Магарибские байки: Колдун

Халиф отскочил в сторону от дорогой фарфоровой вазы, грозившей оставить его калекой. Вазу ему преподнесли в дар послы императора Шаньяйхуайняня. Причем халиф так и не понял: была ли эта околесица названием страны или именем. Ваза разбилась. Следующим орудием убийства стал поднос с щербетом и фруктами. Халифа по макушке стукнул здоровенный красный гранат, из которого торчал нож. Бросив нечто вроде «ты все равно станешь моей, строптивица!», он выскочил из главных покоев гарема. — Скотина! — крикнула ему вслед Злата. Она вся полыхала от гнева и злости. Наложницей он решил её сделать! Покои со служанками отвёл! — Разбежался! Сам себя ублажай! — как можно громче сказала она, падая на красные с золотом подушки. За дверью разочарованно вздохнули. Злата играла с огнем. Халиф всё-таки халиф, и в один прекрасный день он воспользуется своей законной халифской властью и прикажет охране заковать её в цепи. Халиф Злату пока терпел, надеясь, что она сдастся и упадёт в его загорелые волосатые руки, а он прижмёт её к своей широкой волосатой груди. Однако Злата падать никуда не собиралась. Волосатых мужиков она перевидала великое множество, и никакого впечатления они не производили. Первый волосатый ловелас был король, за которого отец намеревался отдать ее и получить полкоролевства в придачу. Оба получили по хорошему нагоняю от её тогда будущего мужа. Вторым оказался зажиточный багдадский купец. Этот несчастный облобызал ей полруки. Затем явился муж, медленно постукивая пальцами по спине торговца. У него была дурная привычка появляться из ниоткуда. Багдадец постарел на десять лет за одну секунду. Данталион вскользь упомянул, что как-то купил у него редкую змею, а потом сжег ему полбороды. Остальные пышущие феромонами поклонники — и в густой растительности, и без неё — в ужасе уносили ноги от прожженных злобой глаз мужа. Змея тоже не отставала и шипела, неся почётную охрану Златы, когда Данталиона не было рядом. Змею звали Юсуф аль Хадджадж — в честь бывшего хозяина Данталиона. Злата догадывалась, что он так мстил за ущемленное самолюбие, но молчала. В последний раз они с мужем крепко поругались. Обозвав его «скотом, каких свет не видывал», Злата осталась куковать на восточном базаре у лавки торговца тканями, пока муж ходил отдавать заказ. Заказ был крупный, на кругленькую сумму денег. Деньги с прошлого двухлетнего они истратили. Данталион регулярно скупал экзотическое зверьё и колдовские прибамбасы, в которых Злата первое время вообще ничего не понимала. Экзотическое зверьё перепродавалось или оставалось в услужении у мужа. В конечном счёте зверинец разросся настолько, что путешествовать было просто неудобно. Данталион перемещался преимущественно по воздуху, подхватив Злату на руки; иногда они шли пешком или плыли на корабле. Навещали его родню в Лабтайте, городе на границе миров, — приходилось жить в разных палатках: она — у его сестры, а он — у сестриного мужа. Зверьё разделялось поровну, что очень раздражало Айлин (сестру), у которой подрастал маленький ребенок. Ребенок вовсе не возражал против клыкастого зайца или попугайной морды, а вот Айлин — даже очень. В один из визитов пришлось большую часть распустить и раздарить. Данталион впал в депрессию. Но давний поклонник Златы, Тог, воспылавший к жене колдуна неземной страстью, привёл его в чувства. Бедолага чуть не был превращён в козла и оставлен на привязи у палатки мясника. Дело обошлось тем, что у воздыхателя внезапно отказал «перст, указующий в лагуну наслаждения». Больше попыток позариться на чужое он не предпринимал. Злата без интереса рассматривала шелка и парчу, до грызущей тоски надоевшие ей в доме отца. Юсуф вращал глазами, свисая с плеча хозяйки. Торговец тканями их не замечал. Или делал вид, что не замечает. Он курил наргиле***. — Крас-с-савица, — обратился к ней кто-то сзади. Было ощущение, что с ней шепчется змея. Злата обернулась. Перед ней стоял незнакомец в белой чалме. Белобородый старец с высохшими губами и желтыми от курения зубами. Он ей не понравился. Сразу. — Я жду мужа, — заявила Злата. Некоторых мужчин ее замужество останавливало мгновенно. — Му-ужа? — растягивая гласные, удивился он. — Да, он колдун, — предупредила она уверенно. После этой фразы поклонники вконец отчаивались. Колдуны здесь отождествлялись с джиннами. Проблема Данталиона заключалась в том, что он и правда был джинном. — Сильный, наверно? — елейным голоском уточнил незнакомец. Злата вздрогнула.  — Э-экий ифрит** подлец-ц…таку-ую жену не бережет…Злата-Злата… Злата насторожилась. Если знает, что муж — из числа джиннов и знает ее, его жену, здесь что-то нечисто. — Кто ты? — спросила она. Мужчина отзывался в ее памяти ностальгически неприятно. — Ты-ы меня забы-ыла? — обиделся… марид*. Марид! — Как же… — У Златы весь мир перед глазами поплыл. Прислужник халифа виновато улыбнулся. И наступила темнота. — Сволочь! — прошипела она, впиваясь ногтями в подушку. Марид — халифский прислужник, а по совместительству — новый пес. Новый пес сменил старого пса. Марид замещал ифрита. Ифритом был ее муж. Все просто и понятно. В прошлый раз марид закрыл глаза на то, что Данталион утащил Злату из гарема. Но тогда он лишь хотел, чтобы они поскорее убрались. Злата была приманкой для ифрита, которого халиф намеревался снова посадить на цепь. Ифрит превосходит марида по силам в десятки раз, и вполне естественно, что последний бы впал в немилость. На этот раз все было иначе. Злата, выйдя замуж за бесстыжего и не знающего никаких правил и приличий безбожника, рассталась с былой наивностью и теперь прекрасно понимала, что значит, когда мужчина смотрит на тебя с вожделением. А Данталион в этом плане обскакал всех любвеобильных мужланов. Он был мужчиной, настоящим. Со своими закидонами. Наглый, беспардонный. Когда он впервые завалился к ней в комнату за неделю до ее свадьбы с самым богатым человеком севера и развалился на белоснежных простынях в сапогах, Злата уже ощутила всю мрачную притягательность этого мужчины. Взгляд у него был тяжелый. И этот взгляд горел страстью. Именно так смотрел на Злату и халиф Юсуф. Его больше не привлекала мысль повелевать одним из сильнейших порождений адского пламени. Марида было достаточно для исполнения халифских прихотей. Да и Данталиона больше невозможно было подчинить, потому что срок долга его перед семьей халифа истек. Поэтому и марид не беспокоился. На женские чувства ему было плевать, и второй раз давать ей сбежать он не станет. Злата, после знакомства с буйным Данталионом, начала превращаться в барышню не робкого десятка. Сначала она переколотила все, что можно было. Ее перевели в другие покои. Там она тоже все переколотила. Надоев мариду до невозможности, она была оставлена им в покоях, обшитых бархатом, со множеством подушек и разнесчастной шаньяйхуайняньской вазой. Окон здесь не было. Оставалось ждать Данталиона. К вечеру Злате велели облачаться в красивые одежды и ждать. Зная наперед, что ничем хорошим это не кончится, она все же оделась, припрятав осколки вазы. Злату поставили рядом с привезенными в дар наложницами. Женщины, в отличие от нее, были смуглыми, темноволосыми, черноглазыми и полнотелыми. Одна была выше всех остальных и слегка угловатая. Лицо у нее было покрыто штукатуркой настолько, что та осыпалась. Небось, утащили из какого-нибудь северного дворца. Там любят так напудриться. Сильные руки смотрелись довольно неуклюже в платье. Женщина посмотрела на Злату. Злата оглядела женщину. Знакомые черные глаза хищно сузились. Хитрая улыбка скользнула по ярко алым губам. «Данталион!» — чуть не заорала Злата. Господи, спаси! Пышные формы Данталиона вываливались из корсажа. Самые настоящие. Так он и сиськи себе наколдовал? В зале сидела семья халифа, состоящая из десятка жен и множества детей. Наложницы должны были танцевать и развлекать. Заиграла музыка. Девушки кто умело, кто несмело вышли на ковер и начали танец. Танцевать Злата умела. Под восточную музыку она с удовольствием танцевала в Лабтайте. Здесь речь об удовольствии и не шла. Данталион принялся подрагивать всем, чем было. Злата старалась сильно не выделяться, но она одними золотыми волосами уже себя выделила. Халиф жаждал закончить весь церемониал и уединиться с Златой. Она понятия не имела, как муж намеревался ее вытаскивать. Но знала, что тот ее к покоям халифа ни на шаг не подпустит. Поэтому спокойно дала служанкам увести себя переодеваться. Она попросила их удалиться и осталась одна в комнате с дорогими нарядами. Дверь тихо отворилась. В комнату пробрался Данталион, а за ним скользнула другая мужская фигура. — Синдбад! — удивленно воскликнула Злата. Друг мужа состоял на службе у кадия**** и, пожалуй, был единственным, кто мог дружить с ифритом. Мужчины замахали на нее руками. Данталион приобнял Злату за талию и похлопал накладными ресницами. — Я красавица, правда, женушка? Злата хихикнула. Про ссору оба уже забыли. — Так, — скомандовал Синдбад, — Данталион, раздевайся, наконец. Ничего лучше придумать не мог? Данталион выпустил Злату и стянул с себя женское тряпье, оставшись в одних брюках. Косметику он смыл, вылив себе на голову таз воды для ног, и вытерся женским подолом. Магические руны на левом виске ярко вспыхнули. — Ты же создание огня! Я думал, вода тебе во вред, — заметил Синдбад, натянув на тощую фигуру платье в обтяжку. — Не ходить же с этой дрянью на лице. Босоногий и полуголый, Данталион закружил Злату по комнате. Она задыхалась, но умудрилась спросить, в чем же соль. — Я иду в покои халифа, — накинув на лицо вуаль, сказал Синдбад и заткнул за пояс платья ятаган, — притворившись Златой. — Твоя идея? — сурово спросила Злата. Данталион лишь пожал плечами. — А мы — на выход. Син, управишься? Синдбад кивнул, похлопав по ятагану. — Отрежь ему, что полагается, — хищно улыбнулся Данталион, тряхнув мокрыми иссиня-черными волосами. — А ты, душа моя, сейчас такой нагоняй получишь, — очень нехорошо прозвучал его голос. — За что?! — возмутилась Злата. — Ты же с ним заигрывала, так? — леденящим душу тоном. Горячее дыхание опалило шею. — Чегооо?! Злата отпихнула Данталиона и спряталась за Синдбада. — Друг, отойди, если жизнь дорога, — хрустнули пальцы. — Эй, вы! — А сам-то на баб глазел! — высунулась Злата. — Он тебя трогал, да? Отвечай! — заорал Данталион, дернув ее за руку. — Да! Трогал! А еще… еще… — Опяяять… — взвыл Синдбад. — Проваливайте уже! Данталион крепко обнимал жену и целовал ее. В этот момент в покои ввалился халиф, услышав вопли на весь дворец. Марида он найти никак не мог, пришлось самому выяснять. — Это чтоооо? .. — Опа! Хозяин! Родной-дорогой! Сколько лет сколько зим! — обрадовался Данталион, прижав к себе красную, как рак, Злату. — Теперь-то я натяну тебе кожу на рожу! Чужих женщин таскать! — Марид! — взвизгнул Юсуф, отпрыгнув от огненного плевка. Бестелесный дух марида мирно колыхался на столбе рыночной площади. *** — Как всегда, да? — сыронизировала Айлин, наливая Злате красного чая в пиалу. — Угу, — отхлебнув глоток, сказала Злата. — Данталион гонял его по дворцу минут двадцать. Потом вмешался Синдбад. Халифу ничего не отрезали, а только спалили бороду, волосы и одежду. Синдбад уговорил Данталиона на меньшие меры. Он разнес весь дворец, бегал в дамском белье по гарему и превратил дух марида в курицу где-то на неделю. Затем мы с Синдбадом бегали за курицей. Синдбад споткнулся о подол платья и упал на руки визирю. А так как он был переодет женщиной и сильно на женщину походит, то визирь решил, что он — прекраснейшая из дев. И хотя Синдбад начал махать ятаганом, визирь своего решения не изменил. Теперь бедняга сидит дома у своего кадия и не высовывается, пока визирь ищет его по всему халифату. — О… — безэмоционально выдала Айлин. — А где это чудо в перьях? — Он ругается с Владыкой, потому и отправил меня к вам. — С отцом? — ахнула Айлин. — Да, потому что, когда на усмирение Данталиона был выслан элитный легион джиннов, он по ошибке превратил их в петухов. И теперь петухи гоняют по дворцу Владыки перепуганную насмерть курицу. Марид там пока недельку поживет, а вот с легионом непонятно что делать. Айлин только руками развела.