержать даже массированную ядерную бомбардировку… Хотя я считаю эту меру лишней.       - Никогда не знаешь, что может случиться, - туманно изрёк Крутов. - Вы поддерживаете связь с нашими здешними друзьями? – поинтересовался он на полпути к залу контроля и наблюдения.       - Вы имеете в виду королеву и архимага? – уточнил Звягинцев, двинувшись дальше по коридору, к лифту. – Да. Впрочем, я мало что могу вам рассказать об Элион – она почти полностью отошла от дел и всем в Меридиане заправляет клика министров. Регентский совет… Зато архимаг в последние несколько месяцев развил бурную деятельность – он намеревается воссоздать Гильдию магов и в этом ему помогают уцелевшие члены ныне не существующего совета Кандрокара и - вы не - поверите – Фобос, - Николай Владимирович глянул на Крутова, чтобы понять, как на него подействовала эта новость.       - Учитывая его попытки реабилитироваться – ожидаемо. Но не думал, что другие маги согласятся, - присвистнул Крутов. Звягинцев остался доволен произведённым эффектом.       - А то! – ухмыльнувшись, кивнул учёный, нажимая кнопку вызова лифта.       - Как идут работы по исследованию котловины Зиккурата? – Крутов спросил как бы между делом. Он был прекрасно осведомлён о ходе работ. Ещё два с лишним года назад, когда Зиккурат, оказавшийся чрезвычайно сложным техническим устройством, способным уничтожать целые вселенные, был обезврежен и самоуничтожился, к месту, где он находился, были посланы научные группы. И, хотя материальных артефактов для исследований там не осталось – даже само место проникновения Зиккурата в кору планеты исчезло и буквально «заросло» землёй и вулканическими породами, результаты исследований были весьма интригующими.       - По плану, - кивнул Николай Владимирович. – А как прошла ваша встреча? – конечно, он знал о том, что в рамках всё ещё «подпольной» деятельности Сергей Иванович должен был встречаться с родственником Зиновина Александра Павловича, который – возможно – знал что-то о настоящей истории страны.       - Весьма продуктивно. Запись разговора у Зиновина, он прибудет через пару часов. Но могу сказать – похоже, мы, наконец, серьёзно ухватились за край покрова тайны, окутывающей истину. Осталось только посильнее потянуть и сдёрнуть его…       Звук внезапно раздавшейся сирены резанул по ушам:       - Что за чёрт? – вопросительно посмотрел на Звягинцева Сергей Иванович.       - Не знаю, - недоумевая, ответил Николай и нажал кнопку селекторной связи с залом контроля:       - Что там у вас происходит? – сурово рявкнул он в микрофон, удивив этим Крутова.       - На границе нашей планетарной системы обнаружен массивный объект, обладающий очень странными параметрами, - послышался из динамика взволнованный голос оператора. Крутов и Звягинцев тревожно переглянулись…