Не одно и то же

      — Стало быть, Катриэль — бард? — задала Роуэн риторический вопрос, положив письмо эльфийки рядом с резным ларцом.       Она поочерёдно надавила на солнце и бутон, как было указано в письме. Раздался щелчок, крышка приподнялась. Логэйн придвинулся, поднимая лампу повыше.       Роуэн откинула крышку. В неверном свечном свете заблестели гранёные бока стоящих в гнёздах флаконов. Разного размера, помеченные разноцветными ленточками, они были не похожи один на другой.       — Умно, — произнёс Логэйн. — Даже в полной темноте не перепутаешь.       Выдавленный на флаконах рисунок не повторялся — там были косые линии, квадратная гранка, шестиугольная, простые полоски с разными расстояниями между линиями.       — С ума сойти, — выдохнула Роуэн. — Я не могу представить, сколько может стоить такой ларец со всем содержимым.       — Орлесианским убийцам хорошо платят, — фыркнул Логэйн. — В Ферелдене пока есть кого грабить.       Роуэн подцепила пальцем позолоченный язычок, секция с флаконами поднялась, и на дне ларца показался неплотно набитый мешочек из темно-зелёной кожи, лежащий поверх нескольких прямоугольных керамических банок.       — Да, вот и та самая пыль с оружейным маслом. Всё как в письме. Но что это за склянки, как думаешь?       — Яды, — предположил Логэйн с отвращением в голосе. — Не думаешь же ты, что это духи. Хотя чего вообще можно ждать от орлесианцев?       Роуэн покачала головой, словно не до конца веря в увиденное. В зыбком свете её лицо выглядело смертельно бледным от напряжения, на висках выступили бисеринки пота.       — Так что мы будем делать? — хмуро спросил Логэйн.       — Я… Я не знаю. Это всё так неожиданно… То есть я всегда подозревала, что Катриэль не так проста, как кажется, но…       — Теперь-то мы скажем Мэрику о её предательстве?       — Не надо. Не сейчас.       Логэйн скривил рот, как от зубной боли.       — Думаю, здесь мы увидели всё, что нужно. Пойдем отсюда. По моим расчётам, она вернётся из Денерима через две недели. Даже если её перехватят люди узурпатора, нам успеют сообщить.       После благополучного возвращения из Глубинных троп в отношениях между королём, его наречённой и генералом многое поменялось. Мэрик, конечно, не афишировал свою связь с эльфийкой, но её невозможно было утаить в тесном солдатском лагере. Молодому королю казалось, что его любовные отношения надёжно скрыты под покровом тайны, но это было иллюзией. Иначе стали бы эльфийке, даже если она являлась доверенным лицом одного из баннов, выделять отдельную комнату в замке? Причём одну из немногих комнат, находящихся рядом с комнатой самого короля, со стенами без трещин, целыми ставнями и с отличной крепкой кроватью.       Мэрик проводил почти каждую ночь в комнате Катриэль, а стоящие на посту стражники делали вид, что не замечают, как король, крадучись, сворачивает не в свою спальню.       Впрочем, если стражники и замечали, что леди Роуэн проскальзывала в комнату генерала Логэйна, то тоже старались смотреть в другую сторону и поменьше трепать об этом языками. В конце концов, если квартирмейстер распорядился выделить им комнаты рядом — это не их, стражи, дело.       Внешне всё было благопристойно и чинно. Мэрик однажды выразил мельком свое одобрение выбором Роуэн, получил ожидаемый взрык Логэйна, означающий просьбу не совать нос не в своё дело, и больше не затрагивал эту тему. Логэйн, как всегда, связи Мэрика не одобрял, Роуэн делала вид, что всё в порядке, а Катриэль смиренно опускала взгляд в пол.       Можно было долгое время делать вид, что всё нормально.       Но найденное в комнате Катриэль письмо разрушило весь их устоявшийся мирок.       — Всё это похоже на какой-то балаган, — пробормотала Роуэн. — Это всё лишено смысла.       Уже светало, но сон всё не шёл. Логэйн лежал без движения, грудь его равномерно взымалась, но Роуэн знала, что он не спит. Она тихонько вздохнула и продолжила:       — Я не понимаю, зачем ей это понадобилось?       — Отправиться в Денерим?       — Нет. — Она осторожно приподнялась на локте, стараясь не тревожить раненое плечо. — Зачем она оставила письмо? Получается, она знала, что за ней будут следить? Она отправилась в Денерим, чтобы порвать с Севераном. Но она могла просто ничего не написать, и у нас были бы только смутные догадки. Мало ли почему она тайком отправилась в Денерим, вдруг у неё там информатор?       — Во дворце? — со скепсисом поинтересовался Логэйн.       — Хотя бы и во дворце. Она никогда не говорила, что была какой-то там посудомойкой. А так... Она сама вложила нам в руки улики против себя.       — Говорят, барды просчитывают всё наперёд.       Роуэн покачала головой. Заплетённая на ночь коса окончательно расплелась, каштановые пряди растеклись по забинтованным плечам и подушке.       — И поэтому она оставила признание в своих преступлениях и подробную инструкцию?       — Наверное, не думала, что выйдет из дворца живой, — нехотя сказал Логэйн.       Роуэн откинулась на подушку и долго молчала, глядя на едва виднеющиеся потолочные балки.       — Сколько людей сейчас об этом знают?       — В полной мере мы двое, — начал загибать пальцы Логэйн, — возможно, твой сержант, Дара, который её заметил. Он смышлёный малый, даже слишком. Мои парни из следопытов, что её выслеживали, наверняка догадались. Ханна могла что-то заподозрить, когда я попросил её вскрыть замок. У неё тоже глаз цепкий, два и два сложить сумеет.       — Значит, не удержим.       — А ты что, собиралась удержать это в тайне? — Логэйн резко сел на кровати. — Из-за неё мы проиграли бой, она сдала армию, убила Байрона Хоу, из-за неё погиб твой отец! Из-за неё полегли мои Ночные, сотни других хороших людей! Сотни! Она соблаз…       — Я читала письмо, — перебила его Роуэн, тоже садясь и натягивая одеяло повыше. — Я прекрасно помню, что она сделала. Но я пытаюсь учитывать последствия.       — Какие последствия? — воскликнул он со злостью в голосе. — Её надо судить!       — Это безумие, Логэйн! Всё Собрание земель видело её рядом с Мэриком. Мы сейчас должны думать не о справедливости, а о будущем страны! Ты представляешь, что скажут банны, если выяснится, что мы потеряли армию из-за любовницы Мэрика? Кроме того, она спасла Мэрика, спасла всех нас! Мэрик любит её, он не перенесёт этого!       Логэйн открыл рот, чтобы возразить, но Роуэн отвернулась. Он вздохнул, привлёк рассерженную девушку к себе. Поцеловал пахнущую целебной мазью повязку и шепнул:       — Ещё есть время. Мы что-нибудь придумаем.       И буря грянула. Её приход не был внезапен, она долго зрела на горизонте, приметы накладывались одна на другую.       Мэрик грустил без Катриэль, улыбался Роуэн, шутил с Логэйном. Вот только ответная улыбка Роуэн с каждым днём становилась всё более вымученной, а Логэйн мрачностью своей соперничал с небом.       Когда ты не хочешь принять решение, его принимают за тебя.       «Дело сделано, и теперь есть два варианта, — сказал Логэйн. — Либо Мэрик захлебнётся в жалости к себе и от него не будет никакого проку, либо он наконец поймёт, что быть королём и быть человеком — далеко не всегда одно и то же».       Только это было не всё, что услышала Роуэн в его словах.       «Ты не хотела суда — его не будет. Предательница мертва, справедливость восторжествовала, огласки не будет. Мы сейчас должны думать о будущем страны, верно?»       Для неё это звучало похоронным колоколом: «Быть королевой и быть человеком — далеко не одно и то же».       И если Мэрик во имя правосудия отказался от самого дорогого, то эту жертву придётся принести и им всем.       Ведь это справедливо, не так ли?