Когда серьезное становится неважным

— Because I'm happy! * — громко нараспев выкрикиваешь ты, едва появившись в убежище. Сегодня у тебя такое первоклассное настроение, что, будь в логове дверь, ты бы сообщила о своем прибытии куда эпичней, пнув ее ногой. — А вот и ✪✪✪✪✪! Встречаем всеобщую любимицу радостными воплями! Ответом была странная тишина, а затем до тебя донеслось недовольное сонное ворчание с дивана. — ✪✪✪✪✪, твою ж дивизию, ты че разоралась?! — Ой, Рафи-бой, опять ты не в ду-у-у-хе? — насмешливо сюсюкаешь ты, приближаясь к темпераменту в красной повязке, что уже занял сидячее положение и, зевая, тер глаза. - Ооо, Рафи, ты такой милый, когда сонный! — Опять нарываешься? Мало тебе прошлого раза? В голове тут же начинают мелькать воспоминания, когда черепаха хорошенько проучила тебя за твои нелестные комментарии, но, как ни странно, хорошее настроение никуда не делось. На самом деле, это было даже весело. А уж, когда вы с Микеланджело устраиваете совместный троллинг над старшим братцем, впору кататься по полу от смеха. Правда вы потом получали по полной, бывало, даже неделями с трудом ходили, но эта забава того стоила. Ты широко улыбаешься и облокачиваешься на спинку дивана. — А когда ты, толком не проснувшись, начинаешь угрожать, ты еще более очарователен. Рискуешь. Рискуешь быть схваченной и перекинутой через спинку дивана в порыве гнева. Рафаэль частенько проделывал с тобой такие махинации, бывало, и без причины, и ничего мешает ему это сделать сейчас. Напряжение росло, ты ощущала прилив адреналина, и тебе это нравилось. — ЧЕГО?! А что если… попробовать другую тактику? Стать победительницей, а не побежденной? — Ну, иди я тебя поцелу-у-ю! — Ты тянешься через спинку, вытянув губы трубочкой, в попытке чмокнуть ниндзя в затылок; тот в ужасе шарахается в сторону с ошалелыми глазами, едва не перевалившись через подлокотник. — Фу! Иди на фиг! Ненормальная! Отвали!!! Ты звонко смеешься и, оставив обескураженного саеносца в покое, обходишь диван и плюхаешься рядом. Раф, все еще тяжело дыша, опасливо косится на тебя и отодвигается подальше. — Ты такая странная, ✪✪✪✪✪. Никак не пойму, что тобой движет? Черти? Демоны? Сегодня ты ведешь себя так, а завтра совсем по-другому. Буквально дня три назад ты была, как зомби, и вообще ни на кого не реагировала. А сейчас ты целоваться лезешь. Это как понимать? Ты снова смеешься и, фыркнув, сдуваешь с лица прядь волос. — Я просто прикалываюсь. Не собиралась я с тобой целоваться. А перемену в настроении очень легко объяснить — я наконец-то выспалась. А вот ты, похоже, нет. Раз спать завалился посреди дня. — Просто я, в отличие от некоторых, не спал ночью, а караулил Майки, чтобы ему не стало хуже, — нахмурившись, проворчал обладатель красной банданы, сложив руки на груди. Твою жизнерадостную улыбку тут же сдувает с лица, словно потухшее пламя свечи. — Что?! Майки было плохо? Как? Когда? Почему мне никто не позвонил?! А сейчас с ним что? Мне надо срочно его увидеть! Ты подскакиваешь с дивана, но Рафаэль хватает тебя за руку, тянет назад, и ты с коротким писком падаешь обратно на сиденье. — Расслабься, я пошутил. Все с твоим голубоглазым красавчиком в порядке. Относительно. Ты секунду хлопаешь глазами, переваривая услышанное, затем хочешь рассердиться за то, что напугал, но вместо этого уголки твоих губ вдруг расползаются в стороны в коварной усмешке. — Ты. Назвал. Младшего. Брата. «Красавчиком»?! — Нет! Я имел ввиду… Не цепляйся к словам! Ты можешь поклясться, что на щеках зеленоглазого выступил румянец. Закусив нижнюю губу, ты уже собираешься подколоть его по этому поводу, но в этот момент в помещение заходит самый старший из братьев. — Раф, ты не забыл, что я просил тебя… О, привет, ✪✪✪✪✪. — Привет, Лео! — Ты поднимаешься с дивана и с широкой улыбкой мягко обнимаешь меченосца, обхватив руками его панцирь, насколько хватило длины рук. — Поаккуратней с ней, она сегодня неадекватная, — насмешливо фыркает Раф, и ты, обернувшись, показываешь ему язык. — Ты же говорила, что придешь с утра. А сейчас уже второй час. — Опаздывать — хороший тон, — опустив глаза, с улыбкой отвечаешь ты. — Донни назначил Майки сон час. Так что… — Ой, так я успею! — Ты поспешно обходишь ниндзя в синей бандане, но его строгий голос заставляет тебя резко затормозить. — Стоять. Что в рюкзаке? — В рюкзаке? — Ты оборачиваешься и хлопаешь ресницами, напуская на себя самый что ни на есть невинный вид. — Ничего. Лео хмурит брови и требовательно протягивает руку ладонью кверху. От него ничего не скроешь… Ты вздыхаешь и, сняв с плеча свой рюкзак, нехотя протягиваешь его лидеру. Какие-то они все слишком серьезные. Просто закон подлости какой-то. Когда тебе грустно, у них у всех замечательное настроение. Не у всех, так у большинства. А теперь наоборот. Может, что-то случилось? Стоит спросить? А то ты уже чувствуешь себя неловко со своим приподнятым настроением среди этой мрачной атмосферы. — Что в контейнерах? — критично проверив содержимое твоей сумки, интересуется Лео. — Это? Пицца… Сама испекла. А то каждый раз ее вам покупать — денег не напасешься. — Пицца, значит? Я так и знал. Конфискуем. Еще секунда, и оба контейнера поочередно летят прямиком в руки Рафаэля, что тут же открыл крышку, чтобы «продегустировать» содержимое. — Хэй! Это же для Майки! — возмущенно кричишь ты, кидаясь за ними вслед, но вытянутая прямо перед тобой сильная рука Леонардо преграждает тебе путь. — Дон составил для Майки режим питания. Пицца в него, увы, не включена. — Но Лео… — Я понимаю, ты старалась. Но Донни лучше знает, что сейчас нужно Микеланджело. Ведь так? Пожалуйста, не обижайся. Ты обиженно поджимаешь губы, резким движением выхватываешь свой рюкзак из пальцев меченосца и топаешь в сторону комнаты Микеланджело. — Обиделась, — неодобрительно покачав головой, фыркает Лео, глядя тебе вслед. — Заказная пицца все равно вкусней! — жуя кусок пиццы, громко заявляет Раф, и ты, обернувшись, показываешь ему неприличный жест рукой. Раф давится плохо прожеванным куском и собственным возмущением. — Офигела что ли? Ща получишь! Ты тут же переходишь на бег, опасаясь расплаты, но тут на твоем пути внезапно оказывается Донателло. Не успев затормозить, ты врезаешься в его пластрон, благо в его руках ничего не оказалось. Очухавшись от несильного удара, ты поднимаешь голову и лучезарно виновато улыбаешься. — Привет, Донни, — встав на цыпочки, ты быстро целуешь гения в щеку, а затем убираешь руки за спину и довольно жмуришься. Дон, не ожидав такого выпада с твоей стороны, на секунду теряется, а затем вытирает тыльной стороной ладони след от поцелуя и обращает на тебя недовольный взгляд. — Ты опоздала. — Немного задержалась. Могу я пройти? — Я дал Майки жаропонижающее, а оно оказывает действие снотворного. Так что у тебя не более десяти-пятнадцати минут. — Жаропонижающее? Зачем? — Затем, что у Майки всю ночь держалась высокая температура. И всю эту ночь Раф сидел с ним. Звал меня дважды. А Лео вообще спать отказывался. — ЧТО?!!! Твои ноги подкашиваются; Донни едва успевает схватить тебя за локоть. Значит, Рафаэль был прав. И Майки действительно было плохо. А ты тут веселишься. Господи, какой кошмар… Любящая девушка называется. На глаза наворачиваются слезы; ты отворачиваешься от донова лица, но Донателло, заподозрив неладное, мягко берет тебя за подбородок и поворачивает твое лицо к себе. По его виду ты понимаешь, что он растерян и ощущает вину не меньше, чем ты. — Прости… — Почему мне никто не сообщил? Я думала, что у него обычная простуда. Так не делается, парни, — вытирая слезы, с упреком выдаешь ты. — Лео не хотел, чтобы ты лишний раз беспокоилась. У тебя и так было много проблем на этой неделе с пробными экзаменами. Мы бы и сами позаботились о Микеланджело. — Что с ним? — шмыгнув носом, хрипло спросила ты из-под нахмуренных бровей. — Теперь уже ближе к норме. Обычный грипп. Но он заразен! — поспешно добавил Донни, когда ты танком поперла в комнату к больному. — Надень маску. С больным контактировать, как можно меньше. За руки не брать, маску не снимать, близко не садиться. О, и еще. Прошу, не говори ничего о том, как он выглядит. Может, Майки виду и не подает, но я прекрасно вижу, как он на самом деле переживает по поводу своей болезни. Будь с ним тактична. Надев на лицо медицинскую маску, ты вытираешь еще блестящие на щеках слезинки и киваешь. Дон кивает тебе в ответ, а затем направляется по своим делам. Ты глубоко вдыхаешь воздуха через нос, берешься за дверную ручку и, с тихим щелчком открыв дверь, заходишь в комнату. Даже через медицинскую маску в нос ударяет острый запах медикаментов, от которого с непривычки закружилась голова. Комнату явно не проветривали. Странно было видеть комнату такой… чистой. Никаких пустых коробок из-под пиццы, дисков, комиксов, и прочего барахла. Вероятно, братья предусмотрительно все убрали, чтобы случайно не наступить босыми ногами на детальку от конструктора, какую-нибудь фигурку и не вывихнуть себе ногу, запнувшись об нечто не подающееся описанию. Чисто и безопасно. И это даже пугало, будто ты оказалась совершенно в другой комнате. Ты бы, наверное, так и подумала, если бы на кровати среди множества и множества носовых использованных платков не восседал хозяин комнаты, по шею укутанный в одеяло. — ✪✪✪✪✪! — радостно вскликивает он, и его голос звучит так тихо и хрипло, что у тебя бегут мурашки по коже. Где же тот любимый веселый звонкий голосок неугомонного Микеланджело? Перед твоими глазами черепаха с неестественно бледным оттенком кожи, покрасневшим носом и уставшим видом. Только не угасшие радостные искорки в голубых глазах нунчаконосца заставляют тебя держать себя в руках. — Мааайкиии! — нараспев весело говоришь ты, стараясь не выдать дрожащего голоса. — Неплохо выглядишь, бро! — Эмм… спасибо. Только я слышал ваш с Донни разговор. На тебя словно вылили ушат холодной воды. — Правда? — тихо спрашиваешь ты, садясь на кровать и взяв Микеланджело за руку. — Все до последнего слова. Тебе не стоило так сильно беспокоиться обо мне. Не так уж плохо я себя чувствую. Ты качаешь головой и кладешь ладонь на горячий лоб Майки. — Температура еще держится, — вздыхаешь ты. — Жаль, ничего не могу сделать. — Сделать? Ты пришла! А большего и не надо, я так скучал по тебе! Братья совсем не разрешают вставать, даже, когда я чувствую себя нормально. Я только постоянно сплю. И сны какие-то дурацкие. Я совсем бы тут завял со скуки. Хорошо, что ты пришла. Жаль, что ненадолго. На твои глаза снова наворачиваются слезы, и ты улыбаешься. Он такой милый. Как же сильно ты любишь его… Ты заставляешь слезы убраться обратно, а затем снимаешь маску и, наклонившись, целуешь ниндзя в припухлые и пересохшие горячие губы. Майки приятно жмурится, улыбаясь через поцелуй; бабочки в его животе оживают и начинают щекотать крыльями стенки его желудка;, а пальцы на ногах инстинктивно сжимаются. Затем, сообразив нечто ужасное, парень распахивает глаза и отстраняется, зажав обеими руками рот. — Нельзя! Ты же заболеешь, — хрипло бормочет он сквозь ладони, отодвигаясь от тебя в угол кровати. — Ты думаешь, мне не наплевать? — Ты залезаешь на кровать на колени, пододвигаешься к напуганному, но такому милому обладателю оранжевой банданы, и снова начинаешь целовать его тыльные части ладоней, щеки, лоб. Хихикая, мальчишка пытается прикрыться руками, однако, быстро сдается, и, обвив обеими руками твою шею, прилепляется своими губами к твоим губам, пылко целуя. И почему-то уже плевать на возможные, даже неминуемые последствия. Вам просто здорово быть рядышком друг с другом, дарить друг другу солнечное тепло, даже в пасмурную погоду. Просто любить. Я бы могла закончить на этой милой минуте, однако… — ✪✪✪✪✪, все, твое время вышло! — Дверь открывается, запуская в комнату Донателло, а следом за ним и Леонардо с Рафаэлем. — Какого…? Ты в момент, словно ошпаренная, отлетаешь от Микеланджело. Красные, как вареные раки, вы оба начинаете усердно рассматривать белую постельную простынь, не зная, куда девать руки, и вырисовывая на ткани непонятные иероглифы. — А я ведь знал, что что-то подобное случится, — недовольно вздыхает Донателло, устало вытерев лицо растопыренной ладонью. — Этим двоим, как детям, бесполезно объяснять. Рафаэль, будь добр. Усмехнувшись, ниндзя в красном демонстративно щелкает суставами на пальцах, а затем уверенно направляется к тебе и, схватив одной рукой, словно ты весила не больше котенка, закидывает тебя на свое плечо и не обращая внимания на отчаянные возмущенные протестующие вопли типа: «Хэй, руки! У меня депутатская неприкосновенность!», «Это произвол! Я буду жаловаться!», «У меня есть право на звонок!», «Я требую адвоката!», «Майки, не вешай нос! Я еще вернусь! Справедливость восторжествует! Не сдавайся, бро! Маааааайки!», он спокойно выносит тебя из комнаты и закрывает за собой дверь, где твои крики становятся заметно тише. Перед тем, как дверь закрывается, ты успеваешь увидеть в щелочку, как Донателло укладывал в нормальное положение Микеланджело, что уже подремывал, поддаваясь действию снотворного. На его лице была улыбка. И эта улыбка… словно бальзам на душу. Ты и не замечаешь, что прекратила орать и теперь тупо улыбаешься, глядя в сторону постепенно удаляющейся двери. И чего они все так завелись? Подумаешь, простуда. Подумаешь, грипп. Главное, что Майки уже не чувствует себя таким одиноким. А что может быть важней? И ты ни капельки ни о чем не жалеешь. Даже на следующее утро, лежа в кровати с высокой температурой и сильной слабостью во всем теле, ты ни о чем не жалеешь.

Конец