Глава 5. Организация
Он проснулся в семь тридцать утра и сразу понял, что опаздывает. Быстро умылся, оделся и отправился на работу. О том, что он сделал вчера, он старался не вспоминать. По крайней мере – пока вёл машину. Подобные мысли слишком сильно отвлекали, заставляли думать о том, какое решение он принял, вернувшись домой после расправы над террористами Беслане. Новости с утра он тоже не слушал – там не было ничего, чего бы он не знал. Поэтому радио было включено на волну «Юмор-ФМ», где как раз сейчас шёл один из старых концертов Михаила Николаевича Задорнова – пожалуй, единственного из современных отечественных сатириков, которого Игорь уважал. Что ж, настроение благодаря Задорнову начало ползти вверх, и Игорь уже не глядел волком на серые улицы Москвы, как это не раз бывало прежде. Впрочем, погода юмора не понимала, и потому проявляла себя во всей своей угрюмой осенней красе. Утро было хмурым и пасмурным. Листья на деревьях только начали желтеть, а некоторые экземпляры уже вовсю носились по воздуху, подгоняемые холодным осенним ветром. Игорь подумал, что было бы славно, если бы сегодня не пошёл дождь. Мимо, завывая сиреной, пронеслась «скорая помощь». Это вернуло его из созерцательного состояния к проблемам вождения – Игорь аккуратно вклинился в поток автомобилей, сворачивавший влево на перекрёстке. Задорном уморительно рассказывал про эксперимент студентов с гирей, а после – о незадачливом похитителе кирпичей и его эпопее с бочкой. Игорь подъехал к зданию института ровно в восемь утра, пребывая в крайне приподнятом настроении, что в последнее время случалось редко. Как обычно оставил машину на охраняемой стоянке института, прошёл КПП. Привычно поздоровался с охранником на входе, попутно рассказав короткий анекдот про Штирлица, и направился к лифтам, где неожиданно для себя встретил Лаврентия. Неожиданность была обусловлена тем, что Лавр был не особо пунктуальным человеком, и все уже давно привыкли, что он может прийти на работу в полдевятого или в девять. Впрочем, он мог себе это позволить – специалистов такого класса было мало и начальство прощало Лавру его опоздания. Но сегодня доморощенный компьютерный гений-культурист выглядел необычно. Нет, его внешний вид всё ещё прекрасно давал понять, как Лавр по характеру. Дело было в ином – Астахов выглядел уж слишком… взволнованным? Нет, Игорь никогда его не видел взволнованным. Скорее всего, это был какой-то прилив энтузиазма. - Привет начальству! – жизнерадостно поздоровался Лавр, вскинув руку. - Ну, здорово, коли не шутишь, - отозвался Игорь, пожимая руку приятелю. Нажал кнопку, вызывая лифт. – Не уж-то в лесу все звери вымерли? Что-то ты рано сегодня, - выразил Игорь своё удивление. - А-а-а... «Батя» вызвал, - небрежно ответил Лавр, махнув рукой так, словно собирался на встречу с собутыльником, а не главой института. Впрочем, Лаврентий алкоголь не употреблял, и вообще вёл здоровый образ жизни. – Интересно, что ему нужно? – обернулся он к Игорю. - А чёрт его знает, - многозначительно пожал тот плечами, нажимая на панели лифта нужную кнопку. Потому, что лифт до сих пор не приехал, а ему надоело ждать. - Кстати – он и тебя просил зайти – «поговорить, мол, надо», - произнёс «Берия», делая свой голос похожим на голос главы института. Получилось действительно похоже. - Надо – значит зайду, - спокойно ответил Игорь, заходя в лифт. Лавр прошёл следом. Двери закрылись, кабина тронулась. Впрочем, ехать было недолго. - Да, слышал – вчера террористы вроде как школу захватили? – в свойственной себе манере Лавр моментально сменил тему разговора. И тут же выдал себя голосом – он говорил с таким эмоциональным накалом, что казалось, вот-вот взорвётся. - Краем уха, - Игорь насторожился, но виду не подал. Он, конечно, знал, что сегодня все только и будут говорить о произошедшем в Беслане. Однако надеялся, что его физиономия, восстановленная в виде фоторобота по показаниям спасённых заложников, не будет маячить с экранов телевизоров. Впрочем, там, в школе, у спасённых им людей явно были более важные дела, кроме как запоминать его лицо. К тому же он подстраховался, использовав свои экстрасенсорные способности таким образом, чтобы воздействовать на окружающих, мешая им запомнить его лицо. - Ну а я не «краем уха», - Лавр набрав воздуха в грудь, и начал повествование. - Так вот – шахиды, гниды позорные, захватили школу в Беслане – около тысячи человек в заложниках, притом большинство из них дети. Требований никаких не выдвигали, всё здание школы заминировали, нескольких человек убили. Ну, милиция и армия там как полагается оцепление сварганили, также родственники заложников пришли. В общем, дело – дрянь: затяжное, с минимальными шансами на спасение заложников. И тут вдруг новью сообщают, что все заложники освобождены! Ни на ком нет ни единой царапины! Все спасены! Ну за исключением тех, кого террористы убили при захвате… Представляешь? – Лавр приостановил свой эмоциональный монолог и воззрился на Игоря. Двери лифта отворились. Они вышли. Но Лавр не собирался так просто соскакивать с темы. Он ожидал ответа. - Как такое может быть? – совершенно естественно «удивился» Игорь. Врать Астахову он не хотел, но пока было не время раскрывать кому-либо тайну своего участия в этом деле. - Ха! Вот именно это самое странное. Все спасённые заложники как один говорили о том, что в здании был какой-то странный человек в чёрном плаще. Вот якобы он-то их и спас. Когда у них спросили, как он это сделал, то спасённые отвечали, что этот таинственный человек – опять же - якобы - создал всамделишный портал (каково, а?), пройдя в который они оказались за оцеплением! А иные и вовсе утверждают, что просто внезапно осознали себя находящимися за пределами школы. Только никто не запомнил, как выглядел этот «спаситель»... Ну, разве что за исключением того, что он был одет в чёрный плащ. В общем, я чуть в осадок не выпал от таких откровений, - Лавр снова прекратил говорить, выдерживая театральную паузу. Игорь кивнул кому-то из знакомых по отделу. Посмотрел на Лавра: - Если всё так, то почему мы сейчас об этом говорим? Такое бы сразу засекретили. - Хрен такое засекретишь, когда у тебя почти тысяча свидетелей в шоковом состоянии, - ухмыльнулся «Берия». – Что бы сегодня ночью ни произошло в Беслане – но это точно нечто невероятное. - Охренеть можно! – Игорь не скрывал своего «удивления». Они тронулись по коридору в направлении своих отделов. - Верно! Но факт остаётся фактом – заложники спасены, - и вновь последовала театральная пауза. Игорь подумал, что Лавр с ними уже переигрывает. Вдруг он стал совершенно серьёзным, и глянул на собеседника так, словно был тем самым Берией, а Игорь – человеком, на которого поступил донос. – Все террористы были уничтожены с предельной жестокостью. В новостях об этом аспекте ничего нет, но я тут взломал пару-тройку серверов госструктур, и увиденное… Скажем так – сегодня я точно больше ничего не буду есть. - В смысле? – «поинтересовался» Игорь, хоть и знал, что услышит в ответ. - Они все были порублены в капусту, нет – даже в труху, четвертованы. Кем бы ни был тот, кто спас заложников, с бандитами он обошёлся как… с насекомыми. Он буквально растёр их в кровавый фарш, кровищи море... В общем, силовики, когда зашли в школу, сами ожигали. И не нашли ни одного целого тела. За исключением чудом выжившего…, - и тут Лавр сглотнул. По его виду было понятно, что сейчас он уже жалел о том, что пошёл на поводу у своего любопытства. - Выжившего? – переспросил Игорь. Он знал, о ком идёт речь. - Главарь бандитов… Если то, чем н стал, вообще можно называть человеком, - Астахов скривился, изображая предельную степень отвращения. – Бесформенная груда плоти, страдающая от адской боли, из безсвязных воплей которой удалось узнать, что его превратил в это и оставил в живых таинственный незнакомец в плаще, чтобы ментам было с кем работать. Думается, в штаны этот бандюга наделал основательно, пока ещё мог… Знаешь, хоть я и поддерживаю В.В.П. по поводу «мочить козлов везде, а особенно в сортире», но уж тут и мне сделалось не по себе, - Лавр даже поёжился. – Уничтожить-то, конечно, надо, но чтобы так. Это просто какая-то скотобойня. Впрочем, по-другому ведь эти сволочи не понимают, - мгновение спустя объяснил он. - Хм... то есть ты в принципе одобряешь действия того, кто это сделал? – задумчиво спросил Игорь, делая пометку у себя в уме. Пока у него была лишь идея. Безумная, дерзкая, но манящая ощущением того, что он должен воплотить её в жизнь. Потому, что кто ещё может сделать нечто подобное? Странник вяло усмехнулся, вспомнив генерала Медведева из другого мира, с которым свела его судьба. - Не то, КАК он это сделал, но то, ЧТО он сделал, - на секунду задумался Лавр, впрочем, тут же вернув себе амплуа жизнерадостного верзилы-раздолбая. - Ну ладно – у меня ещё много работы, так что я пойду, - ответил «Берия» и скрылся за дверью своего не очень просторного, но уютного кабинета. «В принципе одобряет», - подумал Игорь, кивнув, и направился на встречу с «Батей» - такие дела не следовало откладывать в долгий ящик. Кабинет Вадима Михайловича Ефремова, или «Бати», как его между собой величали сотрудники института, находился на самой верхотуре – на девятом этаже институтского здания. Не известно, почему был сделан именно такой выбор, но благодаря этому складывалось впечатление, что незримая тень Ефремова постоянно довлеет над институтом и его сотрудниками, как будто стоя за спиной и постоянно контролируя каждое действие. Нет, конечно, Вадим Михайлович не был начальственным тираном, не придирался по мелочам и в целом давал своим подчинённым определённую свободу. Которая, впрочем, заканчивалась там, где начиналась серьёзная работа. То есть, ты можешь иметь любые «закидоны», но они не должны мешать твоей профессиональной деятельности. Если мешают – адью. Коллектив за такое отношение «Батю» ценил и уважал, как и за его научную подкованность – Ефремов был доктором наук, сам вёл ряд персептивных исследований в институте, преподавал в МГУ, а ещё состоял в Совете Президента по науке. Так что, если описывать его кратко, то Вадим Михайлович был человеком-глыбой, одним из тех самых специалистов ещё советской закалки, на плечах которых, например, была создана советская космическая программа. Игорь вошёл в кабинет главы института без пятнадцати девять. Он не робел, хотя многие на его месте наверняка испытывали бы как минимум волнение. Но разве может напугать человека, сражавшегося с чудовищами, встреча с обычным, пусть и занимающим важную должность, человеком? Помещение было небольшим и обставлено скромно: два деревянных шкафа с документами примостились у левой стены, два стула. На полу - зелёный ворсистый ковёр ещё советского пошива, деревянный рабочий стол, на котором стояли компьютер, да стакан с ручками и карандашами, несколько картин на стенах, одной из которых был портрет нынешнего президента Российской Федерации. Зато из окна открывался шикарный вид на город, созерцанием которого в данный момент и был занят Ефремов. Лет ему было пятьдесят восемь, но выглядел он моложе – никто бы не дал ему на вид больше сорока. Он был среднего роста, жилистый, лицо слегка вытянутое и скуластое, римский нос и понимающие карие глаза – таков вкратце портрет этого деятеля науки – помимо всего прочего он был ещё членом Академии Наук РФ. Одет «Батя» был, как и полагается начальнику, в строгий деловой костюм. Он оглянулся на звук открывшейся двери: - А-а-а, Игорь Витальевич! – узнал он посетителя и наметил дежурную вежливую улыбку. Надо сказать, что Ефремов всегда вёл себя предельно корректно и вежливо. Даже когда устраивал разнос проштрафившимся подчинённым, то делал это спокойно, используя только литературный русский язык, и это неизменно имело ошеломительный эффект на провинившихся – те литературные конструкции, которые рождались в голове Ефремова в такие моменты, безусловно, были достойны пера виднейших литераторов прошлого, и воздействие имели на нерадивых подчинённых куда большее, чем десятиэтажные матерные конструкции. – Прошу, проходите. - Здравствуйте, Вадим Михайлович, - поздоровался Игорь, усаживаясь на указанный стул. - Ну что ж, зная вас, я не стану тянуть и перейду сразу к делу – я вынужден сообщить вам пренеприятное известие, - в голосе «Бати» мелькнули особые нотки. Нотки, которые говорили о том, что он сам не хотел этого, но обстоятельства вынуждают поступить подобным образом. - Что за известие? – насторожился Игорь. Такие сюрпризы он не любил. - Ко мне из вышестоящей инстанции поступило указание свернуть исследования по торсионному генератору, которыми Вы сейчас занимаетесь, - ответил Ефремов. По тону, каким была произнесено это известие, сразу становилось понятно, как «Батя» относится к этому распоряжению начальства. - Почему? – удивился Игорь, машинально встав со стула. Здесь и сейчас он был готов драться за свой проект любыми средствами. Потому, что кроме него сейчас в его жизни, по сути, ничего другого и не было. - Академия Наук мотивировала это решение тем, что мол, до сих пор нет научных доказательств существования торсионного поля. Иными словами «этого не может быть просто потому, что не может быть», - развёл руками Вадим Михайлович. Одарил Игоря сочувственным взглядом. - Бред! У нас ведь уже готов рабочий прототип! Результаты экспериментов говорят сами за себя! Осталось провести ещё пару финальных испытаний, и генератор можно пускать в серийное производство! Они там что, белены объелись? – возмутился Игорь, сдерживая словцо покрепче – он прекрасно знал, что Ефремов не терпит сквернословия. Впрочем, определить состояние Игоря как «возмущение» было бы приуменьшением. Сейчас он был на пороге праведного гнева – почти такого же, какой ночью сподвиг его отправиться в Беслан. - А чёрт их знает, - махнул рукой «Батя», вздохнув. Игорь видел, как тому сейчас неловко, как тот буквально страдает из-за необходимости подчиниться какому-то из начальственных дураков, для которого наука – это синоним не прогресса, а уютной и стабильной кормушки, которая может оставаться таковой, только если её не расшатывают новыми идеями. – Только и делают, что делят места, да авторитетом меряются… если не сказать, что кое-чем другим. Детский сад, - Вадим Михайлович снова вздохнул. Казалось, что ситуация задела его за живое куда больше, чем можно было рассчитывать. И Игорь вдруг понял – его начальник сам разочаровался в Академии Наук! Это было небольшим и грустным откровением. «Батя», тем временем, продолжил излагать свою точку зрения. – Это детский сад. У нас после девяностых и так наука в предкоматозном состоянии – только недавно начались хоть какие-то улучшения. Огромное количество перспективных исследователей уехали за границу из-за лучших – более денежных условий работы. А у нас – проблемы с финансированием, проблемы с зарплатами, часто оборудование стоит в лабораториях ещё советское. Часто исследования ведутся на голом энтузиазме. Но как будто и этого мало – результаты исследований часто оказываются не востребованными на Родине. Даже несмотря на то, что в последнее время президент начал наводить порядок в науке, сама наука-то стоит! – лицо Ефремова омрачилось скорбью того типа, которую можно было охарактеризовать фразой «за державу обидно». – Игорь Витальевич, ты же понимаешь - сам бы я не стал трогать твою работу. Но даже у меня есть начальники. - Понимаю, - кивнул Игорь. - Вы могли подать апелляцию. - Уже. С нулевым результатом. Похоже, кому-то очень понадобилось прикрыть твою работу. - Интересно знать, кому, - пробормотал Игорь, подавляя гнев и ярость, которые сейчас точно были ни к чему. - Так или иначе – они финансирование твоих исследований прекращают, - невесело подытожил Ефремов. - Ну и что мне теперь делать? – почти обречённым тоном спросил Игорь – он понимал, что денег ему не дадут точно, а достать необходимые средства своими силами было почти не реально. С другой стороны, ему это было и не нужно – благодаря своим возможностям как Странника, он был способен даже в одиночку завершить работу над торсионным генератором. Но знать об этом никому не следовало. - Переключаться на другие исследования, - извиняющимся тоном ответил «Батя». – Но данные сохрани обязательно. Я не намерен сдаваться. - Ладно, разберёмся. Возможно, продолжу работу в частном порядке, - кивнул Игорь. Бросать это дело за миг до победы он не собирался. И было отрадно, что начальник собирается тоже за него побороться. Но пока лично он больше ничего не мог сделать – оставалось только довериться Ефремову. Казалось бы, на этом можно и завершить беседу, но тут Игорь вспомнил о вчерашнем разговоре с Лаврентием. - А вот я хотел у вас спросить – что это за двое в костюмах к вам на днях заходили? – поинтересовался он. - Однако я поражаюсь вашей осведомлённости, уважаемый коллега! – удивился Ефремов, усмехнувшись. - Слухом Земля полниться, - пожал плечами Игорь. Безусловно, он мог рассчитывать на ответ – с самого начала своей работы в институте они с Ефремовым стали уж если не друзьями, то хорошими знакомыми. - Ну, раз уж ты спросил, то расскажу. Пришли, значит, эти двое ко мне позавчера, часа в три. Важные все из себя такие. Представились работниками службы внешней разведки. Интересовались деятельностью института. В частности – твоими исследованиями. Настоятельно предлагали отдать тебя на их попечение – у них вроде как условия работы лучше и всё такое. Согласись – уже одно то странно. Во-первых, разведка. Во-вторых, даже если и так, то какое им дело до нас и тебя в частности? Впрочем, понятно, какое дело. Но я их всё-равно отправил восвояси ни с чем. Они, конечно, обиделись, пообещали ещё раз зайти, да что-то их не видно… А вчера вечером я получил то известие, которое уже сообщил тебе. И вот я думаю – уж не связано ли всё это? А ещё эти двое мне показались очень странными. За всё время разговора на их лицах не отразилось и тени эмоций. Будто они неживые. Да и глаза были тёмными очками занавешены у обоих, словно они слепые, - «Батя» задумчиво замолчал. – В общем, странная такая ситуация. С неприятным душком. - Мда-а-а, - протянул Игорь. Ситуация действительно странная. И теперь она нравилась ему ещё меньше, чем минуту назад. СВР? «Какого чёрта?» - мысль билась в голове, старясь найти выход наружу. Или – получить ответ. Чутьё Странника всколыхнулось, говоря о том, что происходит нечто важное, что коснулось его лишь по касательной. Но на это нужно обратить внимание. – Это не есть хорошо. И разведка тут при чём? Вы правы – это действительно очень странно, - он был в замешательстве. - Ладно. Я уже сообщил, то, что должен был. Ты свободен, - ответил Игорю Ефремов. Домой Игорь вернулся в девять вечера не в лучшем расположении духа, и всё ещё размышлял над странным стечением обстоятельств, которое просто не могло быть совпадением: сначала двое неизвестных заявились в институт и предлагали начальству курировать работу в области торсионной энергетики – одном из наиболее перспективных направлений работы института, где намечался серьёзный прорыв. Когда им отказали, то через день исследования вовсе прикрыли. Что бы это могло значить? Кто-то не хочет распространения этой технологии или желает поставить её развитие под контроль, получить монополию или, что ещё хуже – использовать для создания принципиально новых видов вооружения? Какова причина? Тревожное чувство зародилось у Игоря, но пока он не мог объяснить его причину. Однако этот клубок было бы неплохо размотать, чтобы посмотреть, кто дёргает за ниточку с той стороны. И надо же было такому произойти, что подобное случилось не с кем-нибудь, а именно с ним, и не когда-нибудь, а сразу после Беслана, где он оставил свой след. Это казалось слишком сверхъестественным совпадением, чтобы он поверил в случайность подобного рода. Более того – как будто сама вселенная подталкивала его таким образом, заставляя принять решение касательно той идеи, которая оформилась у него после возвращения из Беслана. Он завёл машину на стоянку у своего дома, направился к зданию, мельком бросив взгляд на стайку детей, что резвились на детской площадке, поднимая такой шум, будто там их была целая толпа. Глянул на парней постарше, которые заняли столы для настольного тенниса. Двор жил своей жизнью. Дети играл, молодёжь – гудела у лавок и подъездов. Из открытых окон квартиры где-то на первом этаже лилось «Я свободен!» в каноничном исполнении Кипелова. Трое мужиков сгрудились у красной «Копейки» с открытым капотом, активно обсуждая тонкости ремонта этого шедевра отечественного автопрома. Всё было как обычно. Но у Игоря возникло странное ощущение – как будто холодный ветерок пробежался по спине, пока он шёл к своему подъезду, а сверху на небо наползла тень. Конечно, это было лишь ощущение – не более. Но Странник прекрасно знал, что оно означает. Так подавала сигнал его экстрасенсорика. Что-то было не так. Он собрался, уже совсем по-другому посмотрев на людей, которые сейчас были во дворе. Посмотрев как на возможный источник угрозы. Дети оной не представляли. Как и парни, играющие в теннис. Как и мужики, спорящие о ремонте машины. Кто ещё? Пара старушек, сидящих на лавочке у подъезда? Несколько девушек, весело о чём-то щебечущих, в отдалении? Нет. Не то. Тогда взгляд его мазнул по фасадам домов. Да, что-то в сознании шевельнулось. Как бы там ни было, он собирался домой. И чем ближе подходил, тем отчётливее было ощущение колодка, бегущего по спине. Что ж, хорошо – если где-то в доме есть опасность, то он будет к ней готов. Решительно открыл дверь в подъезд, шагнул внутрь. Лифтом решил не пользоваться – благо, жил он не на самом последнем этаже, а подниматься по лестнице он уже давно приноровился. Восприятие привычно обострилось, подвластное его воле. Теперь он слышал, что происходит за дверями квартир, слышал, что говорят люди во дворе. Но в самом подъезде кроме него сейчас, похоже, никого не было. Что ж – тем лучше. Но он всё-равно был намерен разобраться в том, что же именно вызвало срабатывание экстрасенсорной тревоги, однако делать это в подъезде было бы неразумно, поэтому Игорь поспешил подняться на свой этаж. И когда увидел дверь своей квартиры, то всё сразу встало на места – вот почему сработала экстрасенсорика! Вот где угроза! Одного взгляда на дверь своей квартиры ему было достаточно, чтобы внезапно понять - что его здесь уже ждут, хотя дверь квартиры была закрыта! Он словно почувствовал чужой запах… Неприятный холодный ветер подул в спину особенно сильно. Ветер смерти, как называют это чувство японцы. И оно не предвещало ничего хорошего. Игорь приготовился, вогнав себя в состояние, близкое к боевому трансу – на случай, если придётся сражаться. Открыл дверь, вошёл в коридор, готовый в любой момент начать сверхскоростной бой. И замер - из гостиной к нему навстречу вышли двое мужчин в чёрных деловых костюмах. Ни дать, ни взять – агенты из фильма «Матрица»! Движения их были резкими, даже скованными, но поразительно синхронными. Они замерли, встав неподвижно, словно статуи. Принялись буравить его взглядом из-под солнечных очков. - Кто вы такие и что вам здесь нужно? – сурово спросил Игорь, отслеживая каждое движение непрошеных гостей. Конечно, он уже знал, что они вооружены, поэтому в случае чего не собирался с ними церемониться – ментальная команда уже была отправлена нано-плащу, висевшему в шкафу у стены. Стоит только этим «агентам» хотя бы чихнуть неправильно, как от них не останется ничего, кроме атомной пыли. - Я полагаю, что вы о нас уже знаете, - сухо ответил один из посетителей – тот, что был более худощавого телосложения и со слегка вытянутым скуластым лицом. – Мы из СВР, и у нас есть к вам деловое предложение, - а голос говорившего был какими-то странным, глухим, немного скрежещущим, лишь отдалённо похожим на человеческий – но только если внимательно прислушиваться. Оба визитёра были в солнцезащитных очках. - Предъявите удостоверение, - потребовал Игорь, всё ещё готовый к любому повороту событий. Разум стремительно искал ответ на вопрос, звучащий как «Какого чёрта?» СВР? Здесь? Сразу после разговора с «Батей»? «Да они, блин, издеваются, что ли?» - Безусловно, - говоривший достал из нагрудного кармана пиджака красную книжечку с золотым тиснением и выгравированным на ней двуглавым орлом. Протянул её Игорю. Тот взял её, придирчиво осмотрел, вернул. - И по какой же причине вы вломились ко мне в квартиру, майор Климов? – спросил Игорь. - Как я уже и говорил – у нас к вам предложение. Нам стало известно, что ваши исследования в области торсионной энергетики... приостановлены, - спокойно ответил Климов, пряча удостоверение. Он был не просто спокоен. Он был подобен камню, которому придали человеческую форму и наделили способностью говорить. - Уж не с вашей ли подачи? – с сомнением спросил Игорь, прищурившись. С этими двоими нужно быть осторожным – он это чувствовал. Уж очень ему не нравились оба визитёра. То, что он чувствовал в их присутствии… Даже небольшая армия террористов, с которой он расправился вчера ночью не вызывала такой сильной тревоги, как эти двое. И одно это уже вызывало массу вопросов. Не говоря уже обо всём остальном. – До меня дошли сведения о том, что двое ваших коллег очень активно интересовались у моего начальства именно моей работой. - Понятия не имею, о чём вы говорите. Мы с коллегой к этому не причастны, - невозмутимо ответил майор – ни на его лице, ни на лице его спутника не отражалось и тени эмоций, словно это были не лица, а восковые маски. – В связи с приостановкой ваших исследований нас уполномочили предложить вам перейти на работу в нашу службу. Уверяю – мы создадим вам все условия, необходимые для дальнейшей вашей работы по торсионному генератору. И оплата будет соответствующей. В крайнем случае, вы можете предоставить нам всю документацию по данному вопросу... Естественно за соответствующую плату с нашей стороны. Впрочем, на это мы не очень рассчитываем. - И правильно делаете, что не рассчитываете. Начнём с того, что вы нарушили Конституционное право на неприкосновенность жилища, - усмехнулся Игорь. – В свете этого вы также можете не рассчитывать и на то, что я приму ваше предложение. Я не собираюсь менять место работы, а с финансовыми проблемами уж как-нибудь сам справлюсь, - уверенно ответил он. – А теперь прошу покинуть мою жилплощадь. - Что ж, таково ваше решение, - сухо сказал Климов, и оба визитёра направились к выходу. – Наше предложение пока ещё остаётся в силе. Но вы совершаете большую ошибку, - голос майора не был окрашен никакими эмоциями. Это настораживало, как и почти полное отсутствие мимики и жестикуляции. Он этих двоих всё ещё веяло угрозой. - Мне это говорили не раз, - бросил им вдогонку Игорь перед тем, как двое странных агентов вышли из квартиры. Игорь выругался. Сильно. Всё ещё глядя на дверь, которая отрезала его от визитёров, он произнёс: – Вот уроды! На понт взять захотели! Здесь явно что-то нечисто! Теперь точно надо будет с этим разобраться, - Игорь высказал своё мнение по поводу произошедшего и к шкафу с плащом. В свете таких событий было разумно носить его не снимая, чтобы всегда быть готовым к разного рода непредвиденным ситуациям. С сомнением поглядел на дверь. А потом направил на неё руку – с рукава сорвалось тёмное облако, впитало в дверь, начав тут же её перестраивать, превращая в настоящую неприступную преграду со множеством замков и биометрической идентификацией. Когда всё было готово, он удовлетворённо кивнул и направился на кухню готовить ужин, попутно размышляя, что делать со свалившимся на него «счастьем». Настроение у него испортилось напрочь. Да и нехорошие мысли начали возникать всё чаще, требуя ответа. Телевизор он не включал. Надоело слушать одно и то же. Поужинав, он вернулся в размышлениях к тому, о чём думал, вернувшись из Беслана. Мысль была проста – в стране происходило нечто неладное. Разгул преступности, если не сказать – безпредел, правоохранительные органы не справляются со своими обязанностями, коррупция пустила корни во всех эшелонах власти и это так же сказывается на работе правоохранительных органов – им просто не дают работать «оборотни в погонах». Более того – слишком долгое время правительство проводит, мягко говоря, не вполне адекватную политику, что тоже наводит на определённые размышления. Взять хотя бы оголтелый завоз трудовых мигрантов, большинство из которых в стране находятся не легально, формирование их анклавов, этнических ОПГ на их базе… А ведь ещё были спортивные залы только для своих, где эти иностранцы в больших количествах проходили подготовку. Зачем тренируются в таких количествах? Массовые драки с участием мигрантов уже давно стали обыденностью, как и нападения групп таких молодчиков на мирных граждан. Но при этом были специальные организации, занимающиеся защитой прав мигрантов. А ещё была статья УК 282 «За разжигание», которую прозвали русской из-за того, что уж как-то слишком часто по ней осуждали именно русских. И правительство никак не реагировало на всё нарастающий запрос государствообразующего народа по поводу наведения жёсткого порядка и контроля в миграционной сфере. А ещё негативные тенденции в развитии социума, которых с каждым годом становится всё больше и больше. Демографический кризис, все меры борьбы с которым оказались пока не эффективны. Странная политика министерства финансов и Центрального Банка, который, если углубляться в изучение «Закона о Банке России», не подчинялся государству напрямую, но очень зависел от МВФ. Информационная война в самом разгаре. И это, пожалуй, хуже всего – война за сознание и души людей, когда ложь и полуправда на каждом шагу, и человек теряется, просто не зная, кому и чему верить… Самым отвратительным для Игоря было то, что во всём этом он видел целенаправленный процесс, систему. И это лишь верхушка гигантского айсберга - какой-то странной, чудовищной схемы. Одно было понятно сразу и совершенно чётко - с этим надо бороться, иначе не известно, чем это кончится. Хотя нет – известно – тотальным уничтожением. Безкровным, незаметным, но от того ещё более ужасным. Либо – захватом страны внешними силами. Надо спасать страну, пока не поздно, ибо всё, что происходит сейчас, неминуемо приведёт её к гибели. Знают ли об этом соответствующие службы? Наверняка знают. Что же они тогда делают? На самом деле для Игоря это уже было не столь важно. Для себя он всё решил в тот самый момент, когда от его рук погиб первый террорист в Беслане, просто тогда эта идея, эта мысль ещё не оформилась. Но теперь, спустя некоторое время, она приняла чёткие очертания. И предъявляла к нему требование – действовать. Даже если соответствующие службы тоже не дремлют. Но что может один человек противопоставить той системе, разрушающей страну, пусть даже он и не обычный человек? Поэтому здесь нужна контрсистема, организация, способная эффективно бороться со всеми этими негативными явлениями, с преступностью и коррупцией, с чиновничьим произволом, с бандитизмом, с чуждыми идеями, и диверсантами, занимающими государственные посты. - Пора, - кивнул Игорь сам себе, поднимаясь из-за стола, за которым ужинал. Идея оформилась, созрела. И теперь, когда стало понятно, что нужна команда, у Игоря был только один вариант. Игорь направился в зал, к телефону, быстро набрал нужный номер и принялся вслушиваться в длинные гудки. Звонок раздался в одиннадцать вечера, что явно не способствовало хорошему настроению. Лаврентий Павлович оторвался от мыши с клавиатурой, угрюмо уставился на воющую трубку телефона, будто она была проявлением зла в чистом виде. Снял. - Алло, Астахов у аппарата, - зевая, произнёс в трубку Лаврентий – похоже, что звонок оторвал его от какой-то работы – на рабочем столе у компьютера были целые развалы каких-то документов и горы дисков, а на мониторе компьютера красовался программный код. «Ты тоже не спишь, неизвестный полуночный друг?» – послышался на том конце ехидный голос Игоря. – «Превед, медвед!» - Шутник, - едко, почти недовольно проворчал «Берия», всё же, обрадованный, что звонит Игорь, а не начальство. - Чего так поздно звонишь? Я уже было решил спать ложиться, - устало спросил Лавр. «Медвед» его задел, и Лавру, питавшему классовую ненависть к интернетовскому сленгу и ратовавшему за чистоту Великого и Могучего, теперь не терпелось побыстрее закончить разговор. Или ответить колкостью звонившему. «Разговор один есть», - ответил Игорь. - Ну, давай поговорим, - нехотя согласился «Берия». Спать действительно хотелось, пусть он обычно и ложился далеко за полночь. «Ты, помнится, говорил, что у тебя есть друг, который в ФСБ работает?» – осторожно спросил Игорь. Лавр даже представил, что в этот момент тот воровато оглянулся по сторонам. Подавил лёгкий смешок. - Ну да – Паша Хромов. А что? – Лавр снова зевнул. Он решительно не понимал, зачем было звонить в одиннадцать вечера только для того, чтобы спросить об этом. «Можешь мне с ним встречу устроить?» - Ну, могу... А зачем? – вот такого вопроса от своего давнего коллеги «Берия» точно не ожидал. И теперь любопытство моментально одолело сонливость, заставляя Лаврентия раскручивать разговор новыми вопросами. - Никак ты в «шпиёны» податься решил? – хитро спросил Лавр. «Нет. Просто у меня есть одна идея, оценить которую должен как раз такой специалист, как твой друг», - уклончиво ответил Игорь. Он не хотел вот так сразу раскрывать то, что задумал. Тем более телефону в такой ситуации доверять не стоило – мало ли, что могли подсунуть в него агенты СВР, побывавшие в его квартире. - Что за идея? – уже совсем заинтригованно «Берия». Обида на «медведа» улетучилась, полностью вытесненная пробудившимся интересом. Признаться, за всё время совместной работы, Игорь звонил ему от силы раз пять, включая этот, несмотря на вполне приятельские отношения. И каждый раз – по работе. Поэтому не мудрено, что Лаврентий Павлович буквально воспылал любопытством. «А вот ты приведи друга своего, тогда-то я вам идею и изложу», - вновь уклонился от прямого ответа Игорь. - Ладно, приведу. У него завтра как раз выходной. «Ну и отлично. Встретимся у меня после работы», - ответил Игорь. «Пока», - и в трубке заиграли гудки отбоя. - Странный он какой-то в последнее время, - произнёс Лавр, кладя трубку на место... Профессор Чудиновский Валерий Алексеевич был уже далеко не молод. Настолько далеко, что помнил послевоенные годы, запуск первого спутника и полёт в космос Юрия Алексеевича Гагарина. Собственно, рождённый в начале сороковых годов, профессор был свидетелем всех значимых событий в жизни нашей страны, тогда ещё гордо носившей имя СССР. Впрочем, несмотря на свой солидный возраст, профессор мог дать фору молодёжи – он постоянно был в разъездах – экспедиции, исследования и так далее. Конечно, в последнее время приходилось больше заниматься кабинетной работой, написанием научных трудов и монографий, но это не убавляло пыла пожилого учёного, которого бы хватило на десяток молодых аспирантов. Профессор был не высокого роста. Фигура слегка плотновата. Жиденькая седина обрамляла сверкающую лысину. Лицо у него было открытое, простое, очерченное аккуратной седой бородкой и лишённое такого признака возраста как морщины. Живой интересующийся взгляд, казалось, зрел в самую суть вещей, а его строгий тёмно-серый, в полоску, костюм, создавал впечатление, будто он только что отвёл лекцию в МГУ и вышел на пять минут побеседовать с коллегами. Впрочем, в какой-то мере так оно и было. Гул вертолётных винтов был достаточно громок, чтобы успеть надоесть, но не достаточно, чтобы заглушать голоса людей. А людей здесь было пятеро – сам профессор, усаженный на одно из складных сидений, и четверо бойцов спецназа. Профессору было не по себе. Профессор волновался. Но теперь, дав согласие на сотрудничество с ФСБ, уже поздно было сдавать назад. В конце концов, не каждый же день ему предлагают подтвердить верность его теорий! Признаться, когда с ним связался некто Звягинцев Николай Владимирович, представившийся старшим научным сотрудником одного из отделов ФСБ, Валерий Алексеевич сначала вообще подумал, что вот сейчас, наконец, его недруги из Академии Наук, решили взяться за него всерьёз. Но потом, в процессе беседы с этим молодым человеком, который явился буквально к месту работы профессора, выяснилось, что ФСБ заинтересовано в сотрудничестве и хочет привлечь его - профессора Чудиновского – к работе, непосредственно связанной с его исследованиями славянской истории! Он даже заподозрил глупый розыгрыш – ФСБ вдруг обращается к нему, гонимому официальной наукой, а не к кому-то другому. Тут и не такое померещиться. Но Николай Владимирович разбил все его тревоги. Он заинтриговал профессора, и тот согласился. И вот теперь он здесь, в брюхе вертолёта МИ-8, вместе с бойцами спецназа ФСБ, летит над безкрайней тайгой, которая сплошным лесным массивом простиралась снаружи, за иллюминатором. Лёгкая утренняя дымка поднималась над лесом, придавая тому некую таинственность, намекая на сакральные секреты, что тот хранил. - Так куда мы летим? – всё же, поинтересовался Чудиновский. Голос у него был не слишком громкий, с лёгкой хрипотцой, но гулу работающих винтов летательного аппарата не удалось его заглушить. - Скоро сами всё увидите, - ответил один из бойцов – тот, что был ближе всех. - Молодой человек, проявите уважение к старику – ответьте на вопрос, - зашёл с другого боку Валерий Алексеевич. Боец, к которому он обращался, был довольно молод. Лицо простое, открытое, чисто славянское. Казалось, что в глубине его глаз играют озорные огоньки. - Мы летим на базу, - последовал короткий ответ. - Ах, вот оно как. А я-то не догадался, - усмехнулся учёный, сдобрив интонацию лёгким сарказмом. - Кстати, мы уже почти на месте. И по такому случаю – не желаете ли выглянуть в иллюминатор? Уверяю – увидите кое-что интересное, - боец заговорщицки подмигнул профессору, остальные как-то хитро заулыбались. Что ж, это определённо вызывало любопытство у пожилого исследователя. Он глянул и иллюминатор. И тут же попытался протереть глаза. Глянул ещё раз – не помогло! Там, снаружи, расчерчивая тайгу удивительно ровной сеткой, игнорируя любые изменения ландшафта, пролегали линии! Это было похоже на просеки, но профессор не видел нигде свободных от леса квадратов и прямоугольников, вырубленных лесорубами. Не видел он и следов работы тяжёлой техники, не видел совершенно ничего, что могло бы хоть как-то объяснить эти линии, похожие на разметку или дороги, но ими не являвшиеся, полностью свободные от деревьев, находящиеся в таёжной глуши, и простиравшиеся на многие километры! - Матерь Божья! – выдохнул Чудиновский, объятый удивлением и исследовательским интересом. – Что это такое? - Никто не знает, - пожал плечами тот самый боец, который предложил посмотреть в окно. – Даже наши спецы затрудняются давать окончательный ответ по поводу этих линий. Говорят только, что расстояние между ними выверено идеально и равно русской версте. При этом деревья там не растут. Вообще. - Поразительно! - Ещё одна загадка, с которой вам придётся столкнуться. - Ещё одна? - О, мы на месте, - вместо ответа сказал боец, и все ощутили, как вертолёт начал сбавлять скорость. Профессор снова глянул в иллюминатор, чтобы убедиться – линии ему не померещились. А ещё он понял, что под вертолётом нет никакой посадочной площадки – один сплошной хвойный лес. Тревожно взглянул на сопровождающих бойцов. Но они были невозмутимы. Он решил, что и ему следует успокоиться. Между тем вертолёт замер, зависнув в воздухе, начал снижение. А потом в иллюминаторе показались встающие частоколом вокруг верхушки деревьев, стволы, ветки… и стены шахты, уходящей вниз, под землю, подсвеченные яркими лампами! Профессор оглянулся на сопровождающих снова. Один из них кивнул – всё было в порядке. Ну, раз в порядке, так в порядке. Чудиновский только пожал плечами и принялся ждать, когда этот полёт, длившийся более трёх часов, наконец, завершится. Снаружи доносился голос диспетчера, оповещающего персонал о прибытии штатного МИ-8, пробиваясь даже сквозь гул винтов. Бойцы заметно оживились. Чудиновский мельком глянул на свои вещи – те, что не уместились в багажное отделение. Пара чемоданов у его сиденья. Собрался с духом. Вот и настал момент истины. Ну, почти настал – оставалось дождаться посадки и встретиться со Звягинцевым и его начальником, неким Крутовым Сергеем Ивановичем. И вот тогда… Вертолёт качнулся, когда его шасси коснулось посадочной площадки. Гул двигателей начал стихать. Бойцы резво подобрались со своих мест и первый из них, подойдя к двери, открыв её, спрыгнув вниз. За ним последовали остальные. Лишь один остался – помочь профессору донести чемоданы. Взялся за тот, что был к нему ближе. И очень удивлённо поглядел на старика: - У вас там, что, кирпичи? – спросил он, прилагая немалые усилия, дабы оторвать чемодан от земли. - Гранит науки, - колко ответил Чудиновский, озорно сощурившись. Учитывая, что внешне он был самую малость похож на вождя мирового пролетариата, то этот прищур придал ему ещё большее сходство с Владимиром Ильичом. - Ха! – усмехнулся боец, вытаскивая ношу к двери и передавая её коллегам. Спустился, дождался, пока из вертолёта выберется профессор. Когда Валерий Алексеевич ступил на твёрдую бетонную посадочную площадку, отцепился от поручней, и огляделся, то не поверил своим глазам: они были в самом настоящем ангаре! И этот ангар был рассчитан на два десятка посадочных мест, половина из которых была сейчас занята вертолётами различных типов и назначения! Помещение было огромно. Здесь царили шум техники и гул людских голосов. Постоянно что-то где-то гудело, визжало, утробно хлюпало топливо, поступающее по шлангам в баки пары ближайших вертолётов. Бригады механиков проводили плановое предполётное техобслуживание или принимали машины после выполнения очередного вылета. Ряд огромных ворот справа вели в мастерские, откуда доносились звуки интенсивных ремонтных работ. - Глазам не верю! И всё это – под землёй! – воскликнул Чудиновский, пока прибывшие грузчики начали выгружать на тележки его вещи из багажного отделения вертолёта. - Ха! – усмехнулся всё тот же боец, что тащил его чемодан. Остальные коллеги его поддержали улыбками людей бывалых и знающих некую тайну, но не желающих её раскрывать раньше времени, тем самым портя сюрприз. - Можете оставить ваши вещи здесь, - сказал он. – Ребята их доставят куда надо, - кивнул на грузчиков. - Ну что ж, раз я всё-равно собираюсь работать здесь, то да, пожалуй, - согласился профессор. Конечно, расставаться со своими вещами, среди которых в основном были материалы, необходимые для работы и исследований, ему не хотелось. Но тут уж делать нечего. Как говорилось в русской народной поговорке: «Назвался груздём – полезай в кузов». Чудиновский кивнул, расставаясь с чемоданом, который нёс сам. - Пойдёмте. Я провожу вас к Николаю Владимировичу, - сказал боец, и они вместе с профессором направились к выходу из ангара. Крутов смотрел на экран, где проплывали строки с именами, названиями фирм, компаний, банков, корпораций, фондов и тому подобных учреждений, связанных с финансами, торговлей, управлением капиталами, добывающей промышленностью и так далее. Крутов хмурился. - Таким образом, на сегодняшний день Ротшильды владеют официально как минимум двумя десятками разноплановых компаний, но через сеть подставных фирм, через связи имеют весьма существенное влияние на мировую финансовую систему. Стоит так же сказать, что Федеральная Резервная Система США – их частная лавочка. Так же во время Второй мировой войны это семейство работало на оба лагеря, делая немалые деньги. Впрочем, в этом можно упрекнуть многие иностранные компании, - Павлов Александр Георгиевич замолчал, глянув на своего непосредственного начальника. – Наши аналитики затрудняются сказать, настолько ли велико влияние этой семьи, насколько его раздувают любители теорий заговора… - Теперь мы – одни из этих любителей, - усмехнулся Крутов. - Верно… Я продолжу. Но это наши аналитики. И у них нет того, что есть у нас. По данным Медведева, всё куда сложнее, чем кажется на первый взгляд, - на экране во всю стену появилась схема взаимосвязей и отношений семьи Ротшильдов, а так же их компаний. Она оказалась настолько обширной и объёмной, что можно было сразу в ней потеряться и блуждать взглядом часами, изучая все тонкости функционирования этой сложнейшей системы, во главе которой помимо Ротшильдов было ещё несколько семей. Конечно, там были Рокфеллеры, извечные соперники Ротшильдов и одновременно – их заклятые союзники. Сфера их деятельности была столь же обширна – фармацевтика, средства массовой информации, пищевая промышленность, химическая промышленность. Но, так же, как и в случае Ротшильдов, большая часть их владений была скрыта за пеленой подставных или марионеточных компаний, руководилась верными Рокфеллерам людьми, и влияние этой семьи было столь же велико. – Согласно собранным бывшим генералом сведениям, как видно из схемы, существует пять олигархических кланов, в чьих руках напрямую или косвенно находится до девяноста процентов всех ресурсов и богатств планеты… В дверь постучали. Крутов кивнул Павлову и тот свернул презентацию – они до сих пор хранили свою альтернативную деятельность в тайне от персонала базы, посвятив в неё только самых доверенных и лояльных людей. Таковых насчитывалось не более десятка. - Войдите, - сказал Сергей Иванович, когда экран погас. Дверь отворилась, впуская Звягинцева. С секунду он переводил взгляд с Павлова на Крутова и обратно. - Всё ясно, - наконец, протянул учёный. - Николай Владимирович, в следующий раз предупреждай, что зайдёшь, - посетовал Павлов, вопреки обыкновению не сдобрив фразу каким-нибудь едким пессимистичным замечанием, и снова включил экран. Звягинцев оценивающе взглянул на схему финансовых и иных взаимоотношений пяти богатейших олигархических кланов Земли. Присвистнул. - Профессор Чудиновский прибыл, - коротко сообщил Николай, не желая прямо сейчас ни вдаваться в подробности беседы двух начальников, ни комментировать увиденную таблицу. Финансовая сфера была от него настолько далека, насколько это вообще возможно в его ситуации. - Чудиновский? – переспросил Крутов. В последнее время было так много работы, что он уже начал несколько путаться. Всё дело в том, что после ситуации, вызванной некромантом Сандро и открытия Слингера, было принято решение перенести меридианскую базу в долину Зиккурата. И пусть сам Слингер уже не существовал, но возможность исследовать то место, где он находился и – возможно – найти или выяснить что-то с ним связанное, была чрезвычайно интригующей. Настолько, что и было принято такое решение. В итоге едва завершённый форпост был свёрнут, разобран и по частям при помощи вошедшей в строй новой грузовой портальной установки эвакуирован в долину Зиккурата. Это случилось незадолго до того, как был освобождён Фобос, а поскольку о существовании базы знали только те, кто принимал участие в битве против копии личности Выразителя Несогласия и сами земляне, то опальный князь остался в неведении и не направил туда свои войска. Впрочем, это был лишь один из плюсов от нового размещения базы – теперь, защищённая горами со всех сторон и находящаяся на северном полюсе, она была надёжно скрыта от любых любопытных глаз и застрахована от случайного обнаружения. К тому же после саморазрушения Слингера таинственное поле, не позволявшее использовать в долине технологии и магию, связанные с полётом и мгновенными перемещениями, перестало действовать. Но теперь база нуждалась в расширении, и работы в этом направлении существенно прибавилось. - Специалист по древнеславянским языкам и истории. По запросу Васильева, - кивнул Звягинцев. - Что ж, пусть заходит, - кивнул Сергей Иванович. Ситуация, сложившаяся с группой Васильева, была очень нетривиальной. Впрочем, буквально вчера поступили сообщения и от двух других групп – им так же удалось обнаружить следы древней цивилизации. Значит, вывод был однозначен – материалы Медведева не были пустой конспирологией и в этой части. Они были правдивы в том, что касалось фактов фальсификации истории и всего, что с этим связано. - Валерий Алексеевич, - позвал Николай Владимирович, и в кабинет вошёл профессор Чудиновский. Невысокого роста, в идеальном костюме, седой, с аккуратной бородкой, добрым лицом и пронзительным взглядом, на миг он даже напомнил Сергею Ивановичу старичка-Боровичка из мультика, виденного в детстве. Профессор явно нервничал, чувствуя себя не в своей тарелке. - Профессор Чудиновский, - Крутов встал, подходя к гостю и протягивая руку для рукопожатия. Профессор ответил, немного успокаиваясь. – Я – Крутов Сергей Иванович, глава «Особого отдела» ФСБ. - Здравствуйте, - молвил Валерий Алексеевич, рассматривая лицо Крутова. Он сразу понял, что перед ним человек волевой. Человек-глыба. Но при этом и человек чести. Это развеяло последние сомнения профессора, и он почувствовал, как его тревоги уходят. – Похоже, Николай Владимирович уговорил меня поступить к вам на службу, так сказать, - профессор улыбнулся. - Да. Так уж случилось, что нам нужен специалист в области древних славянских языков, - кивнул Крутов. – В настоящее время одна из наших экспедиционных групп в Сибири изучает руины мегалитического сооружения, и… - Ни слова больше! Я готов приступить немедленно! – глаза профессора загорелись тем самым фанатичным огнём жажды познания нового, который, возможно, горел и в глазах доктора Франкенштейна. - Похвальное рвение профессор. Но сперва нужно утрясти пару формальностей. - Да, конечно, - тут же согласился Чудиновский, поубавив пыл. – Расписка о неразглашении и всё в том же духе… - Не только, - сканируя профессора взглядом, молвил Крутов. Валерий Алексеевич производил впечатление не маститого академика, глядящего на любую научную проблему с высоты своего положения, но человека, в котором, несмотря на возраст, энтузиазм исследователя ещё не угас, а напротив – разгорелся с большей силой. А ещё было понятно, что Чудиновский – человек надёжный. Крутов чувствовал это, об этом говорила интуиция, которой он привык доверять, когда дело касалось людей. - Что вы имеете в виду? - Всё остальное – только после того, как подпишете необходимые документы, - ответил Сергей Иванович. К счастью, папка с нужными бумагами, приготовленная загодя, лежала на краю его стола, и он тут же предложил учёному жестом подойти и расписаться, что тот и сделал, при этом внимательно читая каждый лист. Порой он хмурился, но всё-равно подписывал. Слишком уж выпавшая возможность была привлекательна, чтобы отказаться теперь от неё из-за условий, на которых должно было осуществляться его сотрудничество с ФСБ. Когда всё было готово, профессор отложил бумаги. - Итак, теперь я, полагаю, всё в порядке? - Безусловно, - удовлетворённо кивнул Крутов. Павлов, тем временем, уже удалился по делам. – Могу поспорить, что вас одолевает любопытство. - Не стану спорить, - утвердительно кивнул Валерий Алексеевич. - Начать хоть с того, что я впервые слышу об «Особом отделе» ФСБ. - Наш отдел засекречен, - ответил Крутов. - Засекречен? - Дело в том, профессор, что в нашем ведении находится непредвзятое исследование аномальных явлений, феноменов и всего прочего, не имеющего объяснения с точки зрения современной науки, вроде НЛО, экстрасенсорики, телепатии или путешествий во времени. - Это не… шутка? – сказать, что Чудиновский был удивлён, значило не сказать ничего. Степень его удивления была сравнима с той, какую мог бы, пожалуй, испытывать капитан «Титаника», если бы айсберг, вместо того, чтобы врезаться в корабль, вдруг взлетел в воздух, уступая «непотопляемому» судну путь, и плавно опустился в воду впоследствии. – Конечно не шутка, иначе ваш бы отдел не существовал, - заключил профессор. И уже одна только эта фраза, сказанная Крутовым, заставила его всерьёз задуматься над тем, что же именно исследовала экспедиционная группа, в помощь которой он прибыл. От возможных перспектив дух захватывало! - В любом случае до вашего отправления у нас ещё есть время, так что можете не стесняться и задавать любые вопросы, - сказал Сергей Иванович. И профессор не стеснялся… В зале царила напряжённая тишина. Было слышно, как тикают стрелки настенных часов, как в окно барабанит дождь, как свистит на кухне давно закипевший чайник. Странник ждал ответа, вглядываясь в лица тех, кто сейчас был в его гостиной. Кроме него здесь было ещё два человека. Но, в отличие от визитёров из СВР, эти получили приглашение. Лаврентий Павлович Астахов и его знакомый, об организации встречи с которым просил Игорь. Павел Сергеевич Хромов. Наконец, Хромов взломал гнетущую тишину: - Я надеюсь, вы понимаете, что с совершенно определённой точки зрения вся эта затея незаконна? – спокойно осведомился Хромов у Игоря, в то время как у Лавра в буквальном смысле глаза на лоб вылезли от удивления. Хромов был среднего роста, светловолос, коротко стрижен. Телосложение имел плотное. Волевое лицо с крупным прямым носом и почти квадратным подбородком делало его идеальным кандидатом в вышибалы в каком-нибудь ночном клубе или в рэкетиры. Но внешность его была очень обманчива. Встреча, как и договаривались, проходила в квартире Игоря, каждый миллиметр которой он предварительно проверил на предмет наличия прослушивающих устройств. Своими методами. К счастью, всё было чисто. - Абсолютно. Однако, ситуация требует решительных действий – промедление, как говориться, смерти подобно. Я надеюсь, вы согласны с моим анализом ситуации в стране? – кивнул Игорь. Он был уверен, что Хромов его не сдаст. Он сразу почувствовал, что это за человек – «прощупал» его экстрасенсорикой. И если бы не ощутило то, что было ему нужно, не стал бы ни о чём говорить ни с ним, ни с Лаврентием. Но Хромов оказался именно таким человеком, которого Игорь и рассчитывал встретить. Человеком не безразличным, идейным, но не зашоренным. - Хм... Пожалуй, такого всеобъемлющего анализа и выводов, которые подготовили вы, даже наши аналитики ни разу не предоставляли. И я готов с вами согласится в части определения ситуации в нашей стране как близкой к катастрофе. Но то, что вы предлагаете… - Надеюсь, вы не собираетесь меня арестовать? – с лёгкой иронией, сдобренной нотками грусти, спросил Игорь. Он понимал как с точки зрения Хромова, да и Лаврентия, звучит всё то, о чём он сейчас говорил чуть ли не полчаса. Но по-другому было нельзя. Он просто не мог по-другому. - Если бы я собирался это сделать, то уже давно сделал бы, - хмуро ответил Павел Сергеевич. Признаваться самому себе в том, что он согласен почти со всем, что говорил этот коллега его давнего друга, было сложно. Особенно учитывая, что суть предложения, которое озвучил в конце своего монолога Игорь Витальевич, тянула на приличный срок. Но Хромов сейчас не мог идти против себя – в глубине души он и сам порой чувствовал нечто, что заставило этого человека, на которого он сейчас смотрел, поступить так, как он поступил, подвергнув себя опасности ареста. Хотя бы за это его уже можно было уважать. Хромов взглянул в глаза Игорю. – Я должен поразмыслить над тем, что вы сказали. Я сообщу вам о своём решении завтра. Могу заверить, что до тех пор всё, что сегодня произошло здесь, останется между нами. А теперь спешу откланяться – сегодня с женой идём в театр на «Евгения Онегина», - Хромов пожал руки обоим и спешно покинул квартиру, оставляя Игоря с тяжёлыми думами. Нет, он был уверен, что Хромов его не сдаст, даже несмотря на свой долг. Но вот согласиться ли? - Ты это серьёзно? – немного придя в себя, спросил Лаврентий, когда дверь закрылась, уставившись на Игоря, который вдруг открылся с настолько неожиданной стороны, что оказывалось – он-то о своём коллеге ничего толком и не знал. - Вполне, - невозмутимо ответил Игорь, направившись на кухню выключить почти выкипевший чайник. Лавр шёл следом. - Не ожидал я, что на тебя так подействует моя позавчерашняя речь. Ну, ты, брат, дал! Организация, борющаяся с преступностью и действующая тайно! Чем тебе милиция не угодила? - Тем, что сейчас правоохранительным органам откровенно мешают работать как на законодательном уровне, так и на уровне начальственном. Коррупцию тоже никто не отменял, как ни прискорбно это говорить. Сейчас они со своими обязанностями с трудом справляются. А с чиновниками зарвавшимися, коррумпированными донельзя кто будет разбираться? С предателями во власти? Милиция? Они бы вроде и рады, да только им не дают – у чинуш этих «крыша» ещё та, влияние опять же... А с коррумпированной властью более высокого ранга что делать? Кто с этим будет разбираться? Милиция и ФСБ? Наше сегодняшнее ФСБ лишь слабая тень некогда великого и могучего КГБ СССР. Да и ты сам уже слышал сегодня от меня - ситуация намного масштабнее и сложнее, требующая совершенно иной организации и иных методы работы. Более жёстких и безкомпромиссных, – эмоционально объяснил Игорь. - То есть ты предлагаешь вести отстрел преступников? – недоумевая, спросил Лавр. – Знаешь, ведь Паша по долгу службы может тебя за одни такие идеи привлечь. - Нет. Как только я его увидел, то сразу понял – не сдаст. Потому, что сам оценивает ситуацию в стране так же, хоть и помалкивает. Потому и работает в ФСБ, где имеет возможность изменить что-то к лучшему. А ты, Лавр, не понял концепцию, - ответил Игорь, и вновь стал объяснять другу причины, цели, задачи и методы той организации, которую предложил создать. На следующий день Хромов сообщил о своём решении. А через месяц в России появился «Катарсис»…Глава 5. Организация (Обновлено).
9 декабря 2015 г. в 19:15