Возвращение домой

осень 1684г Испанская Фландрия

— Скажи-ка нам, красотка: А где твой муженек? — В Голландии он бьется, Покой мой не сберег… Корнет Вернер сделал паузу, чтобы глотнуть эля из большой кружки, и посмотрел на Блада, ухмыляясь. Он был изрядно пьян и пребывал в весьма мрачном настроении. А когда он был в таком состоянии, то начинал горланить «Красотку», которая в те годы была одной из любимых песен у наемников. — Давайте, лейтенант, присоединяйтесь, — промычал он, стукнув кружкой о стол, и снова заорал, совершенно не попадая в мелодию, но зато очень громко: — А что бы отдала ты, Чтоб вновь его обнять? — Мне ничего не жалко, Все можете забрать… Блад сидел напротив него, пытаясь хоть немного стряхнуть серую хандру и оцепенение, которые владели им в последние дни. Возможно, в этом была виновата сырая и холодная голландская осень с ее постоянными дождями и отсутствием солнца. А может быть, ноющая рана не давала покоя. Но, скорее всего, причина была в том, что из-за недавно заключенного перемирия большая часть солдат-наемников страдала от безделья. Часть спасалась от скуки в беспробудном пьянстве, а кое-кто, из самых дерзких и отчаянных, не гнушался и более лихими делами. Их полк, точнее, то, что осталось от него после недавних сражений, все еще стоял в небольшом пограничном городке в Испанской Фландрии, в ожидании дальнейших распоряжений короля. — Отдам сады Версаля, Париж и Сен-Дени И горлинок из сада, Воркующих в тени!.. Вернер раздраженно смахнул кружку со стола, и та упала с громким грохотом. — Надоело это кислое пойло! Лейтенант, давайте закажем вина, а? И он наклонился к Бладу, дыхнув на него перегаром. Корнет был небрит, волосы его, сальные и всклокоченные, торчали вихрами в разные стороны. — Выпьем… помянем нашего капитана, а? — промычал он настойчиво. — И остальных ребят тоже… ну же, лейтенант, не будьте таким занудой! Блад покачал головой, потирая плечо. — Йоганн, как лечащий врач, я вынужден призвать вас к умеренности. К тому же за упокой души капитана Демулена мы уже пили, и не раз, — добавил он со вздохом. Немец раздосадовано выругался, неловко поерзав на табурете. К столу была прислонена массивная дубовая палка, формой и размерами напоминавшая вымбовку, которая служила корнету костылем. Вернер сидел, вытянув простреленную в последнем бою ногу так, что она перегораживала проход между столами. И с вызовом глядел на каждого проходившего мимо посетителя. — Нам обоим просто необходимо выпить, лейтенант, — снова затянул он, покачиваясь. — Да вы посмотрите на себя! Совсем зеленый! Хорошее вино согрело бы вам кровь и придало сил… Блад знал, что и впрямь выглядит неважно. Его все еще шатало от слабости каждый раз, когда надо было пройти больше ста шагов. Слишком много крови потерял в той последней заварушке с испанцами. Возможно, эта телесная слабость тоже была одной из причин его апатии. — И чего им там, наверху, стоило чуток повременить с проклятым перемирием? — принялся ворчать Вернер. — Скажите, лейтенант! И ради чего, спрашивается, мы все чуть не передохли? Чтобы теперь торчать здесь и напиваться всякой дрянью, которую нам подсовывают фламандские хапуги? И что же нам теперь, вечно расшаркиваться перед испанскими свиньями?! Вернер кипел от злости и жажды мести. А Блад ничего не чувствовал. Пытался, но не мог вызвать в себе ни одной эмоции. Хотя горечь и негодование немца были ему прекрасно понятны. Когда они выбрались из окружения, намереваясь дорого отдать свою жизнь в бою, оказалось, что война кончилась. Мирный договор был уже несколько дней как подписан, просто требовалось время, чтобы весть об этом облетела все части армии. — Столько хороших парней, получается, сгинули ни за что, ни про что?! — рычал Вернер, стукнув кулаком по столу. — Сколько наших вырвалось из окружения? Человек десять? — Около того, — кивнул Блад. — Говорят, войны теперь лет двадцать не будет, — продолжал корнет хмуро. — Как вы думаете, лейтенант, неужели это правда? Что же тогда будет с нами? Блад провел рукой по лбу, откидывая волосы назад. Последние два месяца этот вопрос задавали себе почти все солдаты французской армии. Большая часть этих людей никакого другого ремесла, кроме военного, не знала. — Ходят слухи… — произнес Блад медленно и запнулся на мгновение, подбирая слова. — Давайте, выкладывайте! — поторопил его Вернер, намереваясь толкнуть в плечо, но в самый последний момент замер с поднятой рукой, вспомнив о ранении лейтенанта. — Ходят слухи, что скоро наш полк перебросят во Францию, — продолжил Блад. — Будто бы для нас там будет работенка. Но что именно — не сообщают. — Дай-то бог! — взволнованно воскликнул Вернер, приподнимаясь с места. — Главное нам с вами подлечиться к этому моменту, а, лейтенант? Он хрипло засмеялся, пытаясь заглянуть в глаза своему собеседнику. — Мы еще повоюем, ведь так? Мы еще им всем покажем! И он воодушевленно хлопнул кулаком по столу, да с такой силой, что посуда задребезжала. Потом оборвал свой смех, заметив, что лейтенант продолжает мрачно смотреть куда-то в сторону. В последнее время корнету стала очень не нравиться эта подозрительная молчаливость ирландца. — Да что с вами, лейтенант, черт побери? — не выдержал он, наконец. — Да, мы на мели, но я уже знаю, кто мне одолжит еще немного деньжат. Как-нибудь продержимся до следующего жалования… Да, мы оба сейчас мало на что годимся из-за чертовых ран, но я уверен, что еще пара месяцев, и мы снова будем в строю… — Я сегодня подал в отставку, корнет, — сказал Блад, перестав изучать царапины на столешнице. — Так что для меня война и в самом деле закончилась. Вернер моргнул, явно не веря тому, что услышал. — Ой, не шутите так, лейтенант! — сказал он, наконец.– Да неужели вы всерьез верите в то, что перемирие будет длиться так долго? Да наверняка уже в следующем году снова будем гонять испанцев по местным болотам! — А я и не шучу, корнет, — спокойно ответил Блад, посмотрев ему в глаза. — Просто… тошно уже от всей этой неразберихи. Муторно, понимаете? Пора с этим кончать… Вернер мотнул головой. — Это вы просто еще от раны не оправились, лейтенант. А как все заживет, так сразу поймете, что все не так плохо, как сейчас кажется… — Возможно, — не стал спорить Блад. — И, тем не менее, я теперь свободная птица. — Тогда нам тем более надо выпить! На брудершафт! — рявкнул Вернер, стукнув палкой по полу. — Эй, хозяин! Вина нам обоим! Самого лучшего! И снова затянул дурным голосом «Красотку».

***

— Петер… ты мне теперь как брат, п-понимаешь? — пробормотал Вернер, коверкая его имя на немецкий лад, и навалился на Блада, пытаясь его обнять. Лейтенант пошатнулся под его тяжестью. — Если бы не ты… — корнет был чудовищно пьян, и речь его была настолько невнятной, представляя собой дикую смесь немецко-французских слов, что Блад едва понимал его. — Я бы сейчас подох… потому что… если бы этот чертов мясник отрезал мне ногу… богом клянусь, Петер, если бы это с-случилось, я бы пустил себе пулю в лоб! — Успокойся, Йоганн, заверяю тебя, как врач, всё будет в порядке с твоей ногой, еще плясать сможешь, — ответил Блад, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. Получалось это плохо, потому что вина они выпили немало. На столе уже выстроилась целая батарея пустых бутылок. Хозяин принес еще одну, подозрительно глядя на постояльцев, явно прикидывая, способны ли эти двое оплатить выпивку. — Спаситель! — Вернер снова полез обниматься, и Блад всерьез испугался, что он его задушит. — Я этого не забуду! Никогда, Петер! — Я обязан тебе не меньше, Йоганн… — просипел Блад, сдавленный железными лапищами немца. Он действительно успел вытащить Вернера буквально из-под ножа хирурга, разыскав его в госпитале, когда корнета уже собирались тащить на операционный стол для ампутации. Немец устроил громкий скандал, угрожая свернуть проклятому докторишке шею, и этот шум помог Бладу найти его среди таких же, как он, раненых страдальцев, которыми госпиталь был забит под завязку. Осмотрев рану, он нашел, что местный хирург несколько поторопился с выводами, и ногу еще можно спасти, если постараться. Другое дело, что, судя по ужасному состоянию раны и грязным бинтам, врачи в этом госпитале особо не утруждали себя хотя бы элементарным уходом за больными. Бладу пришлось немного поругаться с медиками, которые считали, что тянуть с ампутацией нельзя, пока воспаление не перекинулось на остальные органы. Сошлись на том, что Вернеру дают еще день отсрочки, и если улучшения не наступит, то нога пойдет под нож. И оставили его на попечение Блада. «Раз уж вы такой умник, сударь!» Блад тогда и сам только пришел в себя после ранения, и его все еще немного лихорадило, но весь тот день он из последних сил ухаживал за корнетом, и постарался промыть и обработать рану Вернера как можно тщательнее. –…и вот засели мы в том доме, готовые дорого продать свои жизни, — вещал Вернер, обнаружив, что несколько посетителей готовы слушать его байки про недавний бой. — Потому что все знают, что лучше застрелиться, чем угодить в лапы этих испанских мерзавцев… мой друг вот подтвердит… — он толкнул Блада локтем. — А они выбегают прямо на нас и орут: armisticio, armisticio! Признаться честно, сначала я подумал, что они решили нам сдаться… Слушатели громко рассмеялись, заглушив его слова. Вернер тоже захохотал, передразнивая испанцев. — Нам уже пора, Йоганн… — Блад пытался выбраться из-за стола, но Вернер крепко держал его за локоть. — Нет, еще один тост! — промычал он упрямо. — Самый последний! — Хорошо. Самый последний! — согласился Блад, падая обратно на табурет. От вина в голове шумело, ноги стали как ватные. Он не ожидал, что захмелеет так быстро, впрочем, учитывая слабость, которая его одолевала в последнее время, много для этого не было надо. Лейтенант осознал, что вряд ли сам доберется до своей комнаты, особенно, если придется тащить Вернера… Единственное, что радовало: плечо перестало болеть. Блад подозревал, что Вернер напивается по этой же причине: чтобы избавиться от адской боли в ноге…

***

— Это вы лейтенант Питер Блад, не так ли? — услышал он чей-то голос за спиной. Он обернулся и увидел незнакомого ему человека, закутанного в плащ. Что-то резануло слух в его словах. Потом Блад осознал, что вопрос был задан по-английски. — Да, это я, — также по-английски ответил он, отчаянно стараясь, чтобы слова звучали внятно и членораздельно. — Чем могу служить? Мужчина в плаще извлек из кармана небольшой конверт и протянул Бладу. — Мой господин хотел бы увидеть вас сегодня вечером, — произнес он тихо. — К черту! — проревел Вернер, мрачно глядя на гостя. — Сегодня у нас есть дела поважнее! Ведь так, Петер? Блад сумел высвободить руку и взять конверт. Приподнял брови в удивлении, прочитав имя на обороте. Буквы так и норовили расплыться перед глазами. — Лорд Г-гилдой? — пробормотал он растерянно. — С чего это у его светлости такое внимание к моей персоне? Не припомню, чтобы мы были знакомы… Теперь настал черед посланца удивляться. Правда, сделал он это более сдержанно. — Вы спасли ему жизнь полтора года назад, сэр, — ответил он церемонно. — Вот как? — Блад покачал головой, с улыбкой оглянувшись на Вернера. — Ох, сударь, боюсь, ваш господин был далеко не единственным, кому я спас жизнь… — Это точно! — снова встрял Вернер, который, напившись, утратил последние остатки почтительности. — Вот, например, если бы он не разыскал меня в том треклятом госпитале… — Это случилось в Антверпене, лейтенант, — негромко добавил гость, продолжая кутаться в плащ. Блад перестал улыбаться. Посланник кивнул, отметив перемену в его позе и выражении лица. — Вижу, что вспомнили. Блад медленно вскрыл конверт и пробежал глазами несколько строчек, начертанных на дорогой бумаге. Он был удивлен, что его светлость не только не забыл инцидент в Антверпене, но и не поленился разыскать его. — Так что мне передать его светлости? — у посланника стало заканчиваться терпение. Блад сложил записку и поднял на него глаза. — Скажите лорду Гилдою, что его приглашение для меня большая честь, и я обязательно нанесу ему визит… как только приведу себя в порядок. Посланник бросил понимающий взгляд на ряд пустых бутылок на столе, улыбнулся краем рта и кивнул. — Его светлость будет ждать вас… лейтенант, — сказал он с вежливым холодком в голосе, а потом повернулся и ушел. Блад еще раз посмотрел на записку, а потом, вздохнув, провел рукой по взъерошенным волосам, размышляя о том, что посланник лорда не мог найти менее удачного времени для этого визита. — Что за дела у тебя с англичанами, а? — попытался выяснить Вернер. Блад только махнул рукой, а потом позвал слугу и приказал принести холодной воды для умывания. Надо было срочно протрезветь, чтобы предстать перед английским лордом в человеческом виде…