Во власти пламени

Он был из тех, кто способен услышать ее, даже когда она молчит.

      Прошло уже много времени со дня свержения Змееглава и жизнь в Омбре постепенно оживала под руководством Виоланты Доброй. Музыка и веселье теперь были довольно частыми гостями на улицах города и окрестных деревень, следуя за комедиантами, как верные псы. Стоило Пестрому Народу только появиться на оживленной площади в стенах города, все жители, взрослые и дети, сходились со всех уголков, чтобы посмотреть на грандиозное представление.       Даже по прошествии пяти лет ничего не изменилось: жонглеры, фокусники, метатели ножей поражали зрителей своей ловкостью и меткостью, канатоходцы ходили по натянутым между домов канатам, огнеглотатели искусно управляли огнем. Однако из всех тех, что видела Мэгги за эти годы, ни один из них не смог превзойти умения Сажерука, известного всем как Огненный Танцор.       Подняв на руки Томо, младшего брата, родившегося в Чернильном мире, Мэгги стала пробираться вглубь толпы, на манящий зов музыки и людского смеха. Сейчас, когда она заметно подросла, ей было не так легко проскальзывать через месиво людских тел, прижимая к груди братишку и приближаясь ближе к помосту, где скоро начнется представление укрощения огня.       С тех пор как Фарид ушел, Мэгги, всякий раз услышав о приезде огнеглотателя, бежала со всех ног, не замечая тонких уколов совести, чтобы увидеть представление и проверить, что это был не он. Все это время она была права. И каждый раз ее сердце сжималось от боли от того, что в черно-красном костюме был не тот мальчишка с обсидиановыми глазами, следовавший когда-то за Сажеруком по пятам.       Но сегодня судьба распорядилась иначе. На помосте, в центре Омбры стоял тот самый мальчик из книги «Тысяча и одна ночь» смотря в сумрачное небо и улыбаясь так, как улыбался раньше Сажерук. Сумбурный шум из слияний музыки и голосов заглушал любые фразы, но Мэгги без слов могла прочитать его мысли, они уже звучали у нее в голове знакомым голосом, часто повторявшего одну фразу: «Безветренная погода — самое лучшее время, чтобы играть с огнем». Стоя в толпе, боясь и одновременно надеясь, что Фарид ее заметит, Мэгги, в свою очередь, не могла перестать рассматривать юношу, поддаваясь бескрайнему любопытству. Верх его тела был оголен, вьющиеся, черные как смоль, волосы отросли и теперь доставали до плеч. На смуглом лице она легко могла прочитать радость и предвкушение предстоящей игры с давним другом. Она видела такое не раз на лице Сажерука, даже когда он был в саду Элинор, в мире, где огонь не слушается его таинственного шепота. Едва появившуюся пелену воспоминаний разрушила одна единственная мысль: «Что он пережил за эти годы?»       Сложно было не сорваться с места и не прильнуть в знакомые объятия Фарида после стольких лет. Только сейчас она осознала, настолько соскучилась по знакомому мальчишке с босыми ногами и широкой улыбкой на смуглом лице. И продолжая разглядывать юношу на помосте внезапно поняла: Фарид был счастлив. Устыдившись своих мыслей и вмиг покрывшись румянцем, девушка пыталась избавиться от подобных мыслей, но правда была непоколебима — сердце Мэгги невольно сжалось от того, что Фарид забыл ее.       «Откуда ты это знаешь? — запищал голос в голове, такой какой, наверное, должна быть совесть, — он же не знает, что ты здесь».       И правда. На этот раз Мэгги и Томо оказались в Омбре случайными зрителями, приехав навестить Фенолио…       Фарид тем временем нашептывал, подзывал, манил к себе пламя, придавая ему силы для представления. Зрители вместе с Мэгги затаили дыхание, наблюдая и прислушиваясь, словно желая услышать звучавшие слова. Несмотря на то, что Мэгги видела лишь движение губ Фарида, в голове она слышала шепот, принесенный из далеких воспоминаний. Огонь заплясал в его руках, разгораясь все выше и выше, словно малое дитя, радуясь игре. Фарид жонглировал самозабвенно, будто позабыв обо всем, кроме пламени. Факелы то взлетали на немыслимую высоту, то кружились вокруг тела, оставляя длинные огненные хвосты. Зачарованная Мэгги еще сильнее прижала к себе Томо, приподнимая его повыше, чтобы тот хорошо видел единственного ученика Сажерука, который теперь был равен учителю.       В заключение своего представления Фарид сложил руки у лица и, набрав в легкие воздуха, сильно выдохнул, выпуская из ладоней необъятное пламя, которое спустя мгновение приобрело форму птицы.       Перепел. Сажерук, должно быть, гордится им.       Вновь озарившись улыбкой, молодой Огнеглотатель радовался заслуженным овациям и поклонился толпе. И только выпрямившись, он увидел среди ликующих людей ту, от вида которой его сердце бьется чаще.       Когда их взгляды встретились, Мэгги не могла осознать в полной мере, какая буря чувств бушевала в ее груди. В сознании закралась мысль о том, что она допустила глупую ошибку, посчитав, что ее сердце выбрало Дориа…       Фарид подошел к ней, когда многие из толпы стали расходиться, обращая свое внимание на других комедиантов. Когда он стоял на расстоянии вытянутой руки, Мэгги заметила, насколько мальчишка, вычитанный Мо из книги «Тысяча и она ночь», повзрослел. Он стал выше, лицо потеряло детское очертание, и только темные, почти черные глаза остались теми же родными, сохранив былое мальчишество.       - Здравствуй, — его голос звучал более грубо, чем прежде, но не менее красив.       - Здравствуй, — шепотом отозвалась Мэгги не в силах произнести что-нибудь еще и отпустила Томо на землю, держа малыша за крохотную ладошку. Всем сердцем она чувствовала, как пламя ее души, замерев, вслушивалось в его голос. Выжидая оно, словно было готово поддаться к нему, как делал это огонь во время представления. Ее любовь еще тлела маленькими угольками в груди.       Почему же так мучительно было придумать хоть слово, чтобы сказать ему после такой разлуки?       - Вам понравилось представление? — Фарид перевел взгляд с Мэгги на Томо, подняв брови. «Очень» — мальчишка бодро закивал и заулыбался, а девушка все еще не верила своим глазам.       - Мэгги, прошу, не смотри на меня так, словно за моей спиной ты увидела призрака. — его смех зазвучал так живо, пусть и утонул через мгновение в шуме прочих голосов. Фарид был счастлив, и это подтверждали его светящиеся глаза. Мэгги пыталась найти в себе хоть какие-то силы на ответ, но храбрость не отзывалась на ее зов.       - Прости. — девушка улыбнулась Фариду, — Рада видеть, что с тобой все в порядке, что путешествуешь вместе с Пестрым Народом как ты и хотел… Но тут ее прервал детский голосок:       - Мэгги, нам пора домой.       - Да, Томо, секундочку, — едва ручки мальчишки отпустили ладонь сестры, переключивший внимание на канатоходца, Мэгги бросилась в объятья Фарида, вдыхая запах леса и огня. В глазах появились слезы.       Крепкие руки обняли ее в ответ, и знакомый запах хвои и сажи окутал ее незаметной дымкой. В объятии отразились все годы ожидания, все слезы, обиды, прощения и радость.       - Фарид, — сорвалось с губ Мегги, прежде чем их накрыли его губы парня в нежном и кратком поцелуе.       - Я скучал.