***
— Эх. Ну вы и огорошили. — Семён панически ответил доктору, который сидел прямо перед ним. — Да. Диспансеризация сейчас нужная для тебя штука. — С грустью сказал доктор, понимающий, насколько безвыходная ситуация у семнадцатилетнего паренька. — Это здесь? — Парень прошёлся рукой по всей груди. — Что это значит? — Это значит, что у тебя опухоль. И очень большая. Она уже вышла за пределы лёгких и вот-вот распространится на другие органы, а это… Это не к добру, сынок. Слишком поздно. — Отрезал врач. — Если бы кто знал, что такое случится… Думаю, вы можете идти располагаться в палате. Вашему врачу, Виоле, я скажу, что вас уже можно не ждать. Семён встал и направился к двери, ведущей в коридор. Запах хлорки, типичный для российских и советских больниц, белые стены, покрытые кафельной плиткой, шкафчики с медицинскими инструментами и множество препаратов вкупе с такой огорчающей новостью заставляли парня думать обо всей больнице как о каком-то посланнике дьявола, в которой он умрёт через несколько секунд. Принуждённо или нет — не важно. Остановившись и развернувшись Семён посмотрел на врача и задал ему вопрос: — И сколько мне осталось? — Нисколько.***
— Даже… как-то не верится. Всё ведь хорошо было… — Шурик хотел заплакать от сказанного диагноза. Опухоль мозга. Шансов у него нет никаких и бороться за жизнь не за чем, потому что уже хвататься было не за что. И даже к тому моменту, к 1989 году, когда технологии поднялись на более-менее высокий уровень возможностей лечить человека от таких вещей и в помине не было. Да и СССР, который издавал последний свой чих, не продлил бы жизнь даже на месяц. — Я понимаю вас. Сожалею об этом. Но помочь мы ничем не можем. — Спокойно ответил доктор. — Совсем? Неужели медицина не продвинулась ещё так далеко, чтобы лечить от таких болезней, как рак? — На сегодняшний день медицина продвинулась значительно сильнее, чем было раньше. — Возможно, но похоже только в технике, так как не справится она с раком. — Так будет всегда. Всегда будет так, что не все болезни будут подвластны нам и мы не сможем лечить людей от всего. — И это обиднее всего. — Шурик кивнул доктору головой в знак прощания и вышел из кабинета, ожидая медсестру, которая отправит его, как и Семёна, в одну палату. В палату к такому же человеку, за которым пришла смерть с косой и уже готовит ею замахнуться в полную силу. Двое несчастных, связанных одной судьбой и историей. Двое, чья история была связана одной больничной палатой.